Вчера утомивишись от решения билетов по ПДД, купила в метро детектив, такой самый что ни на есть компрометирующе-лоточный покет-бук. Начила читать.
Всю ночь не могла оторваться, закончила к четырем утра.
Утром же пренебрежительно отозвалась, что ерунда совершеннейшая с женибельным хеппи-ендом, разбогатением хороших и жестоким убиванием плохих.
Так чего спрашивается до четырех глаз не смыкала? То ли на новенького, так как детективов такого рода обычно не читаю, то ли уж в самом деле есть в таких книжках что-то наркотически затягивающее, недаром же народ их скупает.
Потом подумала и кажется поняла.
В них все "как в кино", справедливость торжествует, печали уходят, все Золушки становятся принцессами.
А в хорошей литературе полного позитива нет и быть не может, ибо она зеркало жизни. А тут вроде и жизненно, и с бытовщинкой, а как в кино.
Однако, больше покупать такое не буду, так как все же это чуть более продвинутая замена тетрису, пасьянсу, лайнс и прочим пожирателям времени нашей бесценной жизни.
А сладко все-таки книжку ночь напролет читать. Давненько у меня такого не было, со времен Торнтона Уайлдера. Вот кого читать надо.

Долгое время в нашей местной столовке, куда иногда за недостатком времени на выход в более приличное место я спускалась пообедать, в ходу были кондовые алюминиевые ложки и вилки. Ножи из нержавейки стояли в отдельной баночке у кассы и их было раза в три меньше, чем вилок. Ручки ножей были украшены двумя скрещенными обручальными колечками.
Словом, культурные брали ножи из баночек, некультурные ели так, культурные,но неуспевшие к раздаче ножей, снисходили до взятия вилки в правую руку и смешивались с некультурными.
Потом задули ветры перемен и весь алюминий и матримониальная символика были заменены вполне себе приличными приборами из нержавейки.
О, это внушало надежды...Ведь важен первый шаг, ведь, возможно,тут недалеко до появления скатертей, устранения с боков кастрюль разляпистых красных надписей "Пищеблок 1", "Фабрика-кухня, бульон", может быть, салфетки перстанут резать на четыре мизерных треугольничка, ах, может быть, может быть....
Но всей этой маниловщине не суждено было сбыться. Дней александровных прекрасное начало традиционно обернулось возвратом реакции и тьмой ветхозаветной.
Короче, спускаюсь в столовку, в лотке лежит гнутый-обкусанный алюминий.
Чего это они??
А вот чего. Объявление ватманского формата повествует о преступлении века и безвинно пострадавших.
"В связи с постоянной пропажей из столовой приборов из нержавеющей стали, посетители будут пользоваться алюминиевыми.
Доводим до сведения постетителей, что стоимость каждого пропавшего прибора удерживается с заведующей.
Администрация"
Так вот. Будем пользоваться алюминиевыми вплоть до полного исправления и реморализации.
Господи ты Боже мой, сколько ж в этом глубоко национального, как это ни печально...

Конечно, досуг, в принципе, можно проводить по-разному. Никто не спорит. Вот, например, наш офис расположен в здании одного госучреждения, где память о советских чиновничьих традициях не просто жива, а она и не умирала.
Чиновные дамы носят на работу литровые банки с едой. бесконечно что-то греют, потом моют в туалете посуду, пьют чаи, курят и общаются.
Дамский туалет вообще несомненный центр местной социальной коммуникации. Там всегда холодно и гуляют полярные сквозняки, потому что участвующие в беспрерывном светском рауте дамы курят у открытых окон. Облака дыма клубятся у лампочек, табачный запах сразу въедается в одежду и волосы.
Как и следует по правилам хорошего тона, окурки топятся дамами в деформированной банке из под кофе, где плещется мерзкая вонючая жижица. Время от времени жижица выливается на подоконник и стекает на пол из банки, перевернутой открывающейся рамой.
Кому-то перспектива коротать часы за беседой в туалете покажется удручающей, однако, для этих загадочных женщин она имеет какое-то необъяснимое притягательное очарование.
Здесь обсуждаются темы мелкие и крупные, вечные и однодневки под аккомпанемент льющейся воды и хлопанье дверей.
При появлении посетителя дамы умолкают, однако, как только захлопнтеся дверь кабинки, беседа возобновляется с прежним жаром, хотя не доходящая до потолка деревянная дверка способна обеспечить приватность разве что чисто психологически.
Именно поэтому во время кратких визитов в дамскую комнату ты имеешь отличные шансы узнать, какой паршивец сын у Маринки и как она в последнее время растолстела, а все ходит в этой жуткой юбке, которая ей мала, что все, буквально все пошло от Библии, что Кузнецов опять не подписал и до обеда, козел, уехал, что фиалки отлично цветут, что утягивающие колготки полная чушь, а в рекламе все врут и еще многое и многое, и многое.
Когда ты выходишь из кабинки и идешь мыть руки, воцаряется тишина. Под нетерпеливые поглядывания собеседниц ты торопливо завинчиваешь вентиль и выскакивая в коридор успеваешь услышать, что Скорпионы-мужики вообще все сволочи, хотя темпераментные.
Постепенно ты привыкаешь к наличию дискуссионного клуба в столь интимном месте и перестаешь испытывать ранее мучившую тебя неловкость, подслушивая особо конфиденциальные обрывки беседы, а также некоторое беспокойство, относительно того уместно ли твое, так скажем, непочтительное поведение в столь светском месте.
А во время случайных встреч с членами клуба в коридорах, смотришь в их серьезные и деловые лица и тебе становится странно.
Да ну и что, так тоже можно жить.....

3

2

1

Еще фотография

Улица в Бад-Киссингене

1. Франкфуртский аэропорт. Напротив стоек регистрации на рейс в Арабские эмираты столпилась группа женщин в длинных черных одеяних с закрытыми лицами и усатых мужчин в серых пиджаках. Это мусульмане.
Вдруг в какой-то им ведомый урочный час мужчины опускаются на колени и обратившись лицом к гипотетическому Востоку начинают кланяться в пол. В данном случае восточное направление совпало с дверью в местный сортир.
Молитва осуществлялась на расстеленных полотенцах. Особенно запомнился один истово молящийся мужчина, ритмично опускающий голову в белой круглой шапочке к своему алому полотенцу с белой надписью "Кока-кола". Молитвенные лобовые удары приходились как раз на заглавную "С".
Запад есть запад, Восток есть Восток.

2. Пиво со спрайтом это вкусно.

3. У немцев слова "шпар" ("spar" - экономить) и "шпас" - удовольствие (не знаю как правильно написать по-немецки) почти неразличимы не только по звучанию, но и по смыслу.
Свет на лестнице гаснет через одну минуту, надо щелкать, вода в умывальнике становится холодной, чтоб не лилась зря, надо выключать.На батареях стоят счетчики, регуляторы и выключатели.
Ну улицах у них тепло, а в домах холодно (еще Достоевский заметил).

4. Не так вкусны немецкие сосиски и пиво, как о них говорят. А вот булочки из бесчисленных маленьких пекарен ("бакерай")...это, это... Это причина, чтобы простить немцам их почти поголовный грех чревоугодия.

5. В любом уважающем себя немецком месте культурного отдыха есть уголок, где немцы могут с комфортом съесть принесенную из дома еду. Без еды здесь никуда не ходят.

6. Наших в германском аэропорту легко узнать по клетчатым баулам с Черкизона, перемотанным широким коричневым скотчем.

7. Атомобилисты у них боятся пешеходов. При желании можно ползти через дорогу по-пластнуски, или семенить по-балетному на цыпочках, будут терпеливо ждать.

8. Какой же немец не любит быстрой езды!

9. Немецкие автомобили для немцев это их все.

10. Немецкая система разновидностей билетов на общественный транспорт - плод мании обстоятельности мышления. Автоматы для продажи этих билетов способны свести с ума даже Сизифа.

11. Немецкие городки прекрасны. Плохо одно, в них невероятно легко заблудиться.

12. Пенсионеры в Германии ездят на велосипедах в 90 лет, а в 70-80 целуются и щиплют друг друга за попы.

13. По мнению немца, красное широченное пальто пальто с желто-зеленым шарфом и мохнатными бледно-розовыми валенками, это не катастрофа недели, а "контраст".

14. Здесь в слякотную погоду можно ходить в замшевых ботинках и белых брюках и хоть бы что.

15. Если есть холм, то на нем есть замок, а если его не видно, значит, это просто маленький или замаскированный замок.

16. Никогда не спите в немецких поездах, иначе вы пропустите одну из пяти обязательных пересадок, которые надо сделать, чтобы доехать до вашей станции.
Имейте в виду, что сев в разные вагоны одного и того же поезда вы в итоге попадете в разные города (я не шучу).

17. Чем сильнее стукнешь по кнопке немецкого светофора, тем быстрее загорится зеленый.

Возвращаюсь после праздников. Вот они и кончились. Ездила я тут в Германию. В гости. В маленькие баварские городки.
Не, ну красиво конечно...Плавные холмы, поросшие лесом, узкие мощеные улочки, колокольный звон по утрам, башенки, лавочки, аптеки, пекарни. Непременно замок на холме, с холма видно море красных черепичных крыш и пенящийся Майн. Старая Европа. Оплот и колыбель. Перекрещенные балками стены домиков, один к другому, один к другому. О где ты, затворник Фауст и мефистофельский берет? Студенческие братства, плащи и шпаги, пивные кружки, вирши под сонными окнами и умствования. Учености плоды, немецкая классическая философия. И конечно бюргеры, основательные, трудолюбивые, аккуратные, поэты мелких лавочек.
Время их не изменило. Пересели на "Мерседесы" и гоняют по автобанам, из одного игрушечного городка в другой, едят булки, пьют пиво, строят, украшают, ухаживают.
А самое главное время. Оно никуда не убегает и не уносится, оно тянется и течет. Можно долго-долго брести по пустым парковым аллеям с белыми изогнутыми скамейками, смотреть как ветер гонит листья и шумит в вершинах деревьев, проходить мимо маленьких пансионов и гостиничек...Все идти -идти..спросить время у прохожего и узнать, что только полпервого.
В январе светит весеннее солнце и цветут анютины глазки на клумбах, в садах цветет какой-то куст мелкими розовыми цветочками.
Эх, сидеть бы июльским полднем на этой курортной скамеечке с романом Диккенса и черешней, или ароматным июльским же вечером слушать классическую музыку из курзала и плеск минеральной воды о мрамор. Не поехать, ли нам, друг мой, на воды?
Или ходить в старые университетские аудитории с резными темного дерева скамьями, входить в ворота, увенчанные готическим девизом и рыцарем с копьем, а потом лежа на траве, опираясь на локти, склоняться над толстенным учебником из универститетской библиотеки со стрельчатыми высокими окнами с частыми переплетами и витражами.
А вечерами смотреть на шестиугольные фонарики и фонари, которые будут вспыхивать и мерцать, спускаясь и взбегая с холма на холм; сидеть над кружкой пива в темном тесном подвальчике тоже с книгой, непременно с философской, надо же чтить традиции..
В общем...

Домик на юге Германии...
Сон. Обывательский бред.
Если б я знал все заранее,
Я не поверил бы. Нет.
В окна струится безликая
Синь с непроснувшихся Альп,
Ходики в сумраке тикают,
Домик неся сквозь январь.

Выйду в холод бездомный,
Дверь прикрою,
Жар щеки полусонной
Взяв с собою.
Иней колокол сбросит,
Тишь поранит,
Хрипло будто бы спросит:
"Кто ты, странник?"

Старая улочка ранняя,
Девушка, велосипед...
Город на юге Германии,
Только меня уже нет.

(с) Олег Митяев

И все же, все же...
Вернувшись в нашу серую грязную Москву, с кучами неопрятного снега, гололедом, сиротскими многоэтажками, ты ходишь и улыбаешься, как дура. Продавщицы в "Седьмом континенте" пугаются. Москва, Крылатское, Каменный мост, 250 лет Московскому университету, капусточка квашеная, девушка берите, недорого. Я дома, дома! И даже в метро нравится.
Скоро ли снова потянет в оставленный солнечный тихий мир колокольного звона? Будь здорова, Европа, до встречи!

Слабеет новогодний дурман год от года. Безусловно слабеет. Однако, наступает день, когда он приходит, щекочущий, волнующий, радостно-ожидательный.
Новый год на носу. Новый год, люди, Новый год!!!!
Запах апельсинов и елка. Цветные огоньки в вечернем полусне, язычки свечей, умноженные в боках елочных шаров.
Честное слово, у меня до сих пор начинает биться сердце от звука курантов и я все также быстро-быстро вспоминаю все свои заветные желания...А вдруг сбудутся, вдруг?
На этих выходных мы делали дом новогодним. Сначала мы сходили за елкой. Сбили грабительскую цену на нее и понесли домой по переходу, как тушу добытого зверя. Я за макушку, муж - за ствол.
Прихожая тут же заполнилась запахами холодного морозного воздуха, еловой смолы, белыми деревянными обрезками. С антресолей явилась крестовина, со шкафа коробки с игрушками и ворохи мишуры.
Я обрядила в мишуру и звезды наш заскучавший фикус, повесила на люстру оранжевый шар с надписью: "Встретим Новый год вместе!" Над занавеской взлетели алые шары и золотистые колокольчики с пышными бантами,
Елку установили в ведро с водой, счистили еловые иглы с дивана, куда она два раза падала.
На трюмо теперь висят бархатные маски, а на старых часах с боем, остановившихся сто лет назад и оставшихся нам от хозяев, стрелки стоят на вечной полуночи.
Под елкой я разложила подарки. В этот Новый год у нас не будет гостей и все подарки мне придется развозить самой, но мне нравится, как они лежат под ветвями, яркие, загадочные с бантами и блестками.
А вечером я зажигаю свечи и свечечки: витраж с алым и зеленым стеклом, фонарик из Праги, оконный проем с распахнутыми ставнями, алую свечу с маленькими рыцарями по бокам и смотрю на огоньки.. За окном мрак и темень. На потолке цветные острые тени изящных еловых лап.И даже кремовые шторы на окнах ("о, елочный дед наш..." любимая книга). Новый год....
Точка перерыва, 0.00. Начало нового листа.
Дорогие хорошие люди! Мои родственники и просто родные, мои друзья и приятели, случайно встреченные улыбчивые мужчины и женщины, а также симпатичные собаки и прочие животные...
С наступающим вас, загадайте желание, не бойтесь, загадайте....Оно улетит в черное декабрьское небо, вверх от синих снежных искр и цветных окон...И может быть, попадет в колпак волшебника, который ловит падающие звезды и тогда сбудется. Так почему бы не попробовать?
Радости и волшебства!!! До Нового года осталось......

Вот каждый раз думаю, что пора уже в дневник написать что-то серьезное. Ну там про работу свою адвокатскую, про политику, про литературу, про историю, готическую архитектуру, музыку. Об успехах и достижениях.
Чтоб все сразу поняли, какой тут умище обретатется вкупе с энциклопедической эрудицией, силой воли, целеустремленностью, серьезностью и т.п.
А то читаешь...не то Бриджит Джонс, не то Чебурашка...Как в стишке про асфальт и лыжи: "то ли лыжи не едут, то ли я..."
Не-е-е вы не думайте, я на самом деле "ух"!
А почему собственно меня это занимает? А вот почему. Есть среди нас отдельные личности, которые все воспринимают абсолютно серьезно. И если ты расскажешь им забавную историю о себе, и в этой истории ты там что-то забудешь, или уронишь, или перепутаешь...Это все, это крушение всех надежд из шести букв ("фиаско", кто не знает).
С этих пор - ты невменяемая. Почти как если б у тебя была бумага из института Сербского. И они не доверят тебе даже включить свет в комнате, потому что ты ты сто пудов заблудишься по дороге, а кнопочку будешь не нажимать, а тянуть.
Мамочки мои, как мне с ними тяжело... Всю свою непутевую жизнь я страдаю сначала от своего длинного языка, который мелет всякие истории, а потом от прямоугольно-мозговых граждан, которые из этих историй делают монументальные выводы.
Ну нет у людей самоиронии, поэтому у других они тоже в нее не въезжают.
Ладно, все, следующий пост будет про мои размышления о тенденциях изменения цен на недвижимость..
Пора демонстрировать здравомыслие.
Или уж ну его в место, где ноги теряют свое гордое имя? И людей этих тоже туда же...
Так и проживу всю жизнь Чебурашкой.

Лекарство для друга

Я тебе приготовлю лекарство
Из оранжевых нитей заката,
Грамм корицы, щепотка лукавства,
Девять ягод рябины размятых,

Запах сена, свет лампы вечерней,
Сорок капель дождя грозового,
Паутинка, две ложки варенья,
И три шепотом сказанных слова

Все запить глотком майского утра,
На прогулку пойти не спеша,
Не забыть два зерна перламутра
И надежды на кончик ножа

Есть у меня отдельные нервные родственники, которые давно проедают мне плешь на тот счет, чтобы я съездила на досуге в район метро Люблино (от метро пешком полчаса по ново-заблудищевской дороге) и вывезла оттуда микроволновку, шубы и некоторые другие особо ценные семейные реликвии.
При моем обычном графике поездка в Люблино сравнима с легкой прогулочной вылазкой на Северный полюс, ну или в пустыню Гоби. В принципе возможно, но нереально.
Однако, чего не сделаешь во имя любви к ближнему. Звонит мне в очередной раз моя родственница и в течении получаса создает напряжение на линии Москва - Германия обвинительной истерикой, безапелляционной по форме и нездорово геббельсовской по психическому надрыву. Состояние аффекта, все эти завывающие интонации, шизоидные повторы, обличающий экстаз. В общем, если я не вывезу микроволновку, то она будет последним человеком на земле и все будут кидать в нее грязью, а я итак уже последний человек на земле, потому что...Микроволновку. Не вывезла. Не вывезла. Микроволновку. А микроволновка - это зашибенно круто и спасение от грязной посуды, всей сразу, она откроет родителям новые горизонты, главное приучить их ею пользоваться..И что если в следующий раз она позовет меня, когда сломает ногу, чтобы я вынесла ее из горящего дома, то пусть я лучше сразу скажу, что не могу и что мне некогда. Ее-е-е... Я начинаю всерьез опасаться за психическое здоровье дорогого мне человека. Вот так ведь как заколдобит, а вдруг не отпустит?
После разговора меня начинает мучать совесть. Что вот, мол, я паршивка какая, человек мучается, зарабатывает стойкие неврозы, дрожит нервной дрожью и кричит тонким голосом. В конце концов просто из соображдений гуманности долг обязывает меня вызволить эту бандуру из люблинского запределья.
Короче, я еду. Я разворачиваю космическую активность. Звоню, договариваюсь, отменяю английский, успеваю к врачу, после врача - еду. Вот оно, метро "Люблино".
Традиционно выхожу не в тот выход, узнаю знакомый металлический остов торговых рядов на той стороне, спускаюсь, выхожу в тот выход. И тут меня посещает мысль. У меня нет сумки. Две шубы, микроволновку и еще кучу всякого барахла так просто не унесешь. Нужна большая сумка, лучше две.
Я начинаю бегать среди свертывающих палатки торговцев и нервно задавать им вопрос:
- У вас сумки есть? Такие клеенчатые в клеточку? Нету, да? А вон у вас лежит. А может, она вам не нужна? Ну вы в другие все положите, а я эту вас куплю...даже не новую. Нельзя, да? Жаль...
Торговцы переглядываются и пожимают плечами.
В общем, сумку мне найти не удается. Ладно, что-нибудь придумаем на месте. Углубляюсь в темный лабиринт дворов, гаражей-ракушек и стандартных желто-белых детсадов. Сначала я топаю довольно бодро и даже позитивно думаю, что два км туда, два км - обратно и килиограмма нет. Это греет душу. Но тут начинается засада.
Мокрый, но голый и устойчивый асфальт сменяется неровным льдом с лужицами. Скорость моего передвижения падает, практически, до нуля. Нет ничего нелепей, чем ковылять в итальянских сапогах на тонких высоких каблуках по российскому гололеду. Жертва страдальчески шипит, качается и ежеминутно взмахивает руками, как воздушный гимнаст.
Блин, гаражи какие-то. Узкий проход между оградой детского садика и рядом "ракушек". Детский садик стоит на насыпном холме. Дорожка идет по склону этого холма. Склон ледяной.
В конце ряда ракушек стоят какие-то скучающие мужчины и беседуют не по-русски. На них черные куртки и черные вязаные шапочки. "Фактор страха" и "Последний герой" в одном флаконе. Остаться в живых.
Делаю шаг на склон, соскальзываю, шлепаюсь на четыре точки ободрав ладони. Да провались вы все с микроволновками и шубами ! Интересно, а на обратном пути я сначала буду микроволновку с горки спускать?
Наконец, я нахожу приемлемый способ передвижения. Надо повернуться лицом к оградке, притянуться к прутьям и мелкими шажками переступать по склону, одновременно бысто перебирая руками прутья. Кружок "Начинающий альпинист".
Держусь, перебираю. Из-за ограды детского садика на меня смотри группа детей. Они видят напряженное, перечеркнутое решеткой лицо, кулаки, сомкнувшиеся вокруг прутьев. Сосредоточенный взгляд, сжатый сурово рот. Узник совести.
Сзади за мной наблюдают мужчины. По мере моего приближени их беседа прерывается. Наконец, ледник покорен, я выбираюсь на торную дорогу.
Естественно, обернувшись назад, я вижу, что за гаражами идет широкая улица с расчищенным асфальтом, просто на нее свернуть надо было раньше. Так кто ж знал-то? Зато повеселились.
Так, кажется, этот дом, голубенький, точно. Звоню. Домофон надрывается с минуту, но никто не отвечает. Двери мне открывает девочка-подросток, я проскальзываю в подъезд. Методом тыка (катаясь на лифте с остановками) нахожу нужный этаж. Давлю на кнопку, звонка не слышно. Может, не работает? Давлю еще. Никого.
Покорно достаю книжку и начинаю устраиваться на узком подоконнике. Минут через десять меня начинают терзать сомнения, может, я дом перепутала?
Спускаюсь. Ни на лифте, ни на почтовых ящиках, на на доске для объявлений адреса нет. Будка консьержки темна и пуста. Я открываю дверь подъезда и придерживая ее ногой, чтобы не захлопнулась, осматриваю табличку на подъезде. Адреса нет и там. Передо мной дилемма. Дойти до угла дома и прочитать табличку, но тогда дверь захлопнется или остаться в теплом подъезде, но терзаться сомнениями, что это вообще не тот дом. Кажется, все - таки тот. Остаюсь.
Дальше все было более-менее. Пришла хозяйка, мы заказали такси, указав неправильный телефон, долго выясняли правильный, потом ездили менять деньги, ждали в пустом обменном пункте операционистку, потом прыгали на сумке, упихивая шубы, возвращались за инструкцией к микроволновке, все, слава Богу доехала.
Крылатское. Крыльцо подъезда. Посреди крыльца стоит эта металлическая дура, наполовину запиханная в красный плстиковый пакет, рядом две сумки с барахлом. Задача про капусту, козу и лодку.
Открываю дверь. Уже привычно придерживая ее ногой заношу в подъезд сумки, наклоняюсь и с кряканьем поднимаю микроволновку. Тут же сползает с плеча и повисает на локте сумочка, волосы падают на глаза, домофон пищит и начинает закрываться, нижний край этого наказания начинает выскальзывать из рук из-за этого дурацкого пакета. Но через порог мы перевалили. Оставив микроволновку посреди площадки, я бегу с сумками по лестнице, оборчиваюсь. Микроволновка стоит демонстративно и гордо, как обелиск. В каком-то эйфорическом приступе затаскиваю ее по лестнице, все, дверь квартиры.
Дома обессиленно сваливаю все в прихожей. Прибыли. Родственный долг исполнен. Хорошо, что родные пока временно забыли о нашем холодильнике, прозябающем в районе метро "Первомайская". Это очень хорошо. А еще хорошо, что у них нет рояля. Вот это просто здорово.

Про свои сложные отношения с бомбилами я уже писала. Но в этот раз это было действительно нечто.
Села я в машину, едем в Крылатское. Серьезный патлатый водитель кидает на меня осуждающий взгляд и скрипуче замечает:
- Рановато вы стали Новый год праздновать.
Я, собрав в кулак волю и сосредоточившись на ясности дикции, отвечаю, что, мол, главное, не число, а настроение, и нам надо увидеться, и вообще сегодня канун католического Рождества.
- А вы католичка? - уже дружелюбнее интересутся водитель.
Я отрицаю. Погружаемся в молчание. Проходит минут пять. И тут водитель неожиданно вздыхает и словно решившись быстро так говорит.
- А я вообще из цирка. Зверей вожу.
- Вот как? Зверей? Как интересно...- легкомысленно тяну я, следя за фонарями.
- Да, зверей. Знаете с кем вы сейчас едете?
- С кем? Слон бы сюда не влез, надеюсь, не с питоном? Или вы подбираете одиноких пассажиров, экономя на корме? - старатльно острю я, не желая выглядеть пьяной дурой которой безжалостно вешают.
И тут водитель натурально обижается.
- Думаете, я вру? Питона у меня нет. А вот медведя хотите посмотреть?
Я слегка пьяна, мне весело. Странность ситуации в тот момент дол меня совершенно не доходит.
- Хочу.
Водитель тормозит на обочине какой-то пустынной набережной.
- Пойдемте. Только близко к нему не наклоняйтесь. Он от запаха спиртного нервничать начинает.
Я оскорбляюсь, но иду за водителем.
Он чем-то там щелкает и звенит, распахивает металлические створки и я вижу прутья клетки, а за ними бурого сонного мишку в воротнике с блестками. Е-мое...Медведь...Не, ну правда медведь.
- Ладно, поехали - мрачно говрит водитель.
Оставшуюся дорогу мы проводим в светской беседе о том, как обезьяны нервничают в пробках, а потом выступать не могут, о львах и тиграх, о собачках.
- А змей вы не первозите? - осторожно интересуюсь я.
- Перевозим, - бодро отвечает водитель.
- Только сейчас зима, они спят.
Фф-фу ну прямо камень с души. Под конец он предлагает мне телефон, чтобы сводить меня в цирк. Я отказываюсь и медведевозчик уезжает.
Не, ну надо же....

Вывалились мы из ресторана, (см. предыдущий пост), галдя и сгибаясь пополам от смеха, стали голосовать на обочине. Шесть нетрезвых девушек в крайне приподнятом настроении и легком подпититии. Мы подпрыгивали, верещали и махали руками.
И тут останавливается длинный, гладкий серебристый "Мерседес". Мы продолжаем махать руками и суетиться так как понимаем, что мерс не вариант: "за 150 в Новые Черемушки".
Тут с шорохом опускается стекло и мы видим пухлого мужика лет около сорока. У него добродушное круглое лицо, персонаж подвида: "животик, кошелек, ушки".
Мужик окидывает взглядом нашу группу. А надо сказать мы всякие: маленькие, повыше, высокие, совсем эфемерные, стройно-угловатые, поплотнее, пороскошней, брюнетки разных оттенков, рыжеветые и блондинки.
Мужик прикладывает обе ладони к пухлым щекам, пораженно вращает головой и восторженно выдыхает:
- Шведский стол.......
Мы замираем в столбняке. Потом веселье перехлестывает уже все возможные пределы.
- Сладострастник! Развратник! Гурман! - подпрыгивая, беззлобно кричим мы ему. Мужик с неохотой уезжает.
А мы ловим машину дальше.

В пятницу собирались в ресторане женской компанией. Все было как всегда. Чинное спокойствие ресторана было нарушено суетливым галдежем натурального чаечьего базара (ну вы поняли, это словообразование от слова "чайка"), стол был завален кучей маленьких пакетиков с бантиками. Явление каждого нового пакетика сопровождалась взвизгами и охами.
Параллельно обсуждались новости, события и проблемы. Высказывались мнения.
Как это всегда бывает, четыре близлежащих столика забыли про еду, напитки и общение и превратились в зрителей и слушателей. В этот раз, правда, шампанского нам не прислали, зато одной из нас застенчиво дали телефон.
А теперь цитаты.

Про глубокую эпиляцию

Рассказ Н.

- Ночевала я у Маринки. Ну, ничего с собой не взяла. Спрашиваю у Маринки, есть ли у нее какая-нибудь там футболка или майка, ну, в общем, чтоб спать.
И она мне дала такую штучку... Девочки! Так сексуально!! Н. восторженно закатывает глаза. Такая маечка шелковая вот до сюда (жест в районе пупка) и трусики танго.
И вот сижу я в трусиках танго на кухне.
- Зачем?, - интересуются слушатели.
Н. на миг задумывается.
- Зачем? Ну-у-у В общем, сижу и все. И тут приходит Димка. Стоит, такой, смотрит. Я сижу. И тут он мне говорит: "Знаешь, Кать, вот смотрю я на тебя и понимаю, кем я мечтаю в жизни быть". И вид еще у него такой серьезный, мысль в глазах. "Я,- говорит,-мечтаю работать в салоне красоты и делать глубокую эпиляцию".
И мысль в глазах побежала, побежала....

Про любовь

Рассказ Д.
А у нас тут на прошлой неделе год был. Ну год, в общем круто. Юбилей. Значит положено заняться...любовью заняться. А мы что-то так устали. Все гуляли, гуляли. Пришли домой, рухнули на кровать. "Ну что, будем?"- спрашивает. Включаем телевизор, а там "Дракула" идет.
В общем, я даже косметику не смыла.

Про шапку к лицу

- Катя, какая у тебя классная шапка! Тебе так идет.
- Ага. Это я мне ее Оксанка три года назад дала на каток надеть.

Про расчеты

- Так, и сколько мы за все за это должны? Ага. У кого-нибудь есть калькулятор?
- Так, считаем. Блин, что-то не сходится.
- Может, кто-то другой посчитает?
- Чьи это пятьсот рублей? Кому отдать сдачу?
- Кто сколько должен?
Минут пятнадцать все шумно размышляют и поодсчитывают, оказываются в логическом тупике. Наконец, возникает свежая идея.
- Так, кладем это сюда. А на пятьсот заказываем еще шампанского, а сдачи не надо.
Как говорится: "everybody wins"

Стремление идти против правил и что-то делать "принципиально" то бишь по мотивом ослиной упертости - это у нас семейное. Иногда это выливается в крайне неудобные с бытовой точки зрения формы.
Приезжаю к родителям. Воскресный визит к родне. Хоум, свит хоум.. Ага, щас...Родители мои живут в маленьком подмосковном городе, в трехподъездной пятиэтажке с патриархальным двором, где все знают всех, имена всехних детей и клички всехних собак.
Недавно наша старушка-пятиэтажка пополнилась массивным техническим новшеством в виде коричневой металлической двери с домофоном. Этот плод прогресса сильно осложнил жизнь местных собак и кошек, которые раньше выпускались хозяевами из дверей квартир, а дальше выгуливались самостоятельно, открывая дверь подъезда лапами, а при возвращении прибегая к помощи других лиц и жалобному подвыванию или тявканью под окнами.
Теперь же они с видом военнопленных конвоируются на поводках хозяевами. Дети, не достающие до кнопок домофона, тыкают в них лопатками, совками и прочими подручными средствами. Домофон мигает огоньками и разрешающе пищит.
По домофону теперь ведутся оперативные переговоры: "Зин, хлеба купить?".В ответ сердитое бормотание. "Да, какой у меня голос? Нормальный голос...Да, уже успел...Прям, Зин, вот тут за углом всем наливают, и я успел!!! Щас, Зин, еще, пойду добавлю!!!" Сосед в гневе прерывает сеанс связи.
И вот приехали мы. Давим на кнопочку. Вместо ожидаемых гудков вызова домофон коротко пикает и дает понять, что связи нет.
Соседка со второго этажа, занятая мониторингом двора с балкона, разъясняет ситуацию.
- А он у вас не работает. Мама твоя за него платить отказалась. Сейчас я вам открою.
Соседка уходит, но дверь почему-то не открывается. Видимо, тетю Галю что-то отвлекло. Ну, может, молоко убежало, или "Женщину в любви" показывают, или еще что.
Стоим. Мерзнем. Опасливо оглянувшись по сторонам, я прибегаю к испытанному со школьных времен способу срочной связи.
- Ма-а-ам! М-а-а-ам! М-а-а-ам! (Помните рекламу сока? Ага. Та самая интонация)
После пятого "мам", на нашем балконе появляется бабушка. С пятой попытки объяснив, что нам надо (бабушка не очень хорошо слышит) и наглотавшись холодного воздуха, мы еще минут 15 ждем, пока бабушка найдет ключи и доберется до балкона. Наконец, над нами появляется бабушкина вытянутая рука в рукаве зеленой шерстяной кофты (ну не раздетой же на балкон выскакивать, надо кофту надеть, а раз внуки приехали, то надо достать нарядную,зеленую, из шкафчика). Кулак бабушки сжат, как будто она готовится вскинуть руку в жесте протеста, в нем ключи.
- Ки-ида-аю - пронзительно кричит бабушка и торжественно разжимает пальцы. Вниз летит связка ключей. При ударе об асфальт пластиковый ключ от домофона отрывается от связки и ныряет в сугроб. Поиски ключа. Какие-то двадцать минут, и мы дома.
- Это что, - утешает бабушка, - в прошлый раз на дереве повисли. Так мы потом Гале кричали, она их шваброй еле сбила, а то так бы и висели.
Тут из магазина возвращается мама.
- МАМА, ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ЗАПЛАТИЛА ЗА ДОМОФОН???!
Мама выпрямляется и принимает свою привычную наставительно-учительскую позу. Глаза у нее делаются круглые и зеленые, а это значит, что спорить бессмысленно.
- А почему я вообще должна платить за навязанную мне услугу? - вдохновенно начинает мама голосом оратора, настроившегося на долгую продуманную речь перед аудиторией.
- Я не нуждаюсь ни в каких домофонах, моего согласия на его установку не спрашивали, я не видела никаких решений собрания жильцов или правления на этот счет....
- МА-МА!!!! Тридцать рублей! Вот тебе тридцать рублей, я тебя умоляю, заплати!
- Не буду я платить! - возмущенно говорит мама и глаза у нее делаются еще круглее. Помню, такие глаза у нее были, когда в 93 году она решительно отказалась платить штраф двум милиционерам с Черкизовского рынка за "нарушение общественного порядка", которое выразилось в том, что моя младшая сестра после получасовых бессмысленных поисков туалета ( а вы ведь помните, что на тогдашних рынках их просто не было) "нарушила" в чахлых кустиках, которые, как выяснились, одновременно были местом излюбленной милицейской засады.
Тогда мама пламенно клеймила милиционеров "падальщиками", "туалетными рэкетирами", и "шпионами-извращенцами". Штрафа она им так и не заплатила.

- Принципиально не буду! - заканчивает монолог мама.
И ведь не будет.Как мы в следующий раз домой попадем, не представляю...Впрочем, пустит кто-нибудь, в нашем дворе нас все знают. Наверное, из-за принципиальности.

Домики старой Москвы. На Варварке, на набережных Москва-реки у Кремля, на Знаменке, в переулочках.
С виду они все еще те, прежние, с колоннами, фронтонами, даже кое-где с перепачканными усталыми львами.
Ступени выщерблены, рамы сгнили, а когда открываешь дверь, дом выдыхает тебе в лицо теплый подвальный дух, дух неряшливой, нищей и дряхлой старости.
Внутри все перекорежили шальные ветра эпох. Грубо и наскоро приспосабливали бывшие будуары и бальные залы к государевым надобностям. Разгораживали на чиновничьи келейки, прорубали дверки, строили картонные стеночки, на которых, как плесень, непременно появлялись календари с березками, городили извилистые лестнички в конце кафкианских узких коридорчиков.
Паркет спрятался под стандартным бежевым линолеумом, стены на человеческий рост покрыли скучно-зеленой краской. Вверху осталась лепнина и неуместная хрустальная люстра. Здесь шуршали бумажками, пили бесконечные чаи и томили просителей в коридорах.
Остались ли здесь призраки звуков рояля, лая комнатных собачонок капризных барынь или уверенного взгляда в освещенное свечами трюмо одетой к балу красавицы, холодной и великолепной?
Вот и сегдня поехала я забирать билет во Франкфурт-на-Майне, попала в такой вот дом. Наслоение эпох. Умерший и сдавшийся на милость советской канцелярщине дворянский дом. Провода на полу, таблички: "Осторожно, напряжение!", бестолковая и тяжеленная мебель из желтой ДСП, коридоры, поворты, коридоры, лестнички. Дверки, дверки, дверки.
Однако, и захватчик уже мертв и его хладное тело облепили яркие и наглые паразиты: рекламы с пальмами и морями, лыжники в тучах снежной пыли, "Авиабилеты, Авиабилеты!!!", "Гоа, Индия, Испания, Италия", фирма "Мир приключений", "Касса" (дверь с полукруглой выемкой, забранная решеткой в виде солнышка, всегда поражалась этому парадоксальному сочетанию).
Стоп. Конец коридора. Второй этаж. А мне надо на третий, а лестницы нет. Прошла туда-сюда. Нет. Заглянула за углы и двери. Вот ма-а-аленькая лестничка, металлическая, с виду как пожарная, едва протиснуться, цепляя плечами за стены, такие бывают на лифтовые этажи. Неужели сюда? Дверка какая-то, незаперто. Я толкнула створку, и....
И на меня вдруг глянула пыльная пустая бальная зала, с мутными старинными зеркалами, с канделябрами и облупившейся позолотой. В полукруглые высокие окна льется серый московский свет. На завитушках и углах потолочной лепнины трепещет от сквозняка невесомая паутина.
Я прикрыла за собой дверь. Стало совсем тихо, только гул машин с улицы. Сделала два шага к середине. Под каблуками захрустело. Справа и слева в зеркалах отразилась моя нелепая фигура в расстегнутой дубленке с румяной физиономией.
Я отвернулась от зеркал. Постояла. Жив, жив еще старый дом... И что только происходит здесь в милосердном лунном свете?!
Пискнул мобильник, властно напоминая. Я прикрыла дверь с глупой мыслью: "чтобы никто случайно не нашел и не испортил".
А лестница на третий этаж была совсем в другом месте, вполне нормальная, с курящими сотрудниками и снующими вверх-вниз посетителями. Это меня по моей всегдашней умопогруженности не туда занесло. А все-таки счастливый у меня это талант,попадать в странные места.

Я хочу, чтобы ты приехал,
Сюда, ко мне, в эту зиму.
Мы бы шли мимо черных дервьев
По бульварам пустым и холодным,
А потом в полумраке зала
Вдыхали бы запах пыли,
Смотрели на сцену,не смея
Друг друга коснуться локтем

Мы молчали б под звон и грохот
Пустого ночного трамвая,
Сквозь его ледяные стекла
Смотрели бы в темноту.
Выходя, ты бы подал мне руку
И живым кораблем уплыл бы
В океан декабрьской ночи
Вечный московский трамвай

Скользили бы тени по шторам,
Качались бы ветки под ветром,
Но нам бы было уютно
И спокойно, как никогда.
Я пела б тебе под гитару,
Показывала бы картинки,
Огонек трепетал бы теплый
За цветным стеклом ночника

И может, хотя навряд ли,
Зимним неярким утром
Был бы неспешный завтрак
У нас стобой на двоих.
Апельсины, тарелка с сыром,
Конечно, овсянка, две чашки,
Тебе - молоко и кофе,
Мне - лимон и зеленый чай

А потом, когда ты уедешь,
Я стану писать тебе письма,
Хорошие длинные письма
С вымыслом пополам,
И смотреть как кружатся хлопья
В полосе фонарного света,
Кутать плечи в платок пуховый
И гадать, когда ты вернешься