Морской десант и боевые действия на Керченском полуострове (декабрь 1941 г. – май 1942 г.). Ранние холода и морозы грозного 1941 года в северных областях Советского Союза вызвали дождливую и мокрую погоду на юге. До г. Краснодара наша дивизия из Сухуми через Баку перебазировалась по ж/дороге, а из Краснодара до Темрюка мы двигались своим ходом по мокрым грунтовым дорогам. Часто приходилось выкатывать на себе пушки из грязи и болота усталым, мокрым бойцам и командирам, чтобы прибыть в срок к месту назначения для выполнения боевого приказа. В результате разгрома немецко-фашистских войск под Ростовом-на-Дону в декабре 1941 г., и усиления советских войск в районе Новороссийске, Тамани и Темрюка, появились благоприятные условия для проведения десантной операции на Крымском полуострове, которая должна была отвлечь вражеские силы от Севастополя и положить начало освобождению Крыма от немецких оккупантов. Военный Совет Закавказского (потом Крымского) фронта получив разрешение Ставки Верховного Главного Командования провести такую операцию, начал ее готовить. Серьезно осложняли проведение десантной операции метеорологические условия. На Черном и Азовском морях в декабре и январе часто бывают штормы, снегопады, туманы; прибрежная полоса Азовского моря и Керченского пролива замерзает. При подготовке операции учитывалось, что в воздухе господствует немецкая авиация, а истребительную авиацию Закавказского фронта использовать для прикрытия пунктов высадки десанта не было возможности, так как она базировалась на аэродромах Кавказского побережья. Таким образом, противовоздушную оборону высадки десанта могла вести лишь зенитная артиллерия, погруженная на корабли. Чтобы достичь внезапности, высадку намечалось произвести без артиллерийской и авиационной подготовки. Для высадки десанта использовались плавсредства гражданских организаций (всех видов). В ночь на 26 декабря воинские части 51 Армии, куда входила и наша 224 Стр. дивизия погрузились в Темрюке на суда и направились в район высадки. Главным пунктом высадки на северном побережье Керченского полуострова был мыс Зюк, а на восточном – мыс Камыш-Бурун. Личный состав нашего 80 отдельного зен. артдивизиона с техникой, пушками и боеприпасами был погружен по батарейно на три парохода торгового флота с баржами на буксирах. Свою батарею мы погрузили на рыболовецкую баржу, которую буксировал старый торговый пароход. Шторм доходил до восьми баллов. Мы плыли всю ночь. Волны качали нашу баржу во все стороны. Многие бойцы и командиры не выдерживали качки. Светало. Корабли не могли подойти к берегу. Немецкие самолеты с 10 часов утра до наступления темноты бомбили десантные группы и корабли флотилии. Под разрывами бомб воины нашей батареи стойко продолжали вести огонь по самолетам противника, не допуская его к прицельному бомбометанию десантных войск и кораблей. Большую отвагу и мужество проявили воины огневого взвода л-та Исаева. Под его стойким и мужественным руководством орудийные расчеты сержантов Бобрицкого и Златьева до наступления темноты, в течение 7 часов, вели непрерывный огонь своими расчетами. Стволы орудий раскалялись до красноты, но орудийные номера т.т, Орешкин и Киян их быстро меняли на запасные и снова вели огонь. Бушующие волны раскачивали нашу баржу с пушками, что затрудняло наводчикам производить точный прицел. И все же, к концу дня личный состав огневых взводов лейтенантов Исаева и Козлова сбили пять вражеских самолетов, мы потеряли одного убитого рядового Назарова, призванного на в/службу из г. Баку. Когда стало темно, корабль подтащил нашу баржу к берегу, бойцы бросились в ледяные волны, канатами за камни пришвартовали баржу и быстро установили сходни. Стоя по пояс в воде солдаты батареи, а им помогали саперы, выгружали пушки, автомашины и оставшиеся ящики с боеприпасами. Мокрые, продрогшие и усталые люди, не отдыхая, приступили к отрывке орудийных двориков и траншей для укрытия личного состава батареи на выбранном пяточке мыса Зюк. Утром снова появилась авиация противника, батарея вела огонь по самолетам, а когда кончились боеприпасы, личный состав совместно с десантниками 83 бригады морской пехоты отбивали атаку наступающего противника и в течение нескольких часов стрелковым оружием и гранатами вели кровопролитный бой. Многие бойцы и командиры были убиты и ранены. Десантники были прижаты к морю и в течение дня отбили две атаки немцев. К исходу дня наш командир 80 ОЗАД майор Заблоцкий и командир 83 бригады морской пехоты из оставшихся в живых десантников организовали штурмовой отряд в количестве 600 человек, перед которым была поставлена задача: "уничтожить живую силу и самолеты противника, базирующиеся на аэродроме д. Багирово. Крымскую ночную темноту разрывает вспышка сигнальной ракеты, мы – десантники прошли 14 км и окружили аэродром противника у д. Багирово. Атака штурмующего отряда оказалась столь неожиданной и стремительной. Охрана аэродрома противника была снята передовым разведотрядом, а главный штурмовой отряд уничтожил противотанковыми гранатами двенадцать и повредил десять самолетов противника. На помощь аэродромной охране немцы выслали подкрепление. Завязался ночной бой. Всю ночь с 29 на 30 декабря сражались десантники с немецкими фашистами, и только к утру отряду удалось оторваться от преследования противника и залечь в камышах соленого озера, которое впервые за 20 лет замерзло на крымской земле. Утро. Командир штурмового отряда приказал: «залечь, замаскировать свое место, не курить, чтобы не обнаружили самолеты с воздуха, и ждать следующей команды». Мы пролежали в замерзшей воде все дневное время, а как только стемнело, отряд, потерявший около ста человек в районе аэродрома Багирово, зашел в тыл противника с целью прижать его к берегу моря и уничтожить. В раннее утро 31 декабря начал падать густой снег, штурмовой отряд вклинился в тыл немецких войск и начал преследовать и громить врага с его же орудий, минометов и трофейных автоматов. Мне вспоминается такой случай. Утро 31 декабря. Когда мы с ординарцем ряд. Лукашиным приблизились к скалистому берегу моря в районе мыса Зюк, то увидели необычную картину. С правой стороны у скалы сидело около 20 наших бойцов, которых охранял немецкий солдат, а рядом стояло еще два немца, которые отбирали у бойцов оружие и вещмешки для сопровождения их в плен. Мы были одеты в шинели, а сверху плащ-накидки. По пути движения во время боя мы в немецкой лагерной палатке нашли две буханки хлеба, по одной из которых несли с ряд. Лукашиным под плащ-накидками. Когда приблизились к сидящим бойцам и спросили в чем дело, командир орудия сержант Чеквандзе быстро объяснил обстановку, тогда я сказал Лукашину, что оденем сейчас свой хлеб на штыки немцев, а Чеквандзе с сидящими бойцами уничтожит часового. Так и получилось. Немец кричит подойти и положить оружие. Я подошел первым, положил карабин и попросил у немца прикурить, а рядом сержанту Чеквандзе сказал по команде набросится на часового. Одновременно мы с Лукашиным надеваем хлеб на штыки винтовок немцев, из револьвера из-под плащ-накидки делаю два выстрела по немцам, сидящие солдаты по команде сержанта Чеквандзе набросились на часового немца. В считанные минуты мы расправились с немцами, подаю команду: разобрать свое оружие и преследовать отходящего противника. В это время поднялась пурга, на расстоянии 5-10 метров ничего не видно, штурмовая группа десанта рассыпалась по скалам, преследуя немцев, везде поднялась усиленная стрельба из орудий, минометов и стрелкового оружия. Немцы, переодетые в верхнее обмундирование наших убитых бойцов встречаются на каждом шагу, трудно их отличить от своих, а когда распознаем, стреляем в упор друг в друга. Мне повезло, немец, который целился в меня, был убит сзади (за мной) ряд. Лукашиным. Было много и невинных жертв с нашей стороны. Во время преследования противника в орудийном дворике бойцы обнаружили немецкую пушку, весь орудрасчет был перебит, а пушка оказалась исправной. Выкатываем пушку и ставим на прямую наводку. Открываем огонь по берегу моря, где укрылись немцы. Вдруг из-за скал показалась колонна противника. По этой колонне открываем огонь, недолет, потом перелет - подучилась вилка, а третий снаряд попадает в центр колонны, противник в панике бежит, еще два снаряда и мы рассеяли всю группу противника, а потом я начал собирать бойцов своей батареи. В течение двух суток наш штурмовой отряд вел ожесточенный бой по уничтожению противника на Крымском земле. Так мы встречали новый 1942-й год. В ночь со 2-го на 3-е января 1942 г. стремительное продвижение штурмовой группы десантников сломило яростное сопротивление немцев, уничтожив его в районе мыса Зюк, мы вышли победителями. В полдень 3-го января я был ранен в правую ногу, а ночью получил обморожение пальцев обоих стоп ног 3-й степени. Территория района мыса Зюк была полностью освобождена. Командир штурмового отряда направил разведку (10 чел.) в г. Керчь и дер. Багирово выяснить обстановку, т.к. к этому времени войска Закавказского (в последствии Крымского) фронта продолжали высадку десанта из Тамани и Новороссийска на Керченский полуостров. На второй день возвратилась разведка и доложила, что после упорных боев наши войска освободили Керчь и Феодосию. Гитлеровское командование вынуждено было приостановить второй "генеральный штурм" осажденного Севастополя и перебросить свои войска в район Керчи и Феодосии. 5-го января оставшийся в живых личный состав нашего дивизиона, собрав свою технику, отремонтировав автомашины, сконцентрировались в деревне Багирово. Тем временем замерз Керченский пролив. Войска 51 Армии начали переправляться через пролив по льду. Тылы нашего дивизиона тоже с Темрюка переправились по льду, а через 3 дня он был собран в полном составе. Командир дивизиона майор Заблоцкий А.В. привел дивизион в боевую готовность, а из штаба фронта получили приказ вывести 80 03АД на передний край в район каменоломен Ак-Маная с задачей прикрывать войска 224 Стрелковой дивизии с воздуха. В ночь с 6-го на 7-е января 1942 г. раненых бойцов и командиров, в т.ч. и меня с Керченской пристани погрузили на корабли и отправили в госпиталь на "большую землю". По пути на Новороссийск во второй половине дня наши корабли обнаружила авиация противника и три раза атаковала с воздуха наш крейсер "Красный Кавказ", однако зенитная артиллерия, которая была установлена на палубе корабля - отразила все атаки. Четвертый налет самолеты противника произвели на наш крейсер при подходе к Новороссийску. На наш корабль налетело пять пикирующих бомбардировщиков Ю-87, в это время стоявший в порту Новороссийска линкор "Парткоммуна" (ныне Севастополь) открыл огонь по пикирующим на нас самолетам (собственно говоря, он нас и спас). В результате один бомбардировщик был сбит, остальные сбросили бомбы в море и оставили нас в покое. В трюме корабля было около трех тысяч раненых и обмороженных бойцов и командиров, которые во время бомбежки пели песню: "Товарищ, товарищ болят мои раны, как сильно болят же они; одна заживает, другая нарывает и кровью стекают они"... А корабль содрогался от сброшенных бомб то справа, то слева по борту. Легкораненые выходили на палубу и передавали в трюм, что творится в воздухе и на море. К исходу дня 7 января мы пришвартовались в порту Новороссийска. Всех раненных и обмороженных перегрузили в подготовленные товарные поезда и отправили по госпиталям. На вторые сутки наш эшелон прибыл на станцию Ипатово Ставропольского Края. Нас перевезли в школу, которая была переоборудована под госпиталь. После многодневных боев и скитаний нас помыли в душевых, одели чистое белье и поместили в палатах по 6-8 человек. В течение 40 дней моя рана зажила, и я снова возвратился на Крымский Фронт. В боях за освобождение Керченского полуострова за проявленное мужество и отвагу многие воины нашего 80 ОЗАД были удостоены правительственных наград. Прошло много лет с того времени, а вся картина того боевого крещения стоит перед глазами и сейчас. Говорят, что, только пройдя через горнило боя и страдания, человек начинает ценить и понимать истинную красоту жизни. Пожалуй, это так и есть. Забегая немного вперед, скажу, что в декабре 1967г. мне посчастливилось побывать на Керченском полуострове, проехать и посмотреть те места боевых действий, где принимал первое боевое крещение. Время стерло рубцы войны. Там, где когда-то рвались снаряды, слышен детский смех. Встала из пепла и хаоса мертвых камней вновь отстроенная Керчь. Мне было поручено в качестве экскурсовода, рассказывать в течение двух дней отдыхающим санатория МО г. Феодосии, о том подвиге, который совершили десантники первого броска на Керченский полуостров. ... Продолжим начатый разговор. Для отправки по воинским частям на Крымский фронт ночью 6 марта нас погрузили на корабли в Новороссийском порту, которые к исходу второго дня прибили в г. Керчь. Работники OK фронта забрали нас командиров в запасной полк, а через 5 дней я выехал на передовую линию и отыскал в каменоломнях Ак-Маная свой дивизион. В то время 80 03АД командовал капитан Алексеев, военруком назначен политрук Морозик, а бывшие командир дивизиона майор Заблоцкий и бат. комиссар Киценко E.M. откомандированы в другие в/части. Несмотря на частичные успехи наших войск, положение к весне 1942 года было тяжелым, войска Крымского фронта перешли к обороне. Гитлеровское командование приняло решение весной полностью овладеть Крымом, чтобы использовать войска 11-й Армии для летнего наступления на Юго-восточном направлении. Утром 8 мая после массированного авиационного удара, немецко-фашистские войска перешли в наступление. К концу дня вражеским войскам удалось прорвать оборону 44 Армии на участке в пять километров по Фронту и продвинуться на глубину до 8 километров. В течение трех дней противник развивал наступление, угрожая выходом в тыл фронта. В связи с этим обстановка на Керченском полуострове осложнилась и 16 мая при поддержке авиации, противник захватил г. Керчь. Советское командование приняло решение об эвакуации Войск Крымского фронта. Эвакуация происходила с 15-го по 20 мая с портов Еникале и Опасная. Нашему 80 ОЗАД было приказано выехать в район Еникале (к пристани) с задачей обеспечить с воздуха переправу войск Крымского фронта. Авиация врага бомбила переправы и корабли при переходе через Керченский пролив на Таманский берег и косу Чушка. Немецкая артиллерия и минометы вели огонь по нашим войскам, особенно по Аджимушкайским каменоломням, Еникале и по южным окраинам города. В этой исключительно тяжелой обстановке под бомбовыми ударами, орудийным и минометным огнем личный состав нашей батареи до 17 мая с поразительным мужеством и энергией вел огонь по самолетам врага стремясь обеспечить переправу войск Крымского фронта и населения Керченского полуострова. И только во второй половине дня, когда были израсходованы все снаряды, был получен приказ командования взорвать пушки, а для личного состава организовать переправу (по группам в 5-6 человек) на кораблях, тральщиках и подручных средствах. Все, что плавало, держалось на воде: дубки, баркасы, ялики, - все было мобилизовано для переправы войск и населения. Когда весь личный состав был отправлен через пролив шириной 8-10 км к берегу Косы Чушка, наша группа в составе 5 чел. погрузилась на корабль с ранеными, а всего погрузилось около 100 чел. бойцов и командиров. Не успели мы доплыть до середины пролива, как в наш корабль попал снаряд, корабль начал крениться и тонуть, поднялась паника, мы попрыгали в холодную майскую воду, кто утонул, а кто держался на воде за доски и выброшенные подручные средства. Через 15-20 минут к нам подошло два тральщика с опущенными и пропитанные нефтью канатами для спасения утопающих. Стоящие на палубе матросы начали подбирать тех, кто успел схватиться за канат. Я подтянул к себе канат, держась двумя руками за него, но через некоторое время судорогой в холодной воде свело правую руку, тогда я вцепился зубами за канат, и так тральщик тянул нас к берегу, пока матросы по очереди не вытянули нас, человек шестьдесят, на палубу. Все эти мероприятия происходили под обстрелом вражеских орудий и минометов. Как только подошел тральщик к берегу, сразу же началась разгрузка. Я сидел в конце палубы, выжимал обмундирование, в это время немецкий самолет спикировал и сбросил бомбу, бомба разорвалась возле тральщика, многие воины, которые успели выгрузиться, были ранены и убиты. На втором круге самолет начал обстреливать нас из пулемета. Картина была жуткая. Мы снова попрыгали в воду, но у берега было мелко, и только после удаления самолета, вышли на берег и по берегу Косы Чушка 10 км шагали к пос. Кордон Ильича. В пути нас еще преследовали самолеты врага, бомбили, стреляли, но мы беззащитные воины прятались от пуль в овражках и ямах. Через 3 часа к исходу дня мы: старшина Поляков, я и 2 солдата обошли пос. Кордон Ильича, спустились в овраг, где обнаружили родниковую воду, напились холодной воды и организовали ночлег, имея при себе два пистолета ТТ и 4 обоймы с патронами. Во время движения к пос. Кордон Ильича, бывало, оглянешься и видишь театр военных действий Керченского полуострова: все заволокло дымом, гремит канонада, трещат патроны и снаряды от детонации, свезенные на пристань Еникале. Больно было смотреть по ту сторону моря. Мы себя считали спасенными, а ведь там остались товарищи по оружию. Многим воинам не пришлось переправиться на "Большую землю". Около 20-ти тысяч человек погибло в Аджимушкайских каменоломнях, которые мужественно сражались после оставления г. Керчи.170 дней и ночей оставшиеся бойцы и командир, сражались в каменоломнях Аджимушкая, но в плен не сдавались. Это была одна из героических и вместе с тем трагических страниц Великой Отечественной войны. ... Ранним утром тронулись в путь по направлению к г. Темрюк. Зашли в ближайшую деревню, купили покушать, а к исходу дня прибыли в Темрюк, где принесли из магазина на 10 человек одну севрюгу весом 12 кг, разрубили и в котле сварили ее на ужин. Из Темрюка двое суток пешком мы добирались до г. Краснодара и только 21 мая нашли отдел кадров штаба Северо-Кавказского фронта, который направил нас всех в 638 Зенитно-артиллерийский полк 15 ЗАБр для прохождения дальнейшей службы. 638 полк участвовал в обороне Одессы и Керчи и прибыл в Краснодар не в полном составе, правда некоторое вооружение и техника была переправлена из г. Одессы, но восновном пришлось заново формировать подразделения личным составом, 85 мм-пушками и ІІУАЗО-3 (прибор управления зен. артиллерийским огнем). Я получил назначение на должность заместителя командира батареи 85 мм пушек среднего калибра (командиром батареи был л-т Куркин). До начала августа мы с командирами взводов сколачивали батарею, проводили занятия по огневой службе, днем и ночью изучали технику. В ночь на 10 августа полку объявили тревогу, до полночи мы вели заградительный огонь по самолетам противника, а на второй день вели огонь по самолетам и танкам, прорвавшимся в Краснодар. 12 августа был получен приказ свернуть батарею и своим ходом двигаться на Горячий-Ключ через Шапшуйский перевал – Дружба в Лазаревскую для прикрытия аэродрома наших истребителей. Меня вызвали в штаб полка, где начальник штаба майор Гальченко поставил задачу: перевезти полковой склад зенитных снарядов - 300 ящиков в район ст. Лазаревская, со мной одна автомашина ЗИС-5 и 15 бойцов взвода управления нашей батареи. Кроме того выдали на руки справку, подписанную Командующим Закавказской зоны ПВО генералом Гудыленко, в которой сказано, что я имею право останавливать негруженый транспорт и перевозить снаряды, а если по сложившейся обстановке не удастся перевезти, то приказано взорвать весь склад. Вобщем обстановка складывалась чрезвычайно тяжелой. На одну автомашину можно погрузить всего 20 ящиков, а расстояние от Краснодара до Лазоревской около 200 км, и все же в течение месяца мы перевезли все 500 ящиков. Иногда приходилось применять оружие к тем шоферам, которые не обращали внимания на мою справку, но до серьезных стычек не доходило, а больше принимались решения по согласованности. Мне удалось остановить на два дня 5 ЗИС-5, которые почти все снаряды перевезли из Краснодара до подножия Шапшуйского перевала, получили справку, что были задержаны по приказу Командующего. Кормил я своих людей бараниной, так как в распоряжение нам колхозники дали 10 баранов. За проведенную операцию весь личный состав получил благодарность Командующего Закавказской зоны ПВО. Второй склад со снарядами, который было поручено перевезти ст. л-ту Горобец (КД-2) был взорван противотанковыми гранатами, т.к. немецкой танковой колонкой был отрезан маршрут движения, кроме того, наши войска взорвали мост через реку Кубань. Через два дня наша батарея прибыла на ст. Лазаревская и заняла боевой порядок для прикрытия аэродрома истребителей с воздуха. До конца 1942 г. мы несли боевое дежурство в р-не Лазаревской.