Померла материнка в компе, хорошо хоть на гарантии, заменили, но отформатировали диск С. Переустановили винду, ну и понятно, все пароли к такой то бабушке. Еле восстановил.

Позавтракав остатками былой роскоши, попив чайку, я отправлялся бродить по сосновому бору, который располагался на нескольких невысоких сопках. Там всегда было сухо, под ногами пружинил толстый слой опавшей хвои, пахло смолой и малиной, я останавливался, ложился на спину и, смотрел в небо на белые облака, порою засыпал убаюканный их неумолимым бегом, а так же теплым ветерком и солнцем. В наших местах, бабье лето, порой бывает очень теплым. Просыпался я оттого что Лада тыкала меня носом в щеку, когда ей надоедало меня сторожить. Встав и отряхнувшись от хвои и налетевшей паутинки, мы продолжали путь. Дальше было несколько небольших озер, разделенных между собой гривами. По верху этих грив проходили тропки, и с этих троп в бинокль прекрасно были видны озера, на которых всегда были утки. Заметив на одном из озер стайку уток, и запомнив ориентиры той части озера, где они плавали, я далеко стороной обходил это озеро, что бы не спугнуть уток. Подходы были хорошие, сухие, и если удавалось подойти тихо, то при удачном стечении обстоятельств, можно было увидеть ту самую стайку уток на расстоянии выстрела. Сколько раз я поднимал для выстрела ружьё, наверное, сотни, и столько раз у меня сердце скакало в груди так, что готово было выпрыгнуть из неё, руки ходили ходуном, дыхание прерывистым. Прежде чем выстрелить приходилось делать несколько глубоких вдохов, что бы успокоиться. Наконец я успокаивался, прицеливался, медленно и нежно нажимал на курок, раздавался грохот выстрела, приклад бил в плечо, и … дальше шли варианты.
Вариант номер один, если Никола-угодник покровитель охотников, рыбаков и
путешественников был добр ко мне, то Лада с разбегу прыгала в озеро, плыла к распластавшейся на воде утке, хватала её, плыла к ближайшему берегу, бросала её там и, отряхнувшись, весело скакала вокруг утки, поджидая меня.
Вариант номер два – Лада истерически лаяла на улетавшую добычу, недоуменно смотрела на меня, я же почесав в затылке, читал ей стих охотника.

Охотник будешь ты тогда,
Когда пройдешь неоднократно,
С надежды полным рюкзаком туда.
И с фигой, в сумочке обратно.

И мы шли дальше, не очень то и огорчившись если я мазал. Но чаще всего я попадал, уточку я забрасывал в рюкзак, а иногда и две, это означало, что вечером у нас будет жаркое. Потом заходили в осинник, но там я не задерживался, это место мне не нравилось, не люблю я осину, холодная она, ледяная. Набрав, десятка полтора подосиновиков, в сентябре там грибов море, шли обратно в избушку. Уток я не ощипывал, лень было, просто обдирал кожу вместе с перьями. Поставив одну из них вариться, если их было две, я уходил нарубить на ночь побольше дров, к ночи становилось прохладно. Нарубив и принеся дрова в избушку, я начинал заниматься утиногрибным супом, в котелок с уткой и грибами засыпал суп из пакета, добавлял специй, какие только были у меня, в результате получался замечательный суп. К этому времени дрова прогорали, оставив после себя много углей, вот в эти угли я закапывал вторую утку, закрученную в фольгу, предварительно натертую солью, в надрезы я засовывал дольки чеснока и лук. Эта утка у нас шла на утро, на завтрак. После этого начинался ужин, Ладе целиком доставалась шейка, крылья, ну и косточки после меня. Поужинав, помыв с песочком котелок в ручье, мы с Ладой шли провожать солнце. У меня было любимое место на склоне сопки, там росла большая сосна необычной формы, ствол её был очень толстый, причудливо закручен и изогнут, с многочисленными наростами и наплывами, как будто пришла с картин Сальвадора Дали, местные охотники звали её “чертово дерево”. Она была своеобразным ориентиром, охотники говорили, я охотился (у чертова дерева, за чертовым деревом, на север от чертова дерева). У её корней находилось несколько больших камней – валунов, а чуть подальше начинался очень глубокий и крутой обрыв, такой, что росшие внизу деревья даже вершиной не доставали его края. Подойдешь к обрыву, смотришь вниз и в груди холодок появляется, а по спине мурашки, страааашно, бросишь вниз камень и через какое-то время, оттуда, из этой глубины тук… тук… тук… . Внизу всегда была темень и холод, солнышко туда не заглядывало, да и делать там было нефиг, камни одни, зверь туда не ходил. Как-то раз, я туда спустился, ради любопытства, ничего интересного, сплошной сумрак даже в полдень. А вот наверху, у сосны, другое дело, с этого места хорошо было наблюдать, как заходит солнце. Когда солнышко уходило за горизонт примерно наполовину в некоторых местах от деревьев появлялись тени. В одном месте, где в тайге была проплешина, (горела тайга когда-то), на её краю стояла здоровенная ель, своего рода солнечные часы. Когда тень от этой ели достигала небольшой березовой рощи, значит, было восемь часов и тридцать-тридцать пять минут, а если сломанной осины, то девять двадцать, и пора топать в избушку, если хочешь дойти засветло. Я туда очень часто приходил, садился на самый большой валун, подложив под себя свой армейский бушлат, рядом ставил ружье, и смотрел на тайгу, которая расстилалась у меня под ногами. В сентябре тайга очень красивая, так красива, что слов не найти, её надо просто видеть.
Продолжение следует …

Как не торопились, а к озеру приходили затемно, там, в высоком берегу была выкопана землянка в три наката, (её выкопали по всем правилам фортификации, два деда-фронтовика). В землянке были деревянные нары с сеном, и печка-буржуйка из железной 200-литровой бочки. Сил, чтобы растопить печь, уже не оставалось, и я пошуровав палкой в сене и под нарами, что бы выгнать змей, поставив в изголовьях ружье, ложился спать. Кстати о змеях, их там, на берегах этого озера, водилось во множестве. Поднявшись рано утром, я шел на берег озера искать лодку, обычно там находилось 2-3 долбленки (долбленка – это лодка, выдолбленная из целого дерева, обычно из осины). Их так же называют душегубки, вертлявые они очень, неустойчивые, чуть, что не так, и Вы как крейсер “Варяг” пуская пузыри, идете ко дну, естественно я и не собирался плыть на такой лодке, а искал коротни. Коротни – это две маленькие долбленки, соединенные между собой, своего рода катамаран, очень устойчивое плавательное средство, правда, в скорости значительно уступает долбленке. Погрузив на эти коротни весь свой скарб, прикрикнув на собаку чтобы не вертелась, я отправлялся в путь, можно было конечно идти и по берегу, но пришлось бы тягать на себе рюкзак, да и берега местами были болотистые.
Озеро называлось - Тещин язык. Было оно длинным и извилистым, а в конце раздваивалось,как язык змеи. Мне надо было в правое ответвление, плыть было довольно далеко 1,5 километра. Лада сначала внимательно смотрела по сторонам, сидя в передней части коротней, но это ей быстро надоедало, она начинала громко лаять, крутиться, раскачивая коротни, в общем, вела себя безобразно. Но, против такого поведения у меня было действенное средство, ударив по воде веслом, окатывал её водой, после чего она сразу успокаивалась, отряхнувшись от воды, сморщив нос, оглушительно чихала, и немного потоптавшись, ложилась на носу коротней, свернувшись в клубок, и в дальнейшем наше путешествие протекало тихо и мирно. День только начинался, под коротнями журчала вода, тихо шумел лес, былой туман, разгоняемый легким ветерком, уходил прочь. Яркое солнце, отражаясь от воды, слепило глаза, и я, похлопав по карманам «афганки» найдя солнцезащитные очки, одевал их, спасая глаза от этого моря света. Проплыв примерно с километр, свернув направо и отложив весло, я раскуривал трубку, а коротни медленно кружа, замысловато дрейфовали по озеру, и в конце концов приставали к поваленной в воду бобрами осине. Берег правый был высокий, а левый низкий, расстояние между ними было небольшое, метров двадцать пять, на обоих берегах росли высоченные, темно-зеленые ели и светло-желтостволые сосны практически из воды. Выше них было только небо и немного клочковатых облаков. Накурившись и выколотив о борт коротней трубку, я подтаскивал к себе рюкзак, доставал оттуда фляжку с коньяком и, сделав хороший глоток, говорил себе: “Ну, с открытием охоты!”. Затем, достав из чехла ружьё, собирал его, заряжал и, положив на колени, плыл дальше. Наконец наступал миг, когда коротни с тихим шелестом наплывали на пологий, песчаный берег озера. В этом месте впадавший в озеро ручей намыл довольно большой песчаный пляж. Лада соскочив с коротней, с лаем бегала по мелководью поднимая фонтаны брызг, затем выскочив на берег, делала несколько кругов, и упав на песок, подняв лапы к небу, ерзала на спине громко рыча. Вскочив, отряхнувшись, “нарезала” еще пару больших кругов захватывая мелководье. Подбегала ко мне, тяжело дыша, высунув язык, тыкалась мокрым носом в руку, затем отскакивала, припадая на передние лапы, как бы приглашая побегать вместе с ней. И я, забыв о своих годах, скинув сапоги, патронташ, куртку, гонял вместе с ней, пока они (года) не напоминали о себе, одышкой и болью за грудиной. Немного посидев, я шел к коротням, вытаскивал их подальше на берег и отряхнувшись от песка, навьючивал на себя всю амуницию, и мы с Ладой топали дальше вверх по ручью, благо идти оставалось не так уж и много, километра три. Когда приходили на место, Лада тут же, с деловым видом бежала проверять свои старые заначки, естественно там ничего не было, так как за прошедший год звери все съедали.
Я начинал собирать дрова, что бы растопить печь в избушке, а она, устав скакать, дрыхла под ближайшей елкой. Потом, наломав пихтовых веток, я начинал выметать накопившийся за прошедший год мусор, топить печь, чистить картошку, короче, готовить так, сказать, праздничный ужин. Лада же, выклянчив взятую специально из дома косточку, устроившись на топчане, быстренько расправлялась с нею, ну а потом наблюдала за мной своими черными глазами, иногда тихо порыкивая, как будто давая советы. Затем, уже поздно вечером, при свете свечей мы садились с ней ужинать, ей доставалась печеная картошка, которую она очень любила. А я, сварив котелок картошки, делал пюре, добавлял туда тушенки, и пропустив стопочку коньяка, начинал ужинать, глядя в темный квадрат окна, на котором стояли две горящие свечи. Лада шарилась под топчаном, что-то царапая лапой.
Покончив с ужином, мы с ней выходили из избушки на свежий воздух, я закуривал трубку садился на валежину и смотрел в ночную тайгу. Ночная тайга штука особая, она, кстати, тихой никогда не бывает, то ветерок шелестит, то деревья скрипят, то ночная птица, что-то кричит. Лада крутилась неподалеку, часто поглядывая в мою сторону, потом, освоившись, убегала в ночной лес к ручью, набродившись по нему, прибегала на мой зов мокрая, и всегда старалась отряхнуться рядом со мной, так, чтобы брызги летели на меня. За все те годы, что я там был, я понял одну вещь, звездное небо в тайге особое, завораживающее, оно притягивает к себе, в него можно смотреть бесконечно, оно разное. Потом я шел в избушку, ложился спиной к горячей печке и засыпал мгновенно, спал крепко, без сновидений. Иногда меня правда будила Лада, из-за того, что тихонько забиралась ко мне на топчан, топталась по моим ногам как слон, устраиваясь поудобнее и засыпала, грея при этом мои ноги не хуже печки. Просыпался я довольно поздно, когда день был уже в разгаре, наверное, из-за того, что перед этим в городе, я изрядно нервничал и уставал. Но просыпался я всегда полный сил и хорошего настроения. Такого состояния сейчас у меня почти и не бывает.
Потом шел к ручью умываться, там к дереву был прибит медный рукомойник, старинный, на нем надписи были с ятями. Я наливал в него воды из ручья и, звякая тяжелым соском ловил на руки тонкую струйку воды. Вода в ручье была удивительно чистая и прозрачная, на дне были видны песок и мелкие камушки, мелкие рыбешки сновали туда-сюда.
Продолжение следует...

О! Кто-то симпашку презентовал, спасибо!
Вот уж не думал, что мои записи кому-то интересны.

I
Тайга.
Много я ездил по России и бывшему СССР, где только не был в командировках, даже на Дальнем Востоке был, 11 дней поездом ехал, правда, меня потом тошнило при словах вагон, купе, железная дорога, и если бы не булькающий транквилизатор... Так что видел я всяких земель, но скажу одно, лучше наших мест - нет, Русский Север - он и есть Русский Север. Хотя зимы у нас порой бывают суровые, минус 40 пару недель каждую зиму бывает, а минус 45 через зиму, но переносятся довольно легко, мало бывает ветров, тайга. Леса необъятные, зверья в них много, а уж ягод и грибов вовсе немеряно … с голоду в тайге, особенно летом, умереть затруднительно, только суперленивый загнется, но вот заблудиться в них - что чихнуть, век искать будут и не найдут. В течение лета 2-3 человека, как тут у нас говорят, навсегда уходят в тайгу. Когда здоровье позволяло, и когда я еще не изменил своего отношения к охоте, я по 2-3 недели проводил в тайге. У меня была своя охотничья избушка, которую мне передал один старый (сейчас уже покойный) охотник, это было убежище от всего, если Вы меня понимаете. Я уходил туда один, (по натуре я одиночка), припас готовил загодя, заряжал около сотни патронов, 50 штук с дробью №5 на утку и рябчика, 30 штук с дробью № 3 на тетерева и глухаря, штук 6 картечных патронов и столько же пулевых на всякий случай. Покупал гречневую кашу – концентрат, упаковок 15, сахар – обязательно кусковой, его просыпать нельзя. Соль, перец, лавровый лист, приправы в пакетиках. Раньше сушил сухари, но потом стал брать муку, приспособился в печке, (в избушке), печь лепешки. Тесто замесишь, берешь две сковороды, в одну тесто, другой сковородой поменьше закрываешь и в печь, под угли, такая лепешка получалась – загляденье, вкусная очень, особенно когда намотаешь на пятки километров двадцать - двадцать пять. В избушке, кстати говоря, посуды всякой было - завались. Радиоприемничек – маленький такой, мне его друг подарил, он увлекался радиоконструированием, я этот приемничек очень ценил, за его малый вес и чистый прием. Курил я тогда, и что бы не брать с собой пачки сигарет, брал трубку и табак, как сейчас помню «Нептун». Трубка любит покой и неторопливость, на бегу её не покуришь, а значит, смолишь меньше. Сейчас-то я вообще не курю. Солдатскую фляжку (800 гр.) армянского коньяку, примешь пятьдесят граммов на ночь, очень сну помогает. И хотя за зиму и лето, все было продумано неоднократно, примерено сто раз, рюкзак получался увесистый, и как говаривал мой знакомый охотник (потный) – то есть заставлял потеть. Но своя ноша не тянет, идешь потихоньку, пыхтишь.
Короче - приходило время отпуска, и я, закончив все дела на работе и по дому, начинал собираться, обычно это было 5-6 сентября. До сих пор помню то радостное чувство сборов, а уж как собака моя радовалась, по-моему, она радовалась больше меня. Тогда была у меня охотничья собака, звали её Лада, это была русскоевропейская лайка, черно-белый окрас, очень добрая, и большая умница. Когда я начинал собираться, в квартире начинался сущий бедлам. Лада носилась по квартире, собирая наши вещи, она отлично знала, где что лежит. Вытаскивала из-под дивана мои резиновые сапоги, затем совала нос в рюкзак, да так, что вся туда залазила и запутавшись внутри рюкзака каталась по комнате этаким большим колобком, громко рыча, пока я её оттуда не вытряхивал. Затем притаскивала свою миску, пыталась её сунуть в рюкзак, я ей не позволял, но она не обижалась, тащила какую то другую вещь, например свой коврик, и тоже пыталась всунуть, короче, проявляла самое большое участие и рвение. Наконец собравшись, мы с ней шли на автобусную остановку. По дороге, она вела себя очень лояльно по отношению ко всем встречным собакам, она их просто не замечала. В иное время, она ввязалась бы, как минимум в три потасовки, но тут, уже было не до пустяков.
Лада бежала рядом, поглядывая снизу вверх на меня, порою озабоченно нюхая рюкзак, типа, все ли мы взяли. Потом мы ехали на автобусе, и Лада, сидя на рюкзаке, который стоял у меня в ногах, смотрела в окно. Конечная остановка автобуса находилась на узкоколейной железнодорожной станции Верхний склад, а мне надо было на станцию Нижний склад, и мы с собакой терпеливо дожидались пяти вечера, когда заканчивался рабочий день, и люди ехали домой на маленьком таком паровозике, (достойном, наверное, места в музее). Когда я впервые увидел этот паровоз, то подумал, что, наверное, он вышел из под рук братьев Черепановых, так он был стар. Паровозик пыхтел паром, пускал клубы черного-черного дыма из трубы, но на удивление шустро тащил состав из 5-6 платформ с лесом и так называемого полувагона. Полувагон - это такой деревянный вагон без крыши, зато по краям шел борт на уровне плеч сидящего человека, его всегда цепляли к паровозу впереди, поэтому обзор был великолепный. Линда сидела рядом на деревянной скамейке и внимательно смотрела вперед, иногда лаяла на пролетавших птиц и, поворачиваясь ко мне, тыкалась холодным и мокрым носом мне в щеку, т.к. это чудо техники при езде сильно раскачивалось, путь был раздолбан донельзя. Иногда паровозик останавливался у речки, и кочегар с помощником тащили толстый такой, гофрированный шланг и бросали его в воду. Чавкал насос, вода булькая текла в бак, ну а пассажирам порой доставалось грузить дрова в тендер (тендер это типа багажника у паровоза, в котором он возит топливо, в данном случае дрова и воду). Также бывало, что паровозик со страшным скрежетом, сильно кренясь, сходил с рельс и тогда, паровозная бригада при помощи двух ломов, одной кувалды, одного домкрата и большого количества ненормативной лексики, быстро ставила его обратно на рельсы. Паровозик постукивая колесами ехал дальше, подвыпившие мужики громко горланили “Наш паровоз вперед лети” да и как не горланить, когда вмажут газированной самогонки из сифона, еще не то запоешь. Тогда я впервые попробовал этот напиток, берется пол-литра самогонки, (она и так градусов 70) заливается в сифон, и туда пшикается два баллончика углекислого газа. Назывался этот напиток - «Кувалда» - действие на организм было одинаковое, особенно с непривычки. Выпьешь стопку, в желудке, словно напалм горит, в голове шум как от взлетающего самолета, взгляд враз фокусировку теряет, короче – сплошной ужас, я один раз только попробовал и больше не пил. Хочу напомнить, что дело было, в разгар антиалкогольной компании, начатой М.С. Горбачевым, был такой политдеятель. Ну да ладно, это я отвлекся.
Дальше, от станции Нижний склад мы шли пешком, шли, поторапливаясь, надо было засветло дойти до озера. Периодически я делал привалы, потому что рюкзак, чем дальше шли, тем больше он весил. За все время пути получалось три привала, минут по пятнадцать, во время привалов я лежал, положив ноги на рюкзак, и смотрел в небо. Ну а Лада, найдя кусок бересты, и ухватив его зубами, скакала вокруг меня, мотая головой так сильно, что казалось голова, вот-вот отвалится. А потом, устав скакать, ложилась на землю и, зажав бересту лапами, начинала рвать её на тонкие, узкие полосы.
Продолжение следует.

Урок.
У моих друзей собака не лаяла на звонок в дверь. На входящих лаяла, а на звонок нет. И решили они провести показательный урок. Муж (занимающий солидный пост в администрации города) - мужчина с лысиной и брюшком, весом за 100 кг становился на четвереньки около двери, жена выходила и звонила в дверь, муж лаял, жена входила и давала мужу кусок сыра.Муж, дразня собаку,смачно ел сыр и причмокивал.Собака смотрела на них как на идиотов, но с большим интересом. Когда сыр кончился, они поменялись ролями. Жена, стройная и изящная женщина, встала на четвереньки у двери, а муж вышел и начал звонить в дверь. Жена лаяла. Муж открывал дверь, давал жене кусочки сосиски, при этом он еще пугал собаку, а жена в это время кусала его за ногу. Собака, свесив голову на бок, продолжала смотреть на них с большим интересом, но все равно как на идиотов.Когда жена смолотила килограмм сырых сосисок, нарезанных мелкими кусочками, и охрипла от лая, муж, дернув собаку за ухо, сказал “Не, бесполезно, она лаять не научится никогда”, помог жене встать, и они оба пошли в комнату. Собака бегом понеслась на кухню, приволокла оттуда свою миску с сухим кормом, поставила перед супругами, громко гавкнула и уселась на коврик, видимо требуя продолжения шоу.

Довелось мне по делам службы побывать в одном из детдомов. Смотрел я на рисунки детей 2,5-3 лет и сделал открытие. Это не каляки-маляки, оказывается - это целый мир, и что бы это понять, мне понадобилось целых 47 лет 4 месяца и 21 день. В рисунках детей нет смешанных красок. Вот обратите внимание. Небо в их рисунках голубое, трава зеленная, солнышко красное, люди тоже разноцветные, но одного цвета, желтые, синие, красные. У детей нет серого цвета. У них нет оттенков. А беда у них черного цвета. И только после 4-5 лет появляется на их рисунках серый цвет. Когда они нашей б…ской жизни хлебнут в полной мере. Наверное, тогда, когда начинают понимать, что их кинули, в прямом и переносном смысле. Вот, а в нашей жизни все серым цветом, сплошные оттенки, черт побери, больше такого-то, больше сякого-то, нет чисто белого цвета, ушел он из нашей жизни, да и черного-то нет. Вся наша жизнь сплошной компромисс.

Это неправда, что все солдаты, как инкубаторские цыплята, даже у каждого куриного яйца есть свое лицо, я уж не говорю у человечьих.
Я вам тут не собака, чтобы на всех каркать!
Я вам уже давно говорю: "Пpикpывайте свое заднее место".
Я глубоко смотрю и широко гляжу.
Я думаю, что 5 и 5 как pаз 10.
Я ему сказал "Нет!". Сначала там, а потом здесь.
Я иду по плацу и слышу, что в казарме улыбаются.
Я пока еще памятью и зрением не страдаю.
Я себя чувствую, но плохо.
Я сегодня весь день как вкопанный пpобегал!
Для солдата субботник - это дело добровольное, а не так, что хочешь - участвуешь, а хочешь - нет.
Закусывать в походе сегодня будем веселой песней.
Замолкайте бормотать!
Замполит, выгнать этого придурка из комсомола! Как не комсомолец? Принять и выгнать!
Запомните: мат с языка командира - это крылатое выражение, с языка подчиненного - нецензурщина и наряд вне очереди!
Заряженному танку в дуло не смотрят!
Заткнуться - это не значит нести всякую хреновину.
Захожу в каптерку, смотрю, из-под тулупа чья-то задница торчит. Ну, думаю, это меня бойцы проверяют.
Захожу в одну тумбочку, там соль просыпана, значит бойцы по ночам чай пьют.
Захожу я как-то раз в тумбочку. Смотрю, там тапочки стоят по колено в грязи. Ну, думаю, эти тапочки у меня завтра в наряд пойдут!
Зачет сдадим со средним баллом 5.2, как договорились.
Здесь вам не у себя в Москве в пыли по пояс на Арбате.
Зимой, то есть ночью, караул сменяется два раза в день.
Знаем мы как это делается! Соберутся по трое, а потом механизмы ржавеют.
Знаю, вы за моей спиной языки чешете, мол, прапор - дуб. А что вы лично сделали, чтобы я стал другим деревом?!
Зря вы так со мной, товарищи солдаты! Еще пожалеете! Ведь говорят же, что не плюй в колодец, пока не перепрыгнешь.
И в голове должны быть мышцы.
И запомните, товарищи курсанты, раз и навсегда, что общечеловеческая логика ничего не значит там, где действуют общевоинские уставы.

Довелось мне побывать в Чернобыле, это о том что было там.
Дом.

Земля же была безвидна и пуста, и тьма …
Всякий раз, проезжая ночью по селу в свою воинскую часть, я вспоминал эти слова. Действительно, тьма египетская накрыла это украинское село. Названия села за давностью лет уже не помню, 17 лет прошло, но до сих пор помню, то щемящее непонятное чувство в груди, когда впервые увидел это большое село без единого огонька в окнах. Село лежало в небольшой низине, расположенное по обе стороны от шоссейной дороги. Хоть и говорят, что украинская ночь темна, света звезд и луны было достаточно, что бы его увидеть. Да, надо сказать, что служил я тогда военным врачом - в должности начальника медицинской службы воинской части, и было в моем подчинении около 30 человек. Мой водитель остановился на холме, выключил фары и мы долго сидели и курили, открыв дверцы нашего уазика, и молча смотрели вниз, а внизу были эти белые хаты без единого огонька в окнах. Ночь была тихая и теплая, в моторе что-то потрескивало, пахло моторным маслом и бензином. Сергей сидел молча, положив руки на руль, потом тяжело вздохнул и глянул на меня, я молча кивнул и он, не заводя мотора тронул рычаг, машина, шелестя шинами покатила с холма вниз. Мы тихо ехали в темноте мимо этих добротных кирпичных домов увитых виноградом и хмелем, окруженных яблоневыми и грушевыми деревьями, а он тихо ругался, потом затормозил и показал рукой вправо. Я посветил фарой-искателем и увидел большой дом, сложенный из плитняка, когда-то побеленный, с крышей из черепицы, окруженный забором из металлических пластин, высотой примерно метра два. В пластинах были пробиты отверстия в виде сердечек, понизу они были забетонированы. Мы вышли из машины, и подошли к калитке. Калитка также была металлическая, очень красивая, из кованых железных прутьев изображавших грозди винограда. Я рукой слегка надавил на калитку, и она на удивление тихо открылась. “На подшипниках”- сказал тихо Сергей, рядом были большие металлические ворота, закрытые на висячий замок изнутри. Дом стоял несколько в глубине небольшого сада, к нему вела широкая, растрескавшаяся бетонированная полоса. Мы прошли к дому, он был двухэтажный. Первый этаж был низкий, видны были широкие ворота гаража, видимо на первом этаже были только подсобные помещения. Вход в дом был через широкую остекленную веранду, на дверях белела узенькая бумажная полоска, Сережа щелкнул зажигалкой, на ней что-то было написано. Я сходил к машине, взял фонарик, надпись сильно выгорела и читалась с трудом, но кое-как я прочитал, что «дом охраняется МВД». По всему было видно, что тут был крепкий хозяин и большая семья. Все было сделано крепко, капитально, на десятилетия, если не на века. Я попробовал пройти в сад, но сойти с бетонированной дорожки было нельзя, в саду буйствовала крапива, высоты она была двухметровой и стрекалась отчаянно. “Триффид какой-то, а не крапива”: пробурчал Сергей, почесывая руку, (он был начитанный). Мы стояли перед домом и молчали. “ Ты смотри, как дом опаскудили”- сплюнув, сказал Серега, и показал мне на выбитое окно, на котором висели клочки полиэтиленовой пленки. Дом был разграблен. Остальные окна были затянуты также пленкой, чтобы в дом не попадала радиоактивная пыль. “Видимо собирались вернуться”- добавил он. Рядом с домом стояли детские качели, сваренные из металлических труб, я их качнул, они тихо заскрипели и тут мне послышались голоса, музыка, детский смех. Все это было таким реальным, что я потряс головой, что бы от этого избавиться. Тут мне подумалось, что как-то это все неправильно, не так. Люди построили атомную станцию с самыми лучшими намерениями, что бы она работала на них, давала им тепло, электроэнергию, а потом довели её до того что, она взорвалась, и отравила радиоактивной заразой этот маленький мир, и напрочь сломала жизнь в этом доме. Люди навсегда ушли из него. Я снял с плеча дозиметр КРБГ, с которым практически никогда не расставался, включил его, поднес датчик к стене, дозиметр защелкал, стрелка на освещенной панели поползла вправо, дом довольно сильно «фонил» по β-частицам. Тут меня позвал Сергей, и я пошел, на ходу застегивая футляр прибора, застежку прибора заело, я отвлекся, и со всего маху влетел в крапиву левым боком. Закрывая глаза рукой, едва не задохнувшись от жгучей боли в левом боку, я еле выбирался из крапивы, сказав при этом …пару слов. Сергей стоял раскрыв рот, потом сказал: “ Ну, Док Вы и даете!” Я же, шипя от боли и лихорадочно почесывая бок, сказал, чтобы он заводил мотор.
Сели в машину, Сергей включил мотор, мы выехали на шоссе, обочины которого были политы какой то зеленой дрянью, которая, вроде бы уменьшала пылеобразование. Периодически её сворачивали, как ковер в рулоны, и увозили в могильник. Мы надели респираторы, (Лепесток-2 они назывались, приказ был в то время такой, все едущие по дороге должны быть в респираторах). Вот тут его прорвало, горячась, размахивая руками, путаясь в словах, он почти прокричал свой монолог. Меня хватил столбняк, я просто не ожидал от него таких слов. Для меня он был просто водитель, и вдруг, я узнал его с другой стороны. Он говорил о Доме, который должен быть, обязан быть, вот таким большим, капитальным, чтобы в нем было много детей, и чтобы они были шумными и веселыми, а иначе это не дети. Из этого дома должен начинаться их путь, в большой мир, в другие страны и города, но что бы в него можно было всегда вернуться, если вдруг у тебя будет беда, и где тебе всегда будут рады. В доме должны быть отец и мать, к которым ты всегда можешь приехать и спросить совета и получить этот совет и помощь. Отец в этом доме Хозяин, бережливый, экономный, считающий каждый рубль, холящий свой дом и знающий в нем каждый гвоздь, каждую досочку. Мать – Хозяйка, которая знает все, и умеет все, и дом у нее полная чаша. Дом должен быть родовым имением, цитаделью, оплотом твоей семьи, у тебя будет что защищать, поэтому, ты никогда не совершишь плохого поступка. Честь семьи тебе не позволить этого сделать. Я сказал: Да это получается какое-то дворянское гнездо. Но только подлил масла в огонь, Сергей аж подпрыгнул на сиденье. Да гнездо, да дворянское, да это были лучшие люди своего времени, закричал он, перестреляли их в семнадцатом, а зря, и осекся, … не принято было тогда, говорить что думаешь, конечно, был не 37 год, но если бы услышал замполит, вони было бы не продохнуть. Он искоса посмотрел на меня, я махнул рукой, он облегченно вздохнул и, стукнув кулаком по баранке, прибавил ходу, в свете фар, начало стелиться под колеса серое шоссе. Дальше мы ехали молча, я смотрел в эту темную ночь и неожиданно для себя заснул, проснулся только в машпарке. Пошел к себе в медпункт досыпать, но уже в 4.30 меня фельдшер меня поднял на закладку продуктов в котлы и медосмотр очередной смены поваров и рабочих по кухне. Короче, начался мой обычный служебный день, как вдруг прибегает за мной санинструктор и начинает тараторить, что мой водитель достал, где-то самогонки и сейчас находиться в состоянии крайне свинском.
Когда я пришел в палатку, где жили мои солдаты, Сережа уже был в положении ниц. А так как он был мне нужен к вечеру, для поездки по постам КРП то, я сказал сопровождавшему меня фельдшеру: Ну что, откапывай, приводи в себя. Не стал я делать никаких оргвыводов, как тогда говорили, водитель он был классный. Лишь значительно позже, я понял – почему пили там, «кстати говоря, по черному», мужики, которые по жизни той, до Чернобыля, пили мало. Потому, что каждый из них в душе был Хозяин, и они скучали по своим домам, и им было страшно смотреть на эти брошенные дома.
А действительно, заедешь, бывало в какое нибудь эвакуированное село, выключишь мотор, отойдешь подальше от машины, и в груди холодок появляется, как будто смотрит на тебя кто-то со спины, оглянешься, а никого нет.

Зачем я это пишу, не знаю…
Нужно это кому нибудь, не знаю …
Прочитает это кто нибудь, не знаю …
Но я напишу.
В юности мы не ценим время, транжирим его, не понимая, как оно бесценно. В юности мы живем в долг у времени, берем своего рода кредит. Самое интересное, что процент очень маленький, поначалу. Прокутим всю ночь, и как ни в чем не бывало на учебу или работу. Время к нам очень лояльно в молодости, многое нам прощает, но ничего не забывает. Мы тратим временной кредит порою бездумно и бесцельно, расстаемся легко, весело, а что нам, у нас, его очень много, этого времени, вся жизнь впереди. И мы летим вперед сломя голову, к нам приходит и уходит любовь и ненависть, мы находим и теряем друзей.
Хотим все попробовать, табак, водочка, травка, снежок, а то и герыч, кто-то вовремя с этой дорожки соскакивает, а кто и нет, в таком случае он сгорает как мотылек.
Но время, ох уж это время, начинает повышать процентную ставку, сначала почти незаметно, но все больше и больше.
Когда начинаем понимать ему цену? А тогда, когда начинаем платить по долгам. Правда каждый по своему.

Эта долбанная работа, как она меня достала. Или это очередная весенняя депрессия.

Поздравляю всех женщин с праздником весны и 8 Марта!

Мысль вслух ротвейлерши Линды.
Кот – птица жутко гордая, пока не пнешь, не полетит.

Все собаки попадают в рай …

Монолог ротвейлерши Линды, (партийная кличка Чучундра)

Мне хозяин выделил место на своем дневнике, погавкай сказал. Так вот, 20 февраля сего года мне будет 5 лет, а в переводе на человеческий возраст уже 35 лет. Проживаю я на кухне, собственная кушетка, от дверей налево. Ну и первая тема, которую я хотела бы обгавкать - это великодержавный шовинизм котов, которые считают, что только им позволено жить в домах. Это племя хамов и провокаторов, которым место на помойке.
Соседский котяра, который в марте, орет в подъезде словно резаный, дождется у меня, когда нибудь. Хотя хозяин, и запрещает мне эту образину трогать, говорит что нельзя, я его пожую чуток, т.к. достал он меня своими воплями. Я заметила, вот чем ближе щелкнешь зубами к коту, тем он резвей становиться, тем дальше его прыжок. Этот же жирный котяра, не то что бы прыгать, бегать не может. Однажды, я его все-таки втихаря пожевала, правда потом плевалась целый день от его шерсти, зато этот Барсик месяц гулял на лоджии. Зато на улице, коты у меня тренируются в беге на короткие и длинные дистанции, а так же в прыжках на различные высокие предметы. Хозяин говорит, что их хозяева должны мне платить мясопродуктами, зато, что я их котам поддерживаю хорошее физическое состояние. Но они не платят, а чаще жалуются на меня хозяевам, в такие моменты я сматываюсь к хозяину под компьютерный стол, от греха подальше.
Вообще, по жизни я сделала вывод: - Все коты козлы!

Был крайне занят, болела собака, наша Чучундра. Ничего не ела и вообще ей плохо было. Но, вроде оклемалась, сегодня, то есть уже вчера, ходили гулять, она скакала, задиралась с встречными собаками, короче, оттягивалась как обычно.

Плохо когда излишествуешь, трясёть...

Хорошо, что жена доктор. Не надо бегать по поликлиникам, сидеть в очередях, гавкаться со старухами типа «Вас тут не стояло». Несколько дней на “колесах”, микстурах и каплях и состояние ОК.

Как мне плохо! Как я болен! Температура 38,4, все ломит, голова болит. ладно хоть начальники жалостливые, посмотрели на меня и отпустили домой болеть.

Несколько армейских приколов
от старшего прапорщика И.И.Иванова-Пупкина

1.Зачем вы носите подтяжки? От этого импотенция снижается.
2. А ведь каждый из вас взрослые люди!
3. Нашли дурака! Я за вас свою работу делать не буду.
4.Куда вы руки лезете свои?
5. Почему у 90% есть фляжки, а у половины их нет?
6. Водку в казарме я вам пить не позволю, здесь вам не детский сад.
7. Что вы как кобра гремучая - клюв раскрыли и спите.

Хорошая армия - плохая армия. Ее сильнее ненавидят.
Лао-Цзы

Случилась под Новый год в городе N довольно необычная история. Рассказал мне ее сотрудник, одной, как сейчас говорят, силовой конторы. В одном учреждении, под Новый год 31 декабря, (небывалое дело!) выдали зарплату, да еще со всеми долгами. Начальник - большой либерал, отпустил женский коллектив пораньше, и этот коллектив естественно
в бег по магазинам. Одна женщина, назовем ее Иванова, закончила свой бег на продуктовом магазине, он самый близкий к ее дому. Бежит домой, до НГ осталось, где-то 5 часов, и на перекрестке, у светофора один придурок, почему придурок Вы сейчас поймете. Выхватывает лежавший сверху кошелек из сумки, с деньгами естественно и начинает убегать через перекресток на красный свет. Может сие преступное деяние, ему бы и удалось, если бы он, ну придурок, что с него возьмешь не толкнул бы женщину со словами, уйди корова старая. Как она потом объясняла, кошелька ей было не жалко. Все равно, она себе купила новый кошелек, да и деньги она практически все растренькала, как она сказала. Но вот слов, корова да еще старая она этому грабителю простить не могла. Со словами, ах ты козел, она взяла из другой сумки лежавшую так же сверху бутылку шампанского и метнула в убегавшего придурка. Прицел был верен, бутылка стукнула придурка по затылку, и он полетел лбом в проезжавшую навстречу машину, скорость у обоих была приличная и вот он уже третью неделю после нейрохирургической операции лежит в реанимации. Короче как в том фильме «Небеса обетованные» выживет, его посадют, нет – обещают ее, вроде как чрезмерная жестокость по отношению к нему.
Вот такая история.

Главный постулат Даосизма - это жизнь ради жизни.
Непреследование цели в жизни.
Жизнь – это река, и мы плывем по ней, мудрый человек не противиться течению, и не ускоряется по течению, он просто следует течению.
Например - Вини Пух – он даосист по жизни, ни с кем не склочничает, со всеми и во всем соглашается.

Учитель! Что есть наша жизнь? – спросили ученики учителя.
Учитель взял большой кувшин и наполнил его камнями, каждый с куриное яйцо. В конце спросил учеников, полон ли кувшин?
Ответили: да, полон.
Тогда он взял горох и всыпал его в большой кувшин, немного потряс его. Естественно, горох занял свободное место между камнями.
Ещё раз учитель спросил учеников, полон ли кувшин?
Ответили: да, полон.
Тогда он взял коробку, наполненную песком, и высыпал его в кувшин. Естественно, песок занял полностью существующее свободное место.
Ещё раз учитель спросил учеников, полон ли кувшин?
Ответили: да, и на этот раз однозначно, он полон.
Тогда он взял маленький кувшин с вином и вылил его в большой, размачивая песок.
Ученики засмеялись.
А сейчас я хочу, чтобы вы поняли, что – большой кувшин - это ваша жизнь.
Камни - это важнейшие вещи вашей жизни: семья, дети, здоровье, друзья - всё то, что необходимо, чтобы ваша жизнь всё-таки оставалась полной даже в случае, если всё остальное потеряется.
Горох - это вещи, которые лично для вас стали важными: карьера, дом, сад, ваше имущество.
Песок - это всё остальное, мелочи.
Если сначала наполнить большой кувшин песком, не останется места, где могли бы разместиться горох и камни. И также в вашей жизни, если тратить всё время и всю энергию за мелочи, не остаётся места для важнейших вещей. Занимайтесь тем, что вам приносит счастье: играйте с вашими детьми, уделяйте время вашей жене, встречайтесь с друзьями. Всегда будет ещё время, чтобы поработать, заняться домом, садом. Занимайтесь, прежде всего, камнями, то есть самыми важнейшими вещами в жизни, определите ваши приоритеты, остальное - это только горох и песок.
Мы поняли Учитель, а при чем тут вино? А ни при чем - ответил Учитель, просто в нашей жизни всегда найдется минутка, что бы присесть и выпить не торопясь, бокал вина с друзьями.
Вот так однажды прикололся - Лао-Цзы – основатель даосизма.
Я, кажется, все больше и больше начинаю его понимать, и принимать его учение.


Вот тут часа три, наверное, писал я гневные слова про то, как не ценит нас государство, как оно нас кидает, обманывает, а потом снес все к черту. Никому это не интересно.

Мы выбираем, нас выбирают!
Жизнь – это постоянный выбор и компромисс с самим собою, окружающим миром, людьми. Бескомпромиссных людей нет, человек всегда делает выбор, в сторону большего или меньшего зла. Меня раздражает формулировка «бескомпромиссный человек», таких людей нет, а если и есть, то это – дураки. Бескомпромиссна – только смерть, у нее нет вариантов и нет уступок, но она дитя жизни. Жизнь – явление многовариантное, и поэтому, в окружающем нас мире, жизни чуточку больше чем смерти. Вообще, жизнь, это цепочка из случайностей и компромиссов. Мы появляемся на свет случайно, затем начинаются компромиссы. Компромисс – это итог случая, что-то случилось, и мы начинаем выбирать, или начинают выбирать нас. Но, выбирая какую-то цель, и стараясь её достичь, мы вынуждены уступать, потому что, выбирая, мы предъявляем какие-то требования, и не всегда эти требования выполнимы другой стороной. Выбор – вот, чем мы расплачиваемся за жизнь на этой земле, он бывает, жесток, страшен, циничен. Однажды сделав выбор, можно отравить жизнь себе и другим. Но, несмотря на все это, жизнь прекрасна. Правда, ценить её, понимать, что она коротка, и самое главное - одна, мы начинаем где-то после сорока. Вот тут-то, и начинается наша сознательная жизнь. До того момента, как мы начинаем это понимать, мы живем на рефлексах. Встречаемся, женимся, растим детей, работаем на свое материальное благополучие. Приходит время, и наши дети, как и мы, когда-то, уходят от нас, и мы не всегда их понимаем.
Они, так же как и мы, торопятся жить. В свое время, мы тоже считали своих предков немного нудными, и не слушали их советов, а зря. Ибо, наступает момент, когда ты понимаешь, что пройдена большая половина твоего земного пути, и впереди маячит грустный и печальный финал. И чтобы его, хотя бы немного отодвинуть, ты бросаешь курить, забываешь про алкоголь. Проходит, какое то время, и ты понимаешь, что все, что ты делал на этом свете, ты делал для кого-то, и надо бы что-то сделать и для себя. Может надо относится к жизни значительно проще, живи сейчас, не отказывай себе в маленьких удовольствиях, «потому что на большие, по крайней мере, у меня нет денег». Ведь другой жизни, к сожалению, не будет. Может кто-то и упрекнет меня в эгоизме и себялюбии, но кто знает, сколько мне осталось, сколько мне отмеряно. Я проработал в медицине 28 лет, 18 лет я работаю доктором, а что я заработал. Два инфаркта и операцию на сердце, двухкомнатную квартиру, в которой идет перманентный ремонт, потому что на полноценный нет денег, несколько кусков бумаги, называемых Почетной грамотой, и довольно еще не скоро, нищая пенсия. Я, наверное, стал бы истинным верующим, если бы уяснил для себя некоторые моменты. Я истинно верую в Бога, и если это так, зачем мне посредник в виде попа, Бог, он что, не услышит мои молитвы, или не так их поймет. Какая разница, откуда обращена к Богу молитва, и в каком виде, если идет она от чистого сердца. Ведь если ОН есть, то он услышит меня, другое дело, захочет ли он мне ответить, дать знак. И если я нагрешил, то поклонами и молитвами, грех этот с себя сниму, а вот если я раскаюсь в глубине своей души, прочувствую и пойму свой грех, но не совершу этих поклонов, то нет мне раскаяния.
Прийти в Храм, я хочу своей тропой, проложенной в моем сердце, и пусть этот путь будет извилист и труден, но это мой путь.
А то, мне помогает священник, бывший прапорщик, моложе меня на 20 лет, что он знает о жизни, как я могу ему верить, если я знал его раньше другим. Получается, что у священника функция «направляющая и руководящая», так это, мы уже проходили, под руководством КПСС. Она обещала нам рай на земле, коммунизмом назывался, и быть должен был, кстати, в 2000 году.

Я, наверное, стал бы истинным верующим, если бы - жизнь из меня не сделала циника. Чему очень помогали, сначала генсеки (поясняю для бестолковых, или в силу своей молодости не знающих что Генсек – это самый крутой босс в КПСС, была такая партия) так вот, один – Никита Хрущев обещал мне коммунизм к 2000 году. Это когда от тебя - по способностям, а тебе по разумным потребностям, (слова - разумные потребности - я вычитал в одном из партийных FAQ) и самое главное все это на халяву, т.е. даром ты работаешь и за дарма получаешь еду ну и все остальное, но … см. выше, кстати, этот генсек увлекался кукурузой, в Заполярье пытался выращивать. Тот, кто пришел за ним – Леня Брежнев (погоняло – бровеносец, брови были густые и черные) обещал то же, + придумал БАМ, начал войну в Афгане, (у меня там двоюродный братишка Ваня погиб). Написал пару – тройку брошюрок типа (Целина, Малая земля), которые, вся страна, наизусть заучивала. Хобби имел оригинальное, сам себя награждал, то звание маршала СССР себе кинет, то Ленинскую премию борьбы за мир, то очередную звезду Героя СССР, был он, аж пятижды Героем Советского Союза, во как. Ну, за ним были еще двое, ничем не примечательные, Андропов и Черненко, правда, народ долго не мучили, быстренько померли, один за другим. Хотя нет, вру, Андропов выпустил дешевую водку, и народ звал её андроповкой. В-о-о-о-т, ну а четвертый, Михаил Горбачев в народе “Миша меченый” на лысине имел родимое пятно – большое такое, тот ваще, блин, дел натворил, предыдущие отдыхают. Первое - обещал каждой семье квартиру к 2000 году, придумал Продовольственную программу СССР, в результате продукты пропали и стали выдаваться по талонам и карточкам, начал войну с алкоголизмом, пьющих загнал в ЛТП (поясняю ЛТП – это лечебно – трудовой профилакторий, где насильно лечили от алкоголизма, и залететь туда, кстати, мог любой). Вырубил нафиг все виноградники, в результате страна потеряла большие бабки. Стал первым Президентом СССР, начал Перестройку, развалил Советский Союз, за что американцы ему, до сих пор в ножки кланяются. Потом стал Президентом Борис Ельцин по прозвищу (царь Борис), ну этот дел наворотил тоже немало, причем по пьяни наворотил, бухал не в меру, бывало у трапа самолета, на ковровой дорожке в иноземном государстве падал. По пьяни сломал Берлинскую стену, выгнал из Германии войска прямо в грязь, в открытое поле, загнал по дешевке имущество ЗГВГ, тогда же, дирижировал по пьяни Берлинским оркестром, и все это показывали по телеящику на весь мир. При нем, пышным цветом расцвели разнообразные финансовые пирамиды, такие как МММ, РДС, и иже с ними. Процент годовой был офигенным, а реклама, та вообще отпад, персонаж Леня Голубков - стал народным героем. Короче, ты дай нам 1 денежку, а мы тебе вернем 200, в каких то банках 300, а где даже и 400 денежек, через год, правда. Ну, пипл и поверил этому, да к-а-а-а-к ломанулся туда с деньгами, а когда пошел с большой котомкой за дивидендами, то обломился, кончились деньги, сказали ему. Потом был обмен денег, девальвация, тьфу ты, слово то, какое бл…, короче зарплату тогда я получал в миллионах рублей, даже не верится, что было такое. Потом началась война в Чечне, и в той войне положили восемнадцатилетних пацанов немеряно, был в то время министр обороны Паша – мерседес (генерал Грачев). Чтоб его суку на том свете черти на сковородке жарили, это он сказал, что возьмет Грозный одним полком ВДВ, ну и началась бодяга на Кавказе, вот уж больше 10 лет идет, конца и края не видно…. Ну и еще кой чего было, но это так, по мелочи. А потом, под Новый год, сделал нам всем подарок, взял да и отрекся от царства, и пришел к власти Владимир Владимирович Путин, (ВВП – как окрестили его журналисты), было это в 2000 году. Этот – же, фрукт еще тот, стелет мягко, да спать жестко, как на нарах. И хотя, наМенько правда, жить стало лучше, жить стало веселей, живет во мне червячок сомнения, что это жу-жу не спроста, что еще жизнь нам подкинет большу-у-у-ю подлянку. Государство хочет от нас, что бы мы ему верили.
Я - таки нет. А Вы, на бульоне или на воде?

Ненавижу Новый год, за то, что он обманщик, за то, что он дает нам надежду, на что-то лучшее в наступающем году, а потом эти надежды рушатся. Наступает новый день после Нового года, ты идешь на кухню и, уткнувшись лбом в оконное стекло, смотришь вниз на улицу, на гаражи, на дворника, который, на удивление споро разгребает снег, а на душе гадко-гадко. Почему, ты не знаешь, поставишь чайник на газ, и опять отойдешь к окну, стоишь и смотришь в никуда, и никто не знает, что творится в твоей душе. Постепенно начинаешь понимать, почему так гадко на душе. Почему? Почему??? Да потому, что из твоей жизни ушел еще один год, ещё один из тех, что отпустила тебе судьба, а 47 лет это, увы, 47 лет и ни куда от них не деться, и уже с утра болит спина и суставы, короче, как сказал Шарик «то лапы болят, то хвост отваливается». Но тут, за твоей спиной начинает шуметь чайник, ты отвлекаешься, начинаешь пить чай, и день тебе уже не кажется таким паскудным и унылым, все-таки, вчера был Новый год!
А еще, я не люблю дни рождения.

Ненавижу Новый год!