(c) Рейдер

Глава 10. «Народные гуляния» или «Прощай, родная школа»…

          За день до отлета каждый мог съездить домой, попрощаться с родными. Те же, кому ехать было некуда, или добраться до дома не было никакой возможности, оставались здесь…

          И, как известно, в последний день – «народные гуляния». Секс, выпивка, наркотики и все такое, но первое только для избранных (то есть для Джейсона МакКорна и Зака Брауна)…

           

          Свою старую комнату МакКорн крепко-накрепко запер на несколько замков, хотя в следующие шесть месяцев он уже не надеялся заглянуть в нее. Но гульнуть-то где-то надо, и тут подвернулся удобный случай: Марсель, Джэм и Лайм уехали навестить домашних и попрощаться с родителями, и Зак, оставшись один в пустом кубрике, пригласил МакКорна на прощальную вечеринку. Джейсон, разумеется, пришел не один, а в сопровождении обеих красоток – медсестер: Наоми и Кейт.

           

          И вот она, та самая комната 3-16, корпус «Б». Уже далеко за полночь, громко играет музыка, по полу рассыпан попкорн, валяются бутылки, мятая одежда, остатки пиццы и куча бумажек от шоколадных батончиков и прочей дряни. Дверь нараспашку, в проходе валяется счастливо улыбающийся Кирг ДиМайнс. Глаза его красны и затуманены. Его никто не звал, он как-то сам пришел, да и вообще, он не курит и не пьет, его просто накачали, он пытался уйти, но уже не в силах был выползти за дверь комнаты. И Зак, и Джейсон крепко спали, а Наоми и Кейт уселись на одной кровати и, хихикая до упаду, допивали остатки алкоголя. Какое счастье, что в будущем женский алкоголизм перестал быть серьезной проблемой!

          -   О… ты посмотри, как они спят, - говорила Кейт едва понятным голосом. И действительно, спали они полусидя, полулежа, враскорячку, а их лица были полны восторга и неописуемого блаженства.

          -   Давай их вместе положим… интересно, что они подумают, когда проснутся, - хохотала Кейт.

          -   Да нет же, давай им лучше наручники оденем, пусть так пару часов походят…

          Что и говорить, это был бред пьяного человека, да не одного, двух! Но сколько бы нелепых шуток и розыгрышей они ни придумывали, все что они сделали, так это надпись на лбу у каждого: «Поцелуй меня туда». Зачем, они сами не понимали, но это показалось им вполне забавным, тем более что надпись не так уж и легко стирается.

          Но в ту ночь в корпусах остались не только Зак, ДиМайнс и сам МакКорн, там еще были братья Марлины и малозаметный Марат. Что делал Марат, никому не было известно, а вот Марлины – Алекс и Эд – решили: раз уж они улетают, то не мешало бы оставить что-нибудь на память после себя, да так, чтоб все видели! А как же иначе? А что может быть заметнее, чем огромный памятник полковнику Винценту Д. Горману (человеку, чьим именем названа сия великолепная школа), стоявший у главного входа? Глупая шутка, старо как мир, но… все же они где-то достали распылители, и, вероятно, подсознательно воображая себя Дали или Пикассо (разумеется, они не подозревали о том, кто это такие), разукрасили памятник с ног до головы. А пока краска сохла, они без всякой жалости и тем более угрызений совести разорвали чью-то подушку и сыпали перья прямо на синюю фигуру Д. Гормана, долго веселясь и потешаясь над «синим цыпленком». Неподвижный полковник смотрел на них с презрением и укоризной – это была эмоциональная статуя, последнее изобретение скульпторов и роботехников.

          Каждый эту ночь провел по-своему: кто с грустью расставался, кто-то просто развлекался…