Всю жизнь мне мучительно недоставало одиночества.
Побыть наедине со своими мыслями, мечтами и стихами удавалось очень редко, а хотелось всегда. Скорее всего это было врождённым свойством моей психики.

Помню себя ещё двух-трёхлетним, в Кистендее.
Родителям нужно куда-то отлучиться. После долгих внушений, что я должен никому не открывать, и чего я должен не трогать, в течение их отсутствия, дверь за ними закрывается. А я сажусь около окошка и размышляю о том, какое это блаженство остаться одному.

Насколько мне известно, большинство людей не выносят одиночества.

Постоянное ощущение своего ничтожного еврейства в массе враждебных чужаков, а также стеснительность, влюблённость и склонность к одиночеству определяли моё поведение школе.

С самого начала школьной жизни мне очень хотелось встретить там такого же, как я, несчастного еврея, не похожего на других. Тогда мне не будет так опасен Толик с его разоблачениями. Вдвоём мы бы сумели защититься.

И действительно в первом классе, среди сорока однокласников, оказался мальчик Миша, увидев которого, я сразу и безошибочно понял, что он еврей.
Миша был крохотный, кучерявый, веснущатый мальчик с каким-то, как мне казалось, мышиным выражением лица.

Сам я обладал длинным ростом. По моей курносой физиономии никто не мог догадаться, что я еврей. Это нужно было знать. Нужен был Толик, всегда готовый посвятить несведущих в тайну моего еврейства.

Вот первая моя школьная учительница, Лилия Дмитриевна, знала без Толика. Я сразу почувствовал, что она меня за это недолюбливает.

В первый же день встретив в своём классе еврея, я размечтался, о том, как мы будем дружить, и как я - более сильный, буду защищать его от антисемитов. Он ведь такой маленький. Мы бы могли с ним играть, наравных, не боясь и не стесняясь нашего тайного позорного клейма.

Но тихий Мишенька на контакт не пошёл.
Возможно, что ему были чужды мои национальные переживания. Или он уже имел свой семилетний опыт, предостерегающий его от сближения с кем бы то ни было, включая соплемнников, к тому же, внешне весьма мало напоминающих таковых. Самозванные опекуны не нужны никому.

Ещё до окончания первого класса родители забрали, неосвоенного мной, Мишеньку куда-то из нашей школы.

И я остался один. Как я тогда думал, один еврей на всю школу.


(Продолжение следует.)