(Продолжение от 23 Июля 2004 г.)

Любезные читатели, я вынужден вас разочаровать и сообщить, что у этой истории всё же есть конец.

Последнюю речь, обращённую к жене, в которой я самоотверженно предлагал ей со мной, преступником, развестись и взять девичью фамилию, закончить не удалось.
Быку, вероятно, наскучило моё неподвижное чучело. Он вдруг подпрыгнул одними передними ногами, обдав влажным дыханием, развернулся ко мне задом и, как ни в чём не бывало, пощипывая травку, затрусил туда, где большая часть коров уже осваивала конструкцию железнодорожного полотна.

С трудом оживив окаменевшую фигуру, я двинулся туда же.

В учебнике по чтению за второй класс школы у нас была такая картинка. Пионер, обнаружив трещину в рельсах, останавливает поезд, размахивая галстуком. Мы, помнится, ещё писали изложение по этой картинке.
Вот и я рванул к рельсам, размахивая фиолетовой сумочкой. Не тут-то было. Бык сразу остановился, и я опять услышал нарастающее ИУ. Пришлось смерить прыть. Мне было дозволено двигаться только, как в замедленном кинофильме, когда плёнку, отснятую со скоростью 68 кадров в секунду показывают с частотой в 34.

Спасибо, что к тому времени мне довелось лет десять заниматься бальными танцами. Торопясь предотвратить несчастье, я плыл, как лебедь, заменяя собой гусей, необходимых для создания придуманной мною стихотворной картинки.

К счастью, коровы оказались хорошо воспитанными. Они знали, что нарушают границу. Завидя моё приближение, все кто уже находился в горохе и на путях опрометью кинулись обратно. Мне не пришлось за ними гоняться.

В тот же миг, когда последняя корова начала бегом спускаться с насыпи на пастбище, мимо промчался длинню-у-у-у-щий пассажирский поезд. Он орал, как оглашенный.
Представляете себе, сколь жизнерадостно я махал его пассажирам, и что они думали, глядя на идиота с сумочкой.

Скоро мне ещё довелось убедиться в неслабом интелекте рогатых животных. Пока я смотрел на коров и замедленно двигался по периметру треугольника, все они, включая быка, послушно паслись в самом центре. Стоило достать книгу и, даже не переставая двигаться, раскрыть её, сразу же эти наблюдательные шельмы начинали улепётывать к наиболее удалённой от меня запретной дороге. Я проделал эксперимент несколько раз с тем же результатом и оставил мысль о чтении. Навряд ли, они различали закрытую и открытую книгу, но направление моего внимания чувствовали отлично на большом расстоянии.

Часам к семи я, наконец, нашёл оптимальную скорость и плавность перемещения вокруг пастбища. Двигаться медленнее было нельзя потому, что коровы начинали угрожающё рассредоточиваться в опасных направлениях. При попытках ускорить движение я сразу вострым ухом слышал угрозу быка. Мне его и видеть то не нужно было.

Tак и пришлось до четырёх часов плавно курсировать вокруг пастбища. Для разнообразия я только мог менять направление вращения.

Чем же я занимался?

Попробовал разработать теорию движения волны по кнуту.
Попрактиковался в применении теории на практике, варьируя начальные параметры задачи. Когда на спине, ниже, выше и голове уже не осталось неизбитых мест, а наглый кнут стал поддавать по уж совсем интимным местам, я решил далее воздержаться от роли унтерофицерской вдовы.

Попел революционные и бардовские песни.
Пофилософствовал.

Пару раз наблюдал, как бык крыл коров. Темперамент, который обе стороны демонстрировали, был значительно ниже, чем при нападении на меня у быка и убегании от меня же у коров.

Часа через три непрерывного движения понял, что моя обувь была не слишком удачной для пастуха. Несмотря на плавность хода, кровавые потёртости стали приобретать глобальный и труднопереносимый характер. Останавливаться было нельзя. Топай.
И солнышко пекло, и дождик капал. Мука.

Ох, как я ждал четырех часов!

(Окончание следует)