Минус тридцать, ветерок метров пять семь в секунду, умеренный вроде. Он закручивает оледеневшую снежную крошку, вьюжит. Ничего не видно в четырех шагах встречные прохожие расходятся чудом. Автомобили же вообще не разъезжаются, с шоссе слышатся звуки покореженного металла, битого стекла, морд и витиеватый неформальный лексикон. Под ногами скрипит снег, на автобусной остановке людей мало, в основном одни сосульки и сугробы. Некоторые сугробы, еле разлепив посиневшие губы, чуть слышно здороваются с сосульками, значит, работают вместе или просто знакомые. Мимо проносятся машины, из тех которые удалось растолкать, оставляя за собой снежный шлейф, который попадает на близко стоящих к проезжей части заиндевевших граждан. Граждане сдержанно матерятся, но поста не покидают. Им хочется первыми или просто вообще влезть в автобус. Будет ли вообще этот автобус, приходится только гадать, погода явно не автобусная и вообще не автомобильная, не двигателе внутренне сгорательная. А даже наоборот, двигателе внутренне замерзательная. Движение очень слабое, почти вообще нет. С буксира, дежурным "Уазиком" пытаются завести ГИБДДушную девятку, напрасные попытки. Придется сегодня ДПСС отказаться от законного, противозаконного заработка. С воем проносятся две пожарные машины, это загорелась овощная палатка, видно включили что-то нестандартно-мощное, для обогрева тропических фруктов. Мороженых фруктов не получили, получили жаренные. Трудно предсказать какие будут больше пользоваться спросом, ну предприниматель-барин. Бизнес туды-сюды. На всю округу раздается дробный стук, это какой-то, ошалевший от мороза дятел, долбит дерево. Птички тоже жить хочут. Подъезжает довольно драный рейсовый автобус, народу мало. Это потому что нет маньяков-дачников, которые ездят даже зимой. Но видно их одержимость распространяется не так далеко. Дома сидят старенькие, не хотят косточки морозить. Перемерзшая пневматика с большим трудом открывает двери, окоченевшие пассажиры, отрывают от земли примерзшие подошвы и, проявляя чудеса героизма, забираются в салон. В салоне относительно тепло, во всяком случае, плюсовая температура. Через замерзшие стекла ничего не видно, двери со скрежетом закрываются и автобус, стеная на свою незавидную долю, медленно движется к следующей остановке. Ему старику давно уже пора на покой, почивать где-нибудь на свалке металлолома, но злые люди продолжают его эксплуатировать в целях личной наживы. Алчность - великий двигатель регресса. Красиво сказал, самому нравится. Да и, правда, из-за алчности возродили капитализм, развалили государство и постепенно, уверенно деградируем. Интересно когда опять дойдем до шкур и дубин? Для того чтобы шерсть отрастать начала уже есть объективные предпосылки, холодная зима, например, и отсутствие нормального отопления. А у человеческого организма громадная сопротивляемость и приспособляемость. Возьмет вот и шерстью обрастет или мехом (организм). Тогда всех Чубайсов за ненадобностью можно будет просто загрызть и употребить в пищу. Дубинушкой его по головушке и на вертел, целое племя можно будет день кормить, если подать его с овощами. А из его шкуры сделать ритуальный барабан и еще шаману на бубен останется. Красота! А то ресурсов у них не хватает! Топливо из стратегических резервов! Да одними бланками, оставшимися после переименования учреждений, улиц, городов, областей, тиражами неиспользованной на выборах наглядной агитации, изданиями трудов вышедших из моды политиков, книгами с законами "без последних изменений и дополнений" можно не одну суровую зиму всю Россию-матушку отапливать и всем, даже бомжам тепло будет. Да, безгранична жадность человеческая. Вот и автобус жалуется. Он трудяга выпущен году в семидесятом, наверное, затем лет через двадцать капитально отремонтирован и до сих пор, не спеша, таскается по ближним пригородным маршрутам. И помрет наверное естественной смертью, от старости.

LI 5.8.17