Глава 7. Большой Пес

«Подъем!» Баклажан опять бьет в свою сковородку. Это уже не смешно. Самый сладкий сон бывает перед рассветом (да еще рядом с прелестной девушкой!..). Но вставать надо – ранний выход. Быстро вываливаемся из палатки и начинаем собираться. По ходу дела умываемся, чистим зубы, заклеиваем пластырем мозоли и потертости на ногах.

Ирочка, узнав о цели сегодняшнего выхода, наотрез отказывается идти. Она явно не в форме – настроение хуже некуда, с трудом сдерживает слезы. Ребята оставляют нас;  пытаюсь выяснить, что ее так огорчило. Оказывается, Михась. «Ни совести у вас нет, ни жалости,- заявляет Ирина. - Зачем вы его потащили в горы? Михасю нужен постельный режим, уход. А вы все играете в жизнь, как дети. Я не могу и не хочу в этом участвовать!»

Такую реакцию вызвал запланированный на сегодня спуск Коли и Михася по двухсотметровому отвесу Большого Пса. Технически это не намного сложнее, чем наши маршруты на тренировках, но со стороны впечатляет. Ирочка же думает, что это что-то запредельное. Пытаюсь ее разубедить. «Иришка, ты просто посмотри на Михася. Разве он похож на несчастного Иова? Он решает свои проблемы. Да, есть страх перед неизвестностью. Но есть и ожидание новой жизни, и нетерпенье, и желание доделать здесь все, что еще не завершил. И для здоровья своего он делает сейчас больше, чем могли бы все врачи в мире. Вот Довженко писал, как на фронте дух человеческий творил чудеса; он был свидетелем, как самоизлечилась газовая гангрена – человек так жаждал сражаться, что победил смерть. А сколько раковых больных исцелились подобным образом, никто и не считал. Они очень редко об этом рассказывают. Солженицын, например. И это, Ириша, не игрушки. Если Михась так решил, ни ты, ни я не имеем права его остановить».

Группа давно собралась, а мы с Ириной все разговариваем. Вернее, говорю я. Она уже согласна идти куда угодно, а меня заносит в какие-то самому неведомые дебри: читаю ей отрывки из Бхагавад-Гиты.

Четыре часа напряженного подъема - по ущелью, а потом по водоразделу. Выходим на плато. После привала с перекусом (печенье и вяленый чернослив, вода из фляжек) начинаем подъем на спину Большого Пса. Эта гора – высшая точка Скалистого хребта. С юго-востока она представляет пологий горб, а с запада обрывается двухсотметровым отвесом. В средней части спины небольшое понижение. Отвес очень красив, навевая мысли о с Гранд Каньоне и золоте индейцев. Он шоколадного цвета, слоистой структуры; это дно древнего моря, развернувшееся подобно консервной банке и выдавившее наружу вулканические породы. Вершина Пса украшена неприступными скальными башнями и пиками, висячими камнями, нависающими карнизами. На отвесе черными пятнами видны многочисленные пещеры. А в панораме заснеженных хребтов и вершин, открывающейся на юге, неизменно доминирует Эльбрус, - он виден с любой точки плато, производя впечатление невероятной мощи.

Полюбовавшись с вершины изумительной картиной, приступаем к главной части действия. Теперь нам надо разделиться. Баклажан и Люба идут вниз по обходной дороге. Они должны выбрать место для лагеря, приготовить ужин и ждать остальных; на случай аварии это группа поддержки и обеспечения связи. Коля и Михась готовятся к спуску. Наша с Ириной задача гораздо легче - обойти отвес по тропе, выбраться на северо-западный край плато и отснять спуск ребят телекамерой. Для перехода нам отводится около часа.

Край плато производит странное впечатление. На севере это почти ровная степь с чахлой растительностью, прорезанная кое-где неглубокими руслами рек и ручьев. Однако на юге и юго-востоке эта идиллическая картина неожиданно сменяется глубочайшим разломом, из которого примерно в двух километрах от нас поднимается громада Большого Пса. Устраиваемся на краю разлома в небольшой пещерке, защищенной от ветра, но дающей превосходный обзор. Устанавливаю штатив с камерой, провожу пробную съемку. Все хорошо получается, теперь надо ждать.

Через «подозрительную трубу» хорошо видно, как ребята раскладывают снаряжение. Наших веревок не хватит, чтобы «упасть» с такой высоты в один прием. Они будут двигаться «в четыре веревки» по 50 метров каждая, организуя в трех промежуточных пунктах страховочные станции. Первым в поле зрения показывается Коля. Он закрепляет вокруг скального выступа кольцо из расходняка, привязывает к нему основную веревку узлом-самосбросом и сбрасывает ее вниз. Короткий конец, выходящий из узла, наращивается тонкой вспомогательной веревкой, потянув за которую снизу, можно развязать узел, а после продернуть и сбросить вниз всю систему. Наверху останется только расходняк. Но его не жалко - таких кусков веревки в рюкзаке у Коли достаточно для прохождения всего маршрута.

Первым спускается Коля; Михась наверху наблюдает за поведением системы. Снимаю спуск: общим и крупным планом, с наплывом и без одного, отдаю должное панораме горной страны и фактуре Большого Пса. Все идет по плану. Коля спускается до конца веревки, на котором завязан контрольный узел «австрийский проводник». Этот узел страхует скалолаза: в случае ошибки не позволяет выскользнуть из веревки и улететь вниз. Видно, как Коля вбивает крючья и организует самостраховку. Для страховочных станций используются любые зацепки и скальные «полочки», а если таковых найти не удается, крючья с навешенными на них лестничками и «стременами». Вот Коля переносит тяжесть тела на крючья, закрепляется и принимает Михася. Они оба висят на «стременах», дополнительно подстрахованные через грудную обвязку. Михась продергивает систему, закрепляет основную веревку и начинает идти второй этап; Коля страхует. Технически второй этап похож на первый, только теперь Михась принимает Колю. Еще один спуск, и вот уже до земли остается одна веревка. Кажется, все хорошо. Ребята в форме, для беспокойства нет причин.

Иришка счастливо улыбается. От плохого настроения нет и следа. «Здорово как! Кажется, начинаю понимать, зачем вы покоряете горы». Меня прямо передергивает. Не терплю слова «покорять». Какое-то суеверное отношение. Вот если науку какую-нибудь или сердце девушки (шутка) – еще куда не шло, но горы… Говорю: «Здесь нет покорителей. Это скромная попытка установить взаимопонимание».

Термин "покорять горы"  неверен в принципе. Их покорить невозможно. Это живые существа невероятной мощи, только время для них идет в миллионы раз медленнее, чем для людей, поэтому мы воспринимаем их мертвыми и неподвижными. Но даже ледники текут - по 2-3 метра в год... Иногда по каким-то неведомым причинам горы вдруг взрываются активностью и сполна показывают свой нрав! Наши древние предки хорошо знали это и с уважением относились к духам гор. Горожанин тоже может приходить к горам в гости, но только хорошо подумав вначале, ждут ли они тебя здесь и сейчас? А "покорителям" очень часто приходится бежать обратно, не помня себя, теряя подметки и снаряжение (если, конечно, успевают убежать)... Достаточно один раз увидеть тяжелый экскаватор, переброшенный через ущелье небольшой лавиной и аккуратно поставленный на выступ отвесной скалы, или грозу в высокогорье, чтобы понять - человек даже не щепка и не муравей перед этой мощью. Но когда ты - гость, это добрая и разумная сила, принимающая тебя как сына...

Вот такие мысли проносятся в голове в ответ на слова Ирины. Да ведь ничего и не закончено: ребята еще на стене, прошли только третью веревку. Не надо слов. Лучше внимательно посмотреть вокруг и послушать таинственные голоса гор. Они звучат едва слышно, как тончайшие струны, но по их тональности и мелодии можно судить, принимает ли тебя сегодня этот мир. Да, принимает. Но неожиданно звуки становятся мощнее и суровее: что-то назревает, и горы предупреждают нас. Осматриваюсь. Небо чистое и голубое; солнце ласково согревает наши спины и лица; однако легкое облачко, второй день висящее над Эльбрусом, сдвинулось с места и приобрело вид бурой клубящейся тучи. Все это быстро движется в нашу сторону. Полный штиль сменяется резкими порывами ветра. Говорю: «Все, Иришка – кина не будет. Пора уходить, скоро там понадобится наша помощь». Последний раз смотрю в «подозрительную трубу» на Колю и Михася, устанавливающих третью страховочную станцию, и собираю снаряжение. Камеру упаковываю в защитный чехол, потом в двойной полиэтилен, и еще в брезентовую сумку, выложенную изнутри толстым слоем пены. Это почти полная защита от ударов и воды – разве что если сверху упадет пианино...

Выходим на тропу и бежим вниз. Через пол часа становится темно: бурая туча закрывает небо. Еще минута. Дождь хлынул как из ведра. Вот уже мелькнула голубоватая вспышка, донесся запоздалый раскат грома. Но это только начало. Похоже, гроза идет прямо на нас. Еще десять минут бега под проливным дождем – и мы у подножья Пса. Вот площадка, на которую должны спуститься ребята. Говорю: «Иришка, зачем тебе мокнуть зря? Возьми сумку с камерой и спускайся вот по этой тропе, никуда не сворачивай. Через три километра увидишь Баклажанскую палатку. Переоденься, помоги ему с готовкой и жди нас». Ирина возражает: может быть, ее помощь понадобится здесь? Я настаиваю. Наконец она уходит. А еще через пять минут эпицентр грозы накрывает нас.

Вершина Пса озаряется каким-то неземным, призрачным светом. В один из скальных «жандармов» наверху врезается молния. Ослепительная вспышка; круги перед глазами; треск и грохот. С «жандарма» срываются осколки скалы и медленно-медленно падают, кувыркаясь в воздухе. Тотчас в вершину врезается вторая молния, потом еще и еще… Ослепленный и оглушенный, с трудом нахожу возле площадки небольшой скальный козырек и укрываюсь за ним. А ребят все нет. Каково им сейчас там, наверху?

Наконец-то. Сверху доносится шум и на площадку приземляется Коля. Сразу видно, что ему хорошо досталось. Штормовка на спине распорота, из рюкзака выдран клок. Левая рука безжизненно висит; спуск регулируется одной правой. Через минуту вниз слетает Михась. Его шатает от усталости, но сразу начинает выбирать веревку. Стараюсь перекричать рев стихии: «Делайте ноги, я сниму!». Коля и Михась скрываются в направлении тропы. Вода падает сплошной стеной. Молнии продолжают бить, к подножью горы то и дело падают осколки раскаленной породы. Звуков нет – только толчки и боль в барабанных перепонках. В нескольких метрах ничего не видно: какая-то мгла. Не понятно, это из-за грозы или уже наступил вечер. Похоже - и то, и другое. Дергаю вспомогательную веревку, она не поддается. Еще и еще раз – никакого результата. Наваливаюсь изо всех сил, повисаю на ней, снова дергаю. Наконец самосброс развязан, веревка продернута, система падает вниз. Мелкие камешки звонко стучат по каске, но это не страшно. Лишь бы не свалилось что-нибудь солидное.

Втискиваюсь под козырек скалы, радуясь защищенности от камней, дождя и пронизывающего ветра. Аккуратно сворачиваю и маркирую веревки – сначала основную, потом вспомогательную. Укладываю их в рюкзак, рассовываю по клапанам крючья, карабины, репшнуры. Снизу доносится что-то похожее на крики. Кажется, ребята ищут меня. Пора идти.

Выбираюсь наружу и сразу понимаю, что поторопился. Небеса окончательно сошли с ума. Вершина Большого Пса вся в невообразимых огненных всполохах. Молнии наверху сливаются в ослепительный лиловый столб; гул и грохот невыносимый, вся гора содрогается. Сверху летят груды камней. Делаю несколько шагов к тропе. Справа раздается глухое «чпок» – это слетел камень. Камни падают беззвучно, разве вблизи от траектории можно было бы услышать легкий шелест, как от взмаха птичьих крыльев. Но убойная сила их немногим уступает пуле. Еще несколько шагов. «Чпок» слева. В мозгах мгновенно высверливается мысль: «Следующий мой». Делаю прыжок вправо к тропе, насколько хватает сил. Оглушительный удар, треск. Падаю спиной на локти и вместе с грудой щебня лечу куда-то вниз.