Свободно легко по дороге шагала,
Множество глаз наблюдало за мной.
Но в отраженьи случайно я увидала,
Что надет на мне колпак шутовской.

Перекрёсток дорог зовётся распутьем –
Жажда пути в вас неистребима,
Вы – во фраках, я – в цветастых лоскутьях,
На лице слой бело-красного грима.

Кого-то смех пробивает, кого-то же страх,
Кто-то камнем швыряет с криком "Довольно!"
Под маской не видно, есть ли слёзы в глазах,
Вам всё равно: мне смешно или больно.

Я воспринимаюсь как потеха для вас,
Я ничего не воздвигну и не разрушу,
Ведь кто я для вас – я шут, я паяц,
И вам плевать как на, так и в мою душу.

"Requiem for a dream"

Прикованные ржавыми цепями,
Стареют на причале корабли.
Им не вздохнуть высокими кормами,
Не оторваться в море от земли.

Их маяки в тумане потускнели,
И странствиям подведена черта.
Под ними море намывает мели,
И в мокрых трюмах дремлет темнота.

Их больше океан не укачает
На спинах убегающих валов.
Ни бездны, острых скал, ни чаек,
Ни дальних незнакомых берегов.

Лишь дрожь озноба по тяжёлым рёбрам
Проржавленных бортов, торчащих из воды.
И вместе с болью кораблей раздроблен
Холодный свет блуждающей звезды.
В колонках играет: Apocalyptica - Beyond Time

LI 3.9.25

Не всё уйдёт в могилу с ними,
После смерти остаётся имя,
Столько раз измятое другими,
Столько раз потерянное ими.
Воскресенье после вознесенья.
Аромат увядшего цветенья.
Недопетой песни продолженье.
В зеркале мерцает отраженье
Всех стоявшим перед ним когда-то.
Смерть ни в чём не виновата,
Смерть о жизни знает маловато,
Смерть, увы, уменьем не богата,
Только и умеет убивать.
Но память не забудет имя.
Имена остануться живыми,
Чтобы их на слух любили,
Чтобы всем, родившимся впервые,
Можно было чьё-то имя дать.