СТОЛИК НА ТРОИХ

Леся Пикуль

Рассказы от Хромоножки

 В день  моего рождения неожиданно приехал из Клайпеды Юрий, давний приятель  мужа.Он собирался лететь  на судно в Сингапур, а авиарейс был заказан из Калининграда. Бросив чемодан в гостинице, он примчался к нам с цветами.
   - Здравствуй, Леночка! Это - тебе. Гостей принимаете?
   - Конечно, принимаем, входи! Как кстати цветы, у меня сегодня - День рождения!
   - Поздравляю! А я и не знал. Припёрся, как снег на голову, да ещё и без подарка. С меня - вечер в ресторане, приглашаю!
  Гость выглядел потрясающе: шикарный бежевый  замшевый пиджак прекрасно сочетался с темными модными брюками и рубашкой в тон. Каштановые волосы стильно пострижены, массивная печатка с агатом привлекала внимание к его изящным, совсем не мозолистым, белым рукам. По профессии и по призванию Юрий Борисович был капитан...
  Он метеором слетал в новый, недавно открывшийся ресторан "Ольштын" и заказал столик на троих...
 ... Вечер мы провели спокойно. День был будний, публики было немного. Музыка звучала на удивление тихо и приятно. Танцевали и пили мало, виделись мы редко и было о чем поговорить.У Юрки родилась наконец-то дочь. Наличие трёх сыновей  его не устраивало.Он давно очень хотел девочку, поэтому рассказывая о ней, весь светился от счастья. Мы собирались на юг и тоже рассказывали ему о наших планах.Домой решили идти не поздно. В гостиницах тогда гостей пускали до одиннадцати. Да и самолет улетал рано утром.
Юра первым вышел на крыльцо и ожидал нас, присев на широкий мраморный парапет. Сергей задержался в туалете, а я вышла вслед за гостем. Только  собралась присесть рядом, как вдруг откуда ни возьмись, возник милиционер:
  - Гражданин! Вы нарушаете порядок. Видите, что здесь цветы посажены?
  Юра оглянулся:
 - Да,  вижу, но я ведь далеко от них сижу, не помну.
 - Ах, Вы ещё и пререкаетесь! Пройдёмте к патрульной машине.
  Ни слова не говоря, Юрчик побрёл за лейтенантом. Я осталась на крыльце, поджидая мужа, и, как только он появился в дверях ресторана, велела ему ловить такси и ехать за машиной, которая  уже готова была увезти нашего гостя в отделение. Я стремительно спрыгнула с крыльца чуть ли не под колёса тронувшемуся  газику. Водитель  резко затормозил, из машины выскочил тот самый лейтенант, и без слов, схватив под руку,  засунул в машину и меня. Дверь захлопнулась, и мы поехали в отделение милиции, которое находилось буквально  в сотне метров за углом ресторана.
  Машина ревела, как зверь, сидящим впереди не было слышно наших разговоров.
  - Юрка, давай мне твои документы и деньги, быстро!  Снимай кольцо, - приказала я ему, - и билет на самолет гони, бегом!
  - Ты что? Зачем? Не надо! Всё будет хорошо...- вяло отмахнулся он.
  - Наивный! - рассердилась я, - ты в зеркало на себя посмотри: одет, как пижон, надушен, как граф, перстень, как у буржуя, и полные карманы денег. Тебя там сейчас вытрясут, как половичок, и не видать тебе больше морей, как собственных ушей!
  Он улыбнулся:
  - Правильно Николаич говорит про тебя, что ты у него - Башка-а!
   Сунув всё в сумку, я успокоилась.
  - Ты, Юр, молчи, как немой. Назовёшься - всё, загранвизу прихлопнут навсегда, не посмотрят, что ты - Герой соцтруда!  Я сама  тут всё разрулю, понял?
  Он кивнул.
   Когда мы вышли из машины, Серёжка уже стоял у двери в отделение. За спиной мента я замахала ему руками. Он отошёл в сторонку.
  - Гражданка, а Вы куда? Вас не задерживали, уходите! - попытался оттеснить меня лейтенантик.
  - Это мой гость, я иду с ним, а, кроме того, Вы сами меня в машину затолкали! - твёрдо заявила я.
  - Ну, воля Ваша, пойдемте.
  У двери я сунула сумочку мужу и вошла в темный коридор вслед за задержанным.
  В дежурке воняло средством от тараканов, было накурено и грязно.
   Юру усадили у стола, за которым восседал белобрысый майор. На табличке, прикрепленной к стене у него за спиной, было написано: "Дежурный по району м-р Беляков С.С."
  Мне предложили стул у двери...
  Беляков уже минут двадцать пытался вытянуть из Юрки хоть слово, но тот сидел, опустив голову на грудь и, казалось, дремал.
  - Так, гражданочка, - обратился он, наконец , ко мне, - присядьте поближе к столу, я с Вами поговорю.
  - Нет, мне и здесь хорошо Вас слышно, товарищ майор. Спрашивайте.
  - Ладно. Назовите Ваши фамилию, имя, отчество, где проживаете? Что вы делали в ресторане?
  - Я тут в гостях у родственников. Фамилия моя Степанова, адрес я не знаю. У меня сегодня день рождения!  - я  решила прикинуться простофилей. 
  - Поздравляю, - без улыбки кивнул С.С., - я повторяю вопрос: что вы делали в ресторане?
  - Ужинали, танцевали.
  - И-и?.. - вопросительно вытянул шею милиционер.
  - Что "и"? - округлила  я глаза.
  - Выпивали!? - радостно выдохнул допросчик.
  - А как же! Обязательно, - простодушно подтвердила я, - бутылку самого лучшего шампанского!
  - Каждому? - в надежде спросил майор, теряя терпение.
  - Зачем - каждому!  На троих... Стоит оно шибко дорого, чтоб каждому. А мы люди небогатые...
  Милиционер привстал из-за стола и оглядел по очереди меня и Борисыча:
  - Что-то не больно вы на бедных похожи, небось муж в море ходит? - кивнул от на Юрку, который расслабился и принял вальяжную позу, закинув ногу на ногу.
  - Майор, мне кажется,  вечер перестаёт быть томным, - нагло сменила я дурацкий тон. - Что, конкретно, Вы от нас хотите? Сформулируйте причину задержания, пожалуйста!
   Он оживился, да настолько, что выскочил из-за стола и начал бегать по дежурке из угла в угол.
  - Ваш муж был задержан у ресторана "Ольштын" в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство! Кроме того, он сидел на газоне, нарушая тем самым общественный порядок. Я ясно выражаюсь? - он взглянул на меня и продолжил, - Вы должны оплатить штраф и услуги медвытрезвителя! Всего  90 рублей. Вопросы есть? - он  мешком плюхнулся на стул.
  -  Какого вытрезвителя? За что штраф? У нас и денег-то с собой нет.
  Мент впился глазами в мои  бриллиантовые серьги:
  - Можно и не платить деньги... - он выжидательно примолк, но  не увидев никакой реакции, закончил предложение, - можно и по-другому рассчитаться. Мы сообщаем о нарушении на работу вашему мужу или Вам, организация перечислит штрафы  на казённый счет.
   Потом "дежурный м-р"  что-то долго писал на бланке, а затем подозвал меня расписаться. Я подмахнула лист почти не глядя, чтобы уже, наконец, покинуть гостеприимное отделение милиции...


  ... Был конец августа. Перед началом занятий я заехала на факультет узнать расписание и получить учебники. В деканате, как всегда, суетилась маленькая сухощавая замдекана Нина Ивановна Попитченко.
   - Леночка! - обрадовалась она  мне, - здравствуй, дорогая! Очень хорошо, что ты пришла. Хочу предупредить тебя - на тебя пришло странное  письмо из милиции.Там написано, что тебя задержали в нетрезвом виде у ресторана, что ты совершала хулиганские действия. Что за ерунда? Насколько я тебя знаю, ты у нас человек морально устойчивый, секретарь студенческой парторганизации, отличница, а тут - такое! Ну-ка, присядь, расскажи, что там и как было.
  Я всё рассказала без утайки. Нина Ивановна тяжело вздохнула:
  - Да, солнце моё, я-то тебе верю, но будет большой скандал. Скрыть ничего не удастся - у тебя удержаны два штрафа из летней стипендии, а это уже  зарегистрированный университетский документ. Если бы я была не в отпуске, можно было бы как-нибудь это письмо потерять, а со штрафом сама бы разобралась...
  - Меня отчислят? - перепугалась я.
  - Да ты что, глупая! Даже не думай об этом. Если мы будем таких, как ты отчислять, кто будет  тогда у нас  учится? Ну персональную стипендию отберут -  переживёшь, не малоимущая. Партсобрание - вот что страшно! Из партии могут исключить...
    - Мне любопытно было бы узнать, как они меня нашли? Ведь я не назвала ни фамилии, ни адреса, не говорила, что учусь в университете...
  - Ой, да ты совсем молодая, если не понимаешь, что они могут всё. На, читай! - протянула она мне злосчастный протокол.
  В нем на первой же строке была указана моя девичья фамилия, адрес и все остальные данные...
И нагло написано, что я была задержана в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство, что я хулиганила и топтала цветы...
  ... Я съездила в милицию с этим протоколом. Нашла того белобрысого майора и прямо в лоб спросила, зачем он это сделал.
  - А что же Вы хотели, гражданочка? Кто-то же должен был штраф уплатить. Сразу бы отдали деньги - и дело с концом. Теперь расхлёбывайте.
  В парткоме районного отделения милиции в ситуации разобрались сразу, как только принесли журнал дежурств и протоколы задержания. В тот день было только одно уличное  задержание   "неопознанного мужчины, от которого пахло спиртным, сидящего на газоне у входа в ресторан "Ольштын".   Мне принесли устные извинения, вызвали  Белякова, прямо на моих глазах его пропесочили и отпустили.
 - Вы удовлетворены? - спросил меня парторг.
 - Да, но позвоните, пожалуйста, на факультет или нам в партком, скажите, что это ошибка.
   Он при мне не дозвонился, а потом оказалось, что и вообще не позвонил...
   И партсобрание факультета  было назначено. В повестке -  моё персональное дело .

  ... Не помню, как я дожила до назначенного дня.
  Но вот все собрались. Нина Ивановна подошла ко мне и велела  рассказать всё так, как и ей. И что я была в милиции и там разобрались в ситуации. Она улыбнулась мне  своей усталой улыбкой и ушла - она не была коммунисткой.
   Сначала зачитали протокол - аудитория осуждающе загудела. Потом я рассказала всё, как на духу. Потом начались вопросы. Всё шло по заведённому протоколу.
  - Скажите, выпивали вы в ресторане или нет? - спросила доцент  Дарьялова.
  - Да, бутылку шампанского. Как же быть в ресторане, отмечать день рождения и не выпить?
  - А откуда у вас деньги на ресторан? - ехидно допытывалась доцентка.
  - Во-первых, у меня именная стипендия  - 86 рублей, а во-вторых, откуда дети - оттуда и деньги! - выпалила я кособоко. В задних рядах молодые преподаватели захихикали, партсобрание снова осуждающе загудело.
 - Я хотела сказать - от мужа! - исправилась я. Народ выдохнул с облегчением.
 Выступили против меня ещё два педагога. Но вот руку поднял профессор Александр Николаевич Шрамм. Сердце моё упало.Филолог с мировым именем, он был строг и, казалось, суров. Его побаивались не только студенты, но и коллеги. На экзаменах он не давал спуску никому, "любимчиков" у него не было.Знаменитая его фраза " На "отлично" русский язык не знаю даже я", не давала шансов сдать у него экзамен с наскока."Пятёрки" он ставил только тем, у кого и по другим предметам оценки были отличные. Орлиный профиль и черные густые вразлёт  брови, почти сходившиеся у переносицы, придавали ему ещё бОльшую суровость.Он, в отличие от остальных выступающих, вышел к столу председателя собрания.
Наверное, это была привычка - вещать, обращаясь к лицам аудитории. Но  стоя таким образом, он оказался рядом со мной - плечом к плечу. Я подняла подбородок.
  - Товарищи! Мы здесь все - коммунисты, - торжественно начал он, - перед нами стоит наш  молодой соратник. Да, она допустила ошибку, но какую? Да просто она выручала своего друга! Вы можете себе представить, что за бокал шампанского заслуженного человека могли бы вышвырнуть  с работы, а он - отец четверых детей? Она совершила героический поступок, поставив себя под удар.Скажите, кто из нас не выпивает на свой день рождения? - он многозначительно посмотрел на галёрку, где сидели молодые преподаватели, с которыми мы весело отмечали не один праздник ещё в те годы, когда я после техникума работала в университетской бухгалтерии.
  Собрание озадаченно загудело  разными голосами, а Александр Николаевич продолжал:
  - Лично я доверяю этой студентке, которую знаю, как и вы все, уже давно. У нас нет оснований не доверять  нашему товарищу она - отличница и  общественница, несмотря на то, что у неё семья и много домашних забот. Елена ни разу не пропустила ни одной лекции или семинара, хотя имеет разрешение на свободное посещение. Если мы не будем верить таким людям, то кому тогда - будем? - он выжидательно замолчал. 
   Собрание перестало дышать и напряглось.
  - Я предлагаю не объявлять ей никаких выговоров, а тем более, строгого  с занесением в учётную карточку, как тут предлагали предыдущие ораторы, - закончил он, и душевно пожал мою холодную от страха руку. Я сделала над собой усилие и улыбнулась в ответ.
  - Кто ещё хочет выступить? - спросила председатель собрания Ваулина. Было видно, что она огорчена таким поворотом, потому что сама только что яростно клеймила меня позором.
  В притихших рядах  высоко поднялась рука... профессора Глинкина!  Сердце моё ёкнуло -  этого учёного мужа все знали, как человека порывистого и критичного. Он, конечно, был прекрасный педагог. Студенты посмеивались над ним, когда на лекциях он, распаляясь, краснел, как рак, увлекая за своей мыслью аудиторию, за что и  был прозван Красным. Ещё у него было прозвище Палкин, потому что он за каждое замечание ставил студентам  пометку - палочку. Когда палочек накапливалось количеством четыре и  из них получался крестик,  он выдавал нам подписную квитанцию на научное литературное издание.А нет денег на подписку - сдаешь на зачете или семинаре специально заданную тему, как правило, не по программе.
  Он так  энергично поддержал Шрамма, что я от удивления даже повернулась к нему всем корпусом!..
Вот уж поистине - не знаешь, где найдёшь! В завершение от тоже потряс мою руку.
  После выступления  Красного я смотрела на ситуацию уже  совсем другими  глазами.    Вовчик Варфоломеев и  Игорь Савостин  по-приятельски ободряюще подмигивали мне с галёрки...
  Партсобрание не только проголосовало за то, чтобы ограничиться  простым устным замечанием, но и предложило написать в милицию ходатайство о возврате незаконно удержанных штрафов.
  ...Сидя после рейса у нас на кухне за столом, Юрка, испуганно таращил глаза, когда я рассказывала о событиях, последовавших после его задержания. Он облегчённо вздохнул, когда услышал, что всё кончилось для меня благополучно. Не долго думая, он вытащил из чемодана роскошное английское пальто, которое вёз жене, и отдал мне.