Так получается, что в этом дневнике мне приходится, пожалуй, чаще писать за упокой, чем за здравие.

27-го января в пять утра умерла моя тёща, Лидия Ивановна Капелюш, до замужества Гуськова.

Об её отце и бабушке Гусихе я писал вот здесь: http://www.liveinternet.ru/journalshowcomments.php?journalid=665280&jpostid=2591773 .

В званиях тёща-зять мы с Лидией Ивановной находились 37 лет. Все эти годы я ощущал на себе её заботу, внимание и любовь
.
Она была женщиной очень властной, с огромной волей. Зная за собой это свойство, и почувствовав ещё в первые месяцы нашего родственничества, что прямые воспитательные действия могут невыносимо осложнить жизнь, Лидия Ивановна сумела выработать по отношению ко мне осторожную, ласково-предупредительную дистанцию, которая только одна и могла находить с моей стороны иронично-вежливое послушание.

Мы никогда не ссорились хотя первые восемь лет из тридцати семи, даже жили в одной квартире. Наиболее сложные проблемы, Лидия Ивановна пыталась решать через посредницу, и, как правило, в случае согласия несговорчивой посредницы, ей это удавалось.

Вот короткая биография мамы моей жены.

Она родилась в посёлке под Сталинградом 85 лет назад и была единственным ребёнком у родителей. Её отец, тот самый Иван, который получил после пожара гармонь, был балагур, музыкант, весельчак и пьяница. Жена его, Татьяна Ивановна, была портнихой. Она многократно сходилась и разезжалась с мужем, в основном, из-за его непросыхания. Лида ненавидела отца за пьянство.

Окончив с отличием школу, она сразу же уехала учиться в другой город.
Интересно, что этим городом оказалась Одесса. Помню, как я был приятно удивлён, что моя, почти родная, Одесса занимала место также и в биографии моей тёщи.
Я подозреваю, что Одесса была выбрана не случайно. Возможно она уже тогда имела прицел на то, чтобы встретиться с подходящим еврейским парнем, непьющим. Впрочем, всё это мои домыслы.

В Одессе, в институте связи, Лидия Ивановна, с первого семестра стала первой студенткой и получила так называемую Сталинскую стипендию. А шёл сороковой год.

В конце учебного года, в весеннюю сессию, один из профессоров, жена даже знает его фамилию - Преображенский, сказал любимой, лучшей ученице.

- Я точно знаю, что скоро будет война. Уезжай-ка ты пока не поздно назад в глубинку, в Сталинград.

И она уехала.

А в Сталинграде был тогда только Тракторостроительный институт.
Там она и проучилась, опять же, получая Сталинскую стипендию, до момента, когда приблизился фронт и, благодаря помощи двоюродного дяди, директора большого строительного комбината, она с родителями смогла эвакуироваться в Сибирский посёлок Юрга Кемеровской области
По дороге в поезде украли чемодан со всей её одеждой. Носила отцовскую, благо, что роста была высокого.
В Юрге никаких высших учебных заведений не было.

Она отправилась зимой в Новосибирск.
Там находился эвакуированный из Москвы, созданный уже в войну на базе Московского Авиационного Института, МАТИ - Московский Авиационно Технологический Институт.
Сталинская стипендиатка, конечно, была принята, правда, с потерей курса. И в очередной раз досдав, и пересдав ряд предметов только на отлично, она опять начала учиться, получая свою Сталинскую стипендию.

Там она встретилась с Таниным отцом Ильёй Наумовичем Капелюш. Он начинал перед самой войной учиться в МАИ, куда приехал из Запорожья. Когда создавали МАТИ, то группу лучших студентов из МАИ приказным попрядком перевели в новый институт. Среди них оказался Илья Наумович.

Вместе с институтом они, уже вместе, в конце войны переехали в Москву доучиваться.

С тех пор тёща с тестем прожили не расставаясь шестьдесят лет.
Закончив институт на год раньше, Илья Наумович целый год перебивался в Москве, дожидаясь, когда закончит жена.

Они получили направление в Саратов, в небольшое, тогда только созданное, КБ, предназначенное для проектирования электрооборудования авиационных моторов.

В этом КБ супруги вместе проработали в разных должностях до выхода на пенсию: он - уже в должности ведущего конструктора, она – начальника отдела стандартизации.

Отдел стандартизации Лидия Ивановна создавала сама, выполняя приказ начальства и закончив специальные курсы в Минске. Ей было тогда шестьдесят лет.
Не считая этих курсов, производственных командировок и небольшого периода, когда Лидия Ивановна в конце 46-го года уезжала в Сталинград к маме рожать Таню, супруги Капелюш не расставались. Во все отпуска они ездили вместе.
Работали он и она почти до семидесяти лет. Уже выйдя на пенсию, продолжали зимой ходить вдвоём на лыжах, обрабатывали два сада: свой и наш, который они же нам и купили.
Не буду перечислять всё то доброе, что танины родители и, в частности, Лидия Ивановна сделали для семьи дочери, внуков и правнуков за долгую жизнь. Всего не перечислить. В последние годы Лидия Ивановна, которая ещё много лет назад, в Саратове, перенесла две тяжеленные операции, очень болела. Мы знали об этом.
Она принимала регулярно изнурительные курсы лечения, но никому, даже себе не признавалась, что больна.

Всегда прямая, стройная, молодая, она в августе прошлого лета ещё купалась в бассейне. Несметные листья с нашего бэкярда пошедшей осенью убрали, как всегда, танины родители. А убрать осенние листья, я вам скажу, огромная работа.

На похоронах и на поминках было много народу. Люди не верили, что она болела. Думали, это скоропостижная смерть.
Очень высоко Лидия Ивановна держала голову и красиво ходила.

Сегодня уже прошла целая неделя.