эта осень сквозит из почти незаметных трещин 
и условия выжить бесстрастно ужесточает. 
нам пора просыпаться, 
но сон был, наверно, вещим. 
он, как чья-нибудь тень, расползается за плечами, 
накрывает прозрачной плёнкой, плетёт интригу, 
не заботясь о том, чтоб вообще обойтись без шума. 
и закрыть бы пространство в себе, как плохую книгу, 
попросив о прощении тех, кто её придумал. 
и закрыть бы глаза на ошибки далёких близких, 
полувымолвленные запасы кивков и пауз. 
разыскать бы всех тех, занесённых в немые списки, 
да, тех самых, кто рвёт по просторам свой тонкий парус. 
обнаружить по старой привычке полмира в каждом, 
отраженья вселенной и небо из перламутра. 
эта осень разводит людей как мосты. да так, что 
им, в отличие от мостов, не сойтись под утро. 

© Риделика

Герой удалых легенд и лихих пророчеств, 
Мой рыцарь с осколком неба, укрывшим плечи. 
Я жду тебя очень долго, и слово «очень» 
Отнюдь не фигура речи. 

Ты бродишь по дальним странам и континентам, 
Чужих приручаешь лисов и бьёшь драконов. 
Я письма тебе пишу, и не жду ответов, 
И не выхожу из дома. 

Я просто гуляю в пыльных покоях замка, 
Полы подметая мантией цвета крови. 
Сама себе королева, сама — служанка. 
Ты помнишь, что дал мне слово? 
И в этом слове 

Ты помнишь, как ты божился, как ты мне клялся, 
Что сделаешь всё, чтобы я улыбалась, честно! 

Прошу тебя, милый рыцарь: не возвращайся. 
Одной хорошо мне. 

С любовью, 
твоя невеста. 

© Дарёна Хэйл 

Ломало кости изнутри, едва дышала. 
И целый мир тогда хотелось проклинать. 
Тебя б не знать, тебя б не видеть - я кричала. 
Теперь не жить. Осталось лишь существовать. 

Кого любить? Кого искать? Кому мне верить? 
Когда мне ангел душу вывернул насквозь. 
И эту боль мне не унять и не измерить. 
Теперь не вместе. Мы теперь с тобою – врозь. 

Я разбивала все в осколки беспощадно, 
Рвала тетради, жгла твои стихи. 
Хотелось прочь бежать куда-то безоглядно, 
Шептала тихо: « Боже, помоги…» 

Устав присела, частое дыхание. 
Еще чуть-чуть и оборвется стальной нерв. 
Увы, не ангел ты. И в этот миг отчаяния, 
Не станет биться сердце, просто заржавев. 

Ломало кости изнутри, едва дышала. 
И целый мир тогда хотелось проклинать. 
Но я держусь, ведь я тебе пообещала, 
Что буду сильной и не стану умирать… 

© Ирина Карапетян

октябрь, морось, на градуснике плюс два
про отопление кто-то давно забыл
а тот, кто помнит еще, из последних сил
дышит на пальцы -
кружится голова
от асфиксии и дышится через раз

какой (ч)удак нам придумал про ад и рай??
тебе вот ставят условия - выбирай!
а тех условий: обогреватель/газ
а тех условий: туберкулез и спид,
наркотик в вену - и полное не скучай

и в синей кружке давно остывает чай
и где-то слева знакомо уже саднит

а где-то справа, касаясь крылом виска,
болтая пятками и поправляя нимб,
сидит мой ангел
и черт бы, казалось, с ним!
да нянчить меня им обоим уже тоска

октябрь, морось и пьяное молоко
тумана в зоне правления всех ветров,
и мокрой ватой в легкие - каждый вдох

над правым ухом: а кто говорил - легко?..
а кто говорил, что где-то растет трава
без ртутной на'пыли 
и синева небес
просится в окна? 
да не иначе, бес..

октябрь
морось
на градуснике - плюс два

(с) Катерина Билибина

я люблю тебя, здравствуй. в моем городе н-и-ч-е-р-т-а. рассказала б тебе так много, да было б что. 
ты же чувствуешь, чувствуешь, вот она - та черта, за которой такое мерзкое "ни-че-го."

обещай мне всегда, чтобы ни было на пути, никогда не бежать, меньше врать, не вязать узлы, не разменивать чувства, не гнаться вперёд судьбы, никогда не сдаваться и помнить, что ты - есть ты;
и тогда ты всё сможешь. я верю в тебя всегда.

если весь мир - твой враг, значит, я за твоей спиной. я люблю тебя так, что любая твоя война даже сквозь десять лет обернётся моей войной. 
я смогу, пусть умру, но смогу тебя защитить от любых в мире бед, кроме как самого себя. расплету свою душу, свяжу на запястье нить; если это поможет - не так велика цена. 

научись быть собой все секунды идущих лет, не сдаваться и верить - огонь должен быть огнём. 
я люблю тебя, помни это. и я в ответ 
не прошу тебя 
ни о чём.

Посмотри на меня! Я теперь стал домашним зверем.
Я лижу тебе руки, калачиком сплю у ног.
Ты выходишь на улицу, не запираешь двери.
Я бы мог убежать, понимаешь?
Но я не смог.

Мои раны почти затянулись, остались шрамы.
Я не вою ночами и прячу свои клыки.
Раньше я вырывался и скалился. Ты упрямо
Продолжала меня обнимать и кормить с руки.

Я рычал, прогонял тебя, был намерен
Напугать. Потому что хватало и так потерь.
Только ты целовала свирепого злого зверя
И шептала, что я самый ласковый в мире зверь.

Проводила по шерстке, чесала за ухом, пела,
А я тыкался носом в плечо и дремал у ног.
Выходило немного неловко, смешно, несмело.
Я бы смог убежать.
А вот жить без тебя – не смог.