liveinternet.ru/users/33575...243669519/

Исходное сообщение a_bit_of_M
Окря_Ниров, смертная казнь - не месть, а наказ потенциальным преступникам и не думать, и не мечтать... потому как будет "ну-ну-ну" и "а-та-та" со смертельным исходом. Просто те, кто преступает особенно тяжко не восприимчивы к другим доводам. А это - не просто, но доходчиво. М.Б., кого-нибудь затормозит, как окрик "Фу!", на уровне условного рефлекса.

Посмотрел приведенный здесь, так называемый, поединок, и на душе осталось очень тяжелое чувство.
Это чувство появилось не из-за трудности обсуждаемой темы, а из-за безобразно организованной передачи, в частности, из-за совершенно недопустимого, некорректного поведения ведущего, Владимира Соловьева. В этом диспуте, можно сказать, суде, Соловьеву следовало исполнять роль арбитра, судьи, который не навязывает ни сторонам, ни присяжным (зрителям), ни экспертам (в данном случае поэту Дементьеву) своих чувств и предпочтений.
Здесь же все было наоборот. С первого же момента, ведущий, начал спекулировать на чувствах участников и зрителей, сразу же призывая отдать предпочтение смертной казни в качестве высшей меры наказания.
У меня сложилось убеждение, что противнику смертной казни, Генри Резнику, так ни разу и не дали полностью высказаться.

Вообще-то, ненависть к злостным преступникам, убийцам со стороны нормальных людей понятна. К ней хочется присоединиться, хочется растерзать этих выродков самым жестоким и мучительным образом.
Но на то оно и правосудие, чтобы объективно и, как ни трудно, беспристрастно, разобраться в доказательствах, причинах обстоятельствах и, помимо наказания преступнику вынести судебное определение обществу, которое допустило, просмотрело и, непрямо, косвенно, поощрило случившееся.

Не знаю точно, кто первым высказал знаменитую юридическую формулу: Лучше отпустить 100 виновных, чем наказать одного невиновного.

Так вот, глядя на обсуждение, даже не конкретного криминального дела, от которого кровь и пепел начинают стучать в горле, а отношения к тому, нужно или не нужно оставлять смертную казнь в качестве меры наказания, видно, что эти люди не смогут быть объективными присяжными и судьями. Будучи во власти кипящих в них чувств, они с разбегу прикончат любого, кто, как им "достоверно" кажется, этого заслуживает. Как ни парадоксально, это облегчит продолжающуюся жизнь и совесть окружающих, причастных и непричастных.

А ведь смерть назад не развернешь и ничем не компенсируешь. Разве что, религиозными байками.

Но дело и не только в этом.
Предположение о том, будто страх смертной казни является надежной преградой для потенциальных преступников от совершения злостных действий, только на первый взгляд выглядит убедительным. На самом деле, убийца в кульминационный момент почти никогда не думает о наказании, а если и думает, то смерти он/она в этот момент не боится.
Так что, страх смерти, навряд ли, остановит злодея.

Зато, если вслушаться в доводы Резника, то можно услышать, что статистика демонстрирует уменьшение количества злостных преступлений с убийствами именно в тех странах, где смертную казнь отменяют.
И правда, почему они ее там отменяют? Вот и в России при Елизавете и Екатерине II отменяли.

По моему, дело в том, что, в отличие от религиозной болтовни, там "Не убий" и прочее, реальная общественная практика, исключающая осознанное, целенаправленное убийство кого бы то ни было, тем более совершаемое судом, то есть, группой людей по предварительному сговору, такая общественная практика, со временем вошедшая с малолетства в сознание членов общества, является много действеннее, чем инстинктивный страх собственной абстрактной смерти.

Чем менее нормальным для общества станет принудительное лишение кого-то жизни и посягательство на личность, особенно, со стороны самого же общества, тем меньше жестокости станет в этом обществе. Это, конечно же, не исключит отдельных аномалий, но значительно уменьшит шанс для любого законопослушного человека стать случайной жертвой.

Потому, что убить - табу.

Должно быть табу.

Много можно было бы говорить о психологии убийства и убийц, о мести и справедливости, о чувствах родственников и жертв, но вот есть же международная практика и статистика.

Есть чувства, но есть и разум.