Отбываю в семнадцатый век. Ни слез на глазах моих близких родственников, ни горечи от надвигающейся разлуки на лицах моих дочерей не видно. Странно и, не скрою, даже обидно. Риск не вернуться ,хоть и минимальный, но есть. Смело перехожу полосу отчуждения и вступаю в небольшое, узкое помещение, на стенах которого размещены скафандры, далеко не идеальной чистоты - явно носящие следы соприкосновений с давно прошедшим временем. За резким поворотом разгонной камеры уже слышатся голоса - каменный настил современного напольного покрытия на глазах превращается в деревянный пол, и я, словно внезапно уменьшившийся Нильс из сказки, шагаю по гигантской клавиатуре незримого инструмента, отмеряющего с каждым моим шагом десятки лет. Проводник появляется внезапно. Девушка,на вид лет двадцати пяти .Серый комбинезон свидетельствует о высокой занимаемой должности - мне повезло. "Бронзовый век" - тихо произносит она. 

Зажмуриваюсь и вновь открываю глаза. Археолог Елена, мягко улыбаясь, держит в руках глиняные черепки, датированные временем около восьмисот лет до Рождества Христова.

Пауза, время сворачивается на секунду и меняется. Вокруг стеллажи с плотно разложенными археологическими находками. Изразцы с удивительными по графике и цвету узорами и изображениями. Архитектурные детали, самые разнообразные предметы быта, начиная от набора маленьких прямоугольных аптекарских бутылочек, заканчивая курительными трубками и маленькими висячими замочками. Застежки от богослужебных книг, украшения,декоративные элементы из металла, пули, монеты, предметы церковного обихода и многое другое находится на этих простых крашеных досках, вместивших более тысячи находок, обнаруженных во время раскопок на территории Ново-Иерусалимского монастыря. Многие из них просто уникальны.

Елена берет в руки очередной экспонат. Женское украшение одиннадцатого века – "Гусиные Лапки". Небольшое колебание руки, и слышится мелодичный перезвон, лапки бьются друг о друга. Однако, взор непроизвольно обращается в который раз к изразцам. Нет на русской земле более уникального места в освоении этой техники и использовании ее в украшении зданий и быту.На одном изображении человек держит сердце. " Никто у меня его не похитит" – такова расшифровка смысла", – говорит археолог,  тайные символы,распространенные в Европе в семнадцатом веке, оборачивались на русской земле простыми и лаконичными метафорами, украшавшими печи. Формы были привезены из Голландиии. А вот уже чисто русская сюжетика – "Медведь нападающий на охотника". Вся печка была в таких медведях. Красивые картинки имели чистые поля, выделявшие необычную для нашего времени ритмику изображения. Прямые линии елок, модные кафтаны имеют складки, сравнить с которыми можно материалы хай-тека.

Отличаются изразцы по времени. Самые ранние красноглиняные изразцы восходят к русским традициям резьбы по белому камню, так замечательно украсившими соборы древней Руси. Красноглиняные печи покрывали побелкой и с печных стенок, как и со стен собора на людей глядели сказочные львы и единороги.

В семнадцатом веке изразцы покрывались зеленой поливой, и называлась эта техника "муравливание". А при Никоне из Литвы были привезены мастера, владеющие секретом многоцветной поливы и изразец становится цветным.

Но мода меняется. Петр I привозит из Голландии гладкие плитки, расписанные синим кобальтом.И наши русские изразцы стали повторять голландские домики, изысканных дам и галантных кавалеров. Елена показывает на белый изразец с изображением домиков: "Мне очень даже нравится."

 

Продолжение на сайте монастыря:

http://www.ierusalim.ru/news251209.php