...советую прочитать вам эту историю....незнаю, но она мне нравится...
6 протяжных гудков длиною в жизнь...
6 протяжных гудков длиною в жизнь.
“Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее”. Отбой, и снова вокруг нее сомкнулись цепи тишины.
Печальная, похожая на ангела, девушка сидит на кровати, кажущейся ей последним местом, возвращающим к жизни. Черный шелковый островок посреди жизненной бури. Большое окно распахнуто настежь, но ни один звук не врывается в этот мир молодого отчаяния.
Мир, казалось, замер и прислушивается к ее неровному дыханию. Грудь поднимается и опускается, напоминая действующий вулкан, исходящий последним пеплом. Такая хрупкая, разместилась она посреди кровати, несоразмерно большой для нее. “Конечно, - думает Кани, - ведь покупалась она для двоих”. Выбирали самую большую, а он, смеясь, называл ее нашим первым ложем, колыбелью любви. Для двоих, слишком несчастных от любви, она подходит.
Но снова, вот уже который день этой бесконечно тянущейся зимы она сидит там одна. Похожая на грустного котенка, в своих наивных белых трусиках и майке, теряется Кани среди черных шелков.
“Черный, - проскользнула мысль, - траурный, наверное, так я буду выглядеть на своих похоронах. Белая на черном, с запутанными волосами”.
И снова 6 протяжных гудков длиною в жизнь.
“Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее”.
“Не отвечает или недоступен? – не могла понять Кани. Вот уже три месяца непрекращающегося снега она думает: Не отвечает или недоступен?” Днем эти мысли улетают, как только она слышит его голос в трубке. А вечером, как в грустной пьесе, по сценарию. “Извини, дорогая, у меня еще дела, очень важные. Как что, я зарабатываю деньги. Что значит, не нужны? Ну, не кисни, катенок, я вернусь вечером, обещаю”. И возвращается под утро, усталый и злой, а через несколько часов сна опять на работу, прикоснувшись губами к ее холодному лбу.
6 протяжных гудков длиною в жизнь.
“Абонент не отвечает или…” Она бросила трубку, не может больше слышать этого металлического голоса, рождающего в ее душе сомненья. Вечером несколько раз звонила какая-то девушка и спрашивала его. “Пусть обязательно перезвонит завтра, это очень важно”.
Сегодня она опять, белая на черном, с запутанными волосами. А у него снова дела и он приедет “вечером”, а, появившись под утро хмурым, будет спрашивать, во сколько та, другая, звонила. Не говорит ничего, лишь только целует ее холодный лоб и шепчет: “Это неинтересно, это мои дела”. А потом убегает на работу.
6 протяжных гудков длиною в… смерть.
Не отвечает, недоступен, не нужна, не доступен, не отвечает. Все смешалось. Бедная Кани, свесив голову с кровати, беззвучно плачет, и ее глаза принимают пронзительно зеленый цвет.
“Надо успокоиться, Кани возьми себя в руки, включи музыку”, - шепчет внутренний голос. Рука дотрагивается до пульта, и дом оглашается тяжелой музыкой. Крутят “Сплин”. “Выхода нееет, выхода неет!!!”
Выключить быстрее, а то сойдешь с ума, Кани!!! Кани? Кани…
Два дня его дома не было совершенно, он звонил ей, но трубку никто не брал. “Занята чем-то катенок, - думал он, прогоняя, прочь подозрения, - то-то завтра обомлеет, она же ни о чем не догадывается”.
Было воскресенье. Он несся по мокрому шоссе, не обращая ни на что внимания. Скорей, скорей к ней…
Во внутреннем кармане пиджака, рядом с сердцем, лежал празднично упакованный пакет. Скорей к ней. “Катенка с ума сойдет, когда узнает, что я натворил. Любимая моя Катенка”.
Дверь он открыл неслышно, своим ключом, и на цыпочках скользнул к спальне. “Вставай, сонный мой котенок, посмотри, что я принес тебе!” – весело выкрикнул он.
Белая на черном, со спутанными волосами, красивая и трогательная, как ангел, она не отвечала. Лежала, изящно изогнувшись и уткнувшись в подушку своим веснушчатым носом. На большом открытом окне виднелся отпечаток ее губ и надпись помадой: “Любила. Люблю. Отпускаю”.
Кани? Кани… К-А-Н-И!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Он поцеловал ее, как всегда, в холодный лоб и надел на палец колечко. Старинное, маленькое и тоненькое, с большим и поразительно чистым бриллиантом. Оно стало ему в 3 месяца круглосуточной работы, в трехмесячные поиски по магазинам и по дорогим антикварным лавкам, в контакты с сотней посторонних людей. И еще, это обручальное колечко стоило ему его котенка, его Канечки.
Он стоял, закрыв глаза, и шептал: “Буду любить, и помнить тебя до самой своей смерти”.
.................Первая горсть земли упала на ее последнее ложе, обитое черным
шелком, и отозвалась эхом в его ушах…
...вот и такое в жизни бывает...
я такая счасливая..наверное даже усну с улыбкой.. у меня сегодня так много поситителей.и еще один ПЧ...
...разве она не видит что мне морально сегодня и так очень плохо...
