Сегодня, дорогие наши сто сорок четыре постоянных читателя, мы поговорим о кризисе фигуры отца на нашем отдельно взятом примере.

Посмотрим на рис. №1. На нем изображен наш родной отец. Вы его не знаете, но мы вкратце расскажем. Наш отец – талантливый переводчик, отличный литературный стилист и бывший спичрайтер одной из ключевых фигур Межрегиональной депутатской группы. О ком он напоминает нам? О двух героях Экзюпери и Достоевского. У первого автора – пьяницу, который пил, чтобы забыть, что ему совестно от того, что он пьет. У, соответственно, второго – Семена Захарыча Мармеладова: «Да разве сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне?..»

Наши родители развелись, когда нам было... даже и не помним, сколько. Они как-то это так делали постепенно, что конкретный момент из памяти стерся. Но не суть. Суть в том, что росли мы по большой части вдали от отца. Нельзя сказать, что мы были совсем обделены отцовской лаской. Определенная ласка присутствовала. Но мы знали (видели в кино), что настоящий отец должен вести себя иначе: ходить с сыном на рыбалку, ужинать в лоне семьи, смотреть вместе футбол и разные телепрограммы.

Видимо, чувствуя определенную неполноценность, мы начали искать фигуру отца среди окружающих. На одном из своих рабочих мест мы познакомились со Шляпой Трилби. Пожалуйста – рис. №2.

Шляпа Трилби нам сразу понравилась. Умная, эрудированная, седая. Жила в Шотландии. Поет песню «Травы, травы» из кинофильма «Анискин и Фантомас». Но чем дальше мы стали общаться со Шляпой, тем очевиднее становилось, что на роль фигуры отца она не годится.

Здесь, дорогие сто сорок четыре постоянных читателя, мы приведем типичный повседневный диалог со Шляпой.

---
МЫ. Привет, Шляпа! («Винни, Винни!»)

Шляпа молчит.

МЫ. Как дела, Шляпа?!

Шляпа молчит.

МЫ. Что делаешь?
ШЛЯПА. Послушайте, не ебите мне мозг!
---

В других своих проявлениях Шляпа тоже ведет себя максимально несоответствующе статусу фигуры отца. Часто игнорирует любые обращенные к ней реплики. Когда мы просим принести из «Прайма» сандвич, Шляпа возвращается и демонстративно бросает деньги нам на стол – на, мол, такого как ты просил не оказалось. Про то, что уходит не прощаясь, мы уже писали. В общем, ни тепла, ни суровости.

Ладно, скажут наши злопыхатели (тут-то они, кстати, и выдадут себя; мы ждем этого момента, затаив дыхание), на кой ляд ты сдался Шляпе, если он уже биологически является фигурой отца как минимум четырем детям. И еще некоторому количеству детей – по факту сожительства с их матерями.

Ага! Вот мы подошли к главному вопросу: является ли Шляпа фигурой отца своим собственным детям?

Да, она регулярно финансирует все их бытовые нужды, примерно как Москва восстановление Чечни – без малейшей надежды, что деньги пойдут на благое дело (впрочем, слава богу, что уж своих отпрысков Шляпа без сандвича не оставит). Но заканчивается ли на этом ее долг?

Делится ли Шляпа с ними жизненным опытом? (Рассказала ли она, например, как важно выставлять таймер сранья на раннее утро – о чем недавно поведала нам?) Ходит ли на рыбалку? Смотрит ли футбол? Подтыкает ли заботливо одеяло? Объясняет ли, откуда желтые пятна на трусах? Водит ли к блядям, чтобы скрасить тяготы пубертата? Дает ли подзатыльник, коль заслужили? Ездит ли в Бобруйск? И так далее.

Возможно, знающие хорошо Шляпу люди возразят, что мы ошибаемся, и что все перечисленное Шляпа втихомолку выполняет, просто не трезвонит на весь мир, и уж точно не обязана ставить в известность нас. Возможно. Но маловероятно. Чего-чего, а скрытность в число недостатков Шляпы не входит, и нам трудно представить себе, что такой огромный пласт жизни может ускользнуть от нас, проводящих со Шляпой часов по пятьдесят в неделю.

Здесь, дорогие сто сорок четыре постоянных читателя, приобретенное путем обучения во ВГИКе чувство формы подсказывает нам, что должна быть какая-то мораль и/или легкое остроумное заключение, обращающее все вышенаписанное в шутку. Но ни того, ни другого нет, извините.

Хотя вот, может, такое сгодится. Как раз в тот момент, как мы дописывали этот пост, позвонил наш отец и рассказал анекдот, услышанный на «Эхе Москвы». Внук приходит к дедушке.

– Дедушка, вот тебе уже сто лет, а ты пьешь, куришь... Может, пора бросить?
– Что же ты хочешь, чтобы я никогда не умер?