Есть такие "монашки" или "монашенки" на отходе, вечно готовые "бежать", вечно уходящие, а не приходящие, однако, с каким-то общим и неопределенным позывом в себе именно к монашеству, т. е. к "бегству от мира", к одиночеству. "Монашества хочется, но невыносим ни один монастырь". Почему же "невыносим"? "Ни один устав не по мне: по мне будет только тот устав, который я сам выдумаю".
..............
"Неразрешимое" всегда нравится уму человеческому, потому что он и действительно, по существу своему, "больше всего"... Он бы не рос и не был бы вечен, он не был бы умом человека, а только умом животного, если бы что-нибудь нашлось в действительном больше его. Но все его меньше, и в поисках объекта, достойного и равного объекта и соперника, он ищет и привязывается до безумия именно к "неразрешимому", именно к квадратуре круга, к жизненному эликсиру.
II
Достоевский, при всех его колебаниях около мировых проблем и около русской действительности, никогда не выпускал из мысли этих "русских мальчиков", как он их назвал под конец жизни в "Братьях Карамазовых". Впрочем, "мальчики" тут ни при чем; это если и "присказка", и даже важная, то все-таки не существо дела. Дело не в возрасте, не в летах, а в психологии. Ведь, и в монастырях "монашенками на отходе" бывают не только отроки и юноши, но и зрелые мужи, иногда даже старцы.