К 150-летию Российского Красного Креста.

Тринадцатилетнее правление (1881–1894 годы) Александра III, ознаменовавшееся крупными успехами и достижениями в развитии науки, культуры и экономики страны, характеризовалось небывалым подъемом благотворительной деятельности в России.

В пореформенной России конца XIX и начала XX века было от 5 до 10 миллионов нуждающихся. Филантропическая деятельность стала в этот период чрезвычайно значимой частью социальной практики и общественной самодеятельности. Десятки тысяч людей, представлявшие различные социальные слои (предприниматели, купечество, чиновничество и интеллигенция), были вовлечены в широкую благотворительную деятельность. Сфера благотворительности достигла небывалого расцвета и стала выражением гражданского самосознания[1].

Для российской императорской семьи, начиная со второй половины XVIII века и до событий 1917 года, личная благотворительность и покровительство органам общественного призрения и благотворительным учреждениям и обществам в России были неотъемлемой и важной частью жизни.

Цесаревич Александр Александрович и цесаревна Мария Федоровна являлись почетными членами Общества попечения о раненых и больных воинах. На его основе в 1867 году стараниями императрицы Марии Александровны было создано Российское Общество Красного Креста, в уставе которого говорилось, что главной задачей Общества было содействие во время войны военной администрации в уходе за ранеными и больными воинами и оказание им как врачебной помощи, так и всякого рода вспомоществования.

В годы Русско-турецкой войны цесаревна Мария Федоровна, находясь в Петербурге, вела большую работу по организации благотворительной помощи русским солдатам и офицерам, находящимся на театрах войны. Под ее руководством в Болгарию направлялось огромное количество посылок, содержавших теплые вещи, продукты питания, медикаменты и другие необходимые на фронтах вещи.

Из письма Марии Федоровны цесаревичу Александру Александровичу от 17 апреля 1871 года: «Это письмо тебе доставит фельдъегерь, которого я высылаю с новым грузом теплых вещей, надеюсь, что все будет принято с большой радостью, и полагаю, что вещи очень пригодятся нашим дорогим солдатам, для которых я сделала бы все, только чтобы подтвердить и доказать нашу любовь и восхищение. Очень хотелось, чтобы они остались довольны и им было бы хорошо! К сожалению, этого еще недостаточно, но попытаемся сделать все, что в наших силах. Я очень довольна, что ты также передал кое-что для солдат Циммермана (А. Э. Циммерман – генерал от инфантерии. – Ю. К.). В настоящий момент я занимаюсь тем, что готовлю вещи для своего дорогого полка: это фуфайки для офицеров, куртки, штаны и теплые вещи для солдат. Все скоро будет готово. Мысль о том, что я смогу им все это направить, доставляет мне неописуемое удовольствие»[2].

«…Вчера нам пришлось пережить весьма волнующий момент, наблюдая за отъездом уланов, – писала Мария Федоровна мужу 4 августа 1877 года, – а сегодня отбывают гренадеры на лошадях… я не могла без слез смотреть на них, как они уезжали, думая о том, сколько же из них останется там и не вернется больше обратно?.. Мне выпало наблюдать много трогательных сцен: многие женщины подходили к обозу, где находились и отъезжающие, и обнимали их в последний раз. Я не могла видеть всего этого и пребывала в течение всего дня под самым тяжелым впечатлением. Да сохранит их Господь и возвратит их к нам обратно как можно скорее!»[3]

Находясь в Санкт‑Петербурге, Мария Федоровна активно занималась делами Красного Креста. Она, как и императрица Мария Александровна, на протяжении всей дальнейшей жизни уделяла этому вопросу огромное внимание. «Теперь я вынуждена тебя оставить, – писала она мужу 3 июня 1877 года, – так как я должна принять одиннадцать сестер милосердия Святого Георгия, которые уезжают сегодня с санитарным поездом, носящим мое имя». «Вчера я ходила с Эжени на склад, где м‑ль Радден в залах 8‑го морского экипажа совершенно блестяще занимается активной благотворительной деятельностью, – писала цесаревна мужу 17 апреля 1877 года. – Приятно видеть, с каким интересом, старанием и усердием все работают. Эта нескончаемая работа людей разных профессий, приносящих различного рода дары на наши склады. Дамы занимаются кройкой и шитьем белья для раненых… Большое количество людей предлагают свои услуги».

В письме от 4 ноября 1877 года из болгарского села Брестовец цесаревич писал жене: «Вчера в 11 часов утра получил посланные тобой вещи для офицеров и солдат… Если будешь еще присылать, то, пожалуйста, побольше табаку и именно махорки; это главное удовольствие бедных солдат, и даже более удовольствие им делает махорка, чем чай, который они получают иногда от казны, а табак никогда… Одеяла, чулки, колпаки и проч. – все это хорошие вещи и нужны. Папиросы для офицеров тоже нужны, здесь трудно достать и дороги…»[4]

В те дни цесаревич осознал ту колоссальную ответственность, которая лежала на плечах монарха как главы государства. Он глубоко сочувствовал своему отцу, понимая, какой непомерный груз лежал на нем в то время. «Боже, – восклицает он, – как должен страдать бедный Папа́, когда мы все, неответственные люди перед Россиею и Господом, мы все морально страдаем за эти последние дни страшного испытания. Бог знает, последние ли это испытания? Что будет потом, что еще предстоит нам испытать, не будут ли еще сильнейшие испытания нам всем и дорогой Родине? Боже, не оставь нас, грешных и недостойных рабов Твоих! Уж мы ли не усердно молимся Ему и уповаем на Него, да будет, Боже, святая воля Твоя. Аминь!»[5]

«Я только что пришла из церкви, где я горячо молилась Господу Богу за твое спасение, мой Ангел, и за всю нашу дорогую доблестную армию, – писала из Гапсалы Мария Федоровна цесаревичу Александру Александровичу 21 августа 1877 года. – Да соблаговолит Господь Бог тебя охранять и повсюду тебя вести! Да благословит Он наше оружие! В Нем наша вера, в Нем вся моя надежда, я повторяю вместе с тобой, что Его Святая воля претворилась в жизнь! Очень тяжело и трудно переносить переживаемое нами время, и мне необходима помощь доброго Господа Бога, чтобы временами не впадать в отчаяние. Все более и более непереносимым становится для меня жить вдали от тебя, в разлуке»[6].

24 апреля 1878 года указом Александра II Мария Федоровна была награждена Знаком отличия Красного Креста первой степени за попечительство о раненых и больных воинах.

Императрица Мария Федоровна после смерти императрицы Марии Александровны возглавила Ведомство учреждений Императрицы Марии. В ведении учреждений Императрицы Марии находились учебные заведения, воспитательные дома, приюты для обездоленных и беззащитных детей, богадельни. Немалые средства на их содержание вкладывала царская семья. Благотворительные учреждения императрицы Марии были созданы практически во всех крупных городах Российской империи: Москве, Санкт-Петербурге, Ярославле, Пскове, Петрозаводске, Вологде, Орле, Нижнем Новгороде, Риге, Ковно, Новочеркасске, Симбирске, Саратове, Томске и многих других крупных городах. В Москве и Московской губернии их насчитывалось не менее десяти, в Санкт-Петербурге и его окрестностях – более семнадцати. Среди них были: Общество попечения о детях лиц, ссылаемых по судебным приговорам в Сибирь; Братолюбивое общество по снабжению неимущих квартирами; приют для неизлечимых больных; Александро-Мариинский дом призрения; Благотворительное общество при Обуховской больнице; Мариинский институт для слепых девочек и Институт взрослых слепых девиц; Мариинский родовспомогательный дом и находящаяся при нем школа повивальных бабок; Свято-Троицкая община сестер милосердия; Орловское губернское попечительство для пособия нуждающимся семействам воинов; Детский приют Симбирского общества христианского милосердия; Елизаветинский дом призрения детей бедных жителей; мужской приют для сирот, оставшихся после павших воинов; Дом призрения детей бедных граждан города Коломны и другие[7].

Помощь детям и детским учреждениям была приоритетным направлением. В конце 1880 года Ведомство учреждений Императрицы Марии курировало работу 129 детских приютов на всей территории России. Особое внимание направлялось на оказание помощи младенцам. Воспитательные дома Санкт-Петербурга и Москвы ежегодно принимали на свое попечение более 20 000 рожденных младенцев и призревали в деревнях у воспитателей до 80 000 питомцев, остающихся на попечении домов до 21-летнего возраста. Для призрения беспризорных младенцев были учреждены «ясли» в городах: Вологде, Полтаве, Екатеринославле, Петрозаводске, Риге, Томске, Рыбинске, Моршанске, Керчи и Таганроге[8].

Под особым контролем императрицы находились учреждения, занимавшиеся призрением слепых и глухонемых. Для детей обоего пола, лишенных зрения, было создано 21 училище, в которых воспитывалось и обучалось наукам и доступных для них мастерских, свыше 700 детей. 300 детей воспитывалось в специальных учреждениях для глухонемых.

В 1881 году после смерти императрицы Марии Александровны Мария Федоровна стала главою Российского Общества Красного Креста. Председателями Главного управления общества были: генерал-адъютант А. А. Зеленой (до 1874 г.), А. К. Баумгартен (1874–1883 гг.), фон Кауфман (с 1883 г.). В задачу Общества в мирное время входила организация помощи людям в случаях, связанных со стихийными бедствиями, землетрясениями, пожарами, эпидемиями, голодом, а также в других случаях, когда была необходима немедленная помощь всем, кто в ней нуждался. Во время неурожая 1891 года, охватившего 25 губерний России, Российское Общество Красного Креста собрало 5 миллионов рублей пожертвований. Было организовано 3400 учреждений помощи голодающим. Среди них: ночлежные дома, приюты, столовые, чайные, пекарни и др. Помощь получили 217 тысяч человек. Во время эпидемий тифа, холеры и цинги, начавшихся в результате неурожая, в районы, пораженные эпидемиями, были направлены специальные передвижные санитарные отряды, в состав которых входило более 700 сестер милосердия[9].

В 1899 году в Санкт-Петербурге был создан Комитет Красного Креста по подаче первой помощи пострадавшим от несчастных случаев, были открыты первые станции, ставшие прообразом современной службы скорой помощи.

В годы царствования Александра III деятельность Общества была направлена на организацию помощи больным и увечным воинам в мирное время. Общество также принимало участие во всех экстремальных случаях, ликвидации последствий несчастий, постигших людей, как то: стихийные бедствия, голод, эпидемии, землетрясения, пожары, а также разные единичные заболевания.

Обществом Красного Креста в этот период были открыты инвалидные дома, вдовьи дома для семей погибших солдат и офицеров. В 1882 году в Петербурге основан Попечительский Комитет о сестрах Красного Креста, задачей которого было образование женского санитарного персонала для оказания помощи больным и раненым. В 1889 году при комитете было создано Убежище для престарелых и больных сестер, носившее имя императора Александра III.

Император с императрицей всегда внимательно относились к постановке дела медицинского обследования госпиталей, осуществлявшегося под эгидой Российского Красного Креста. Профессор Н. Вельяминов в своих воспоминаниях отмечал, что государь часто приезжал с государыней. «Он осматривал госпиталь очень тщательно, подробно и не торопясь, жертвуя на это часа 2 времени»… «Госпиталь располагался в бараках и шатрах в саду, и Государь обходил все палаты и шатры, заходил в аптеку, в кухню и даже в покойницкую, пробовал пищу, подробно расспрашивал о состоянии тяжелых больных и много разговаривал с солдатами и офицерами»… «Дни Высочайшего смотра госпиталя были праздником – и для врачей, и для больных»[10].

Во второй половине 1890 года Российский Красный Крест оказывал поддержку и помощь пострадавшим от стихийных бедствий, катастроф и эпидемий в различных странах Европы, Италии, Франции, Черногории, и даже Африки. Свидетельством этого является, в частности, сохранившееся в российских архивах письмо короля Эфиопии Менелика II императрице Марии Федоровне от 9/21 октября 1896 года. В нем говорилось: «Соблаговолив оказать нам в очень трудное для нас время помощь, направив к нам врачей Общества «Красный Крест», Вы доказали, что не забыли дружбы, которая тесно связала нас еще во времена Вашего Выдающегося и Прославленного супруга, почитаемого нами, Императора Александра III, который оставил о себе самую добрую память. Мы считаем необходимым еще раз поблагодарить Ваше Величество, осуществившую это великое дело, которое свидетельствует о настоящей христианской дружбе с народом, окруженным с давних времен язычниками… Сохранив все заветы Евангелия, я и мой народ внимательно изучаем то, как в Вашей стране создавалась столь значительная система благотворительности и милосердия, главная задача которых состоит в том, чтобы оказывать помощь и лечить человеческие страдания… Что же касается гуманитарной помощи, которая была оказана под Вашим руководством и которая продемонстрировала нам все Ваши добрые намерения по отношению к нам и вытекающую из них пользу, то она навсегда останется в памяти нашего народа»[11].

В 1900 году императрице Марии Федоровне был вручен диплом Международной выставки Красного Креста в Париже.

Мария Федоровна, еще будучи цесаревной, приняла под свое попечительство учрежденное в 1872 году в Петербурге благотворительное Общество подания помощи при кораблекрушениях, переименованное позже в Общество спасения на водах. Это было первое предприятие такого рода в России.

К 1875 году, с марта по сентябрь, были открыты семь спасательных станций на Балтийском море, по одной на Черном (в Таганроге) и на Каспийском (на Апшеронском полуострове). Три станции были созданы на озерах и реках, в частности, в Ярославле, в Екатеринославской губернии, в Петрозаводске. Две спасательные лодки-станции в разгар летних сезонов постоянно дежурили в Киеве на Днепре.

Особое внимание было уделено водам Балтийского моря, где для предупреждения несчастных случаев и оказания помощи экипажам и пассажирам курсировали корабли: «Цесаревич Александр», «Великий князь Константин», боты «Великая княгиня Александра Иосифовна», «Великая княгиня Александра Петровна». В те годы впервые на спасательных станциях в России стали применяться спасательные принадлежности – круги, спасательные пояса, палки с петлей и другие.

За 10 лет существования Общества (1872–1883 гг.) было организовано 1079 спасательных пунктов и спасено 6800 человек. На каналах и реках Петербурга было учреждено 114 спасательных станций. Из своего личного бюджета Мария Федоровна с 1874 и в последующие 44 года ежегодно вносила добровольный членский взнос Российскому обществу спасения на водах в размере 400 рублей. 

Императрица попечительствовала также Женскому патриотическому обществу, Обществу покровительства животным и многим другим организациям.

В 1905 году во время Русско-японской войны императрица Мария Федоровна тяжело переживала потери русской армии, гибель и страдания тысяч солдат и офицеров. В своем письме сестре Александре в Англию 28 февраля (13 марта) 1904 года она писала:

«…Ты лучше других можешь понять, в какой степени отчаяние, страх и беспокойство за наших дорогих моряков и солдат охватили меня, когда началась жестокая война… У нас до последнего надеялись, что войны удастся избежать… Слава Богу, все другие державы заявили о своем нейтралитете, только вот американцам доверять нельзя».

С начала войны императрица активно занимается делами Российского Красного Креста. На Дальний Восток были отправлены 143 учреждения РОКК, около шести миллионов человек получили помощь, около 87 тысяч раненых и больных были перевезены двадцатью двумя санитарными поездами.

В период войны впервые в истории были созданы бактериологические и специализированные дезинфекционные лечебные учреждения, а также учреждения, оказывающие больным психологическую помощь.

В результате сотрудничества с Японским Красным Крестом было открыто Центральное справочное бюро по вопросу военнопленных. Оно снабжало информацией родственников попавших в плен.

Благодаря авторитету Марии Федоровны Красный Крест постоянно получал поддержку благотворителей и филантропов. Так, граф А. В. Орлов‑Давыдов передал императрице 100 тысяч рублей. На проценты с этих денег позже выплачивались пособия «на воспитание сирот павших на войне воинов».

Первая мировая война застала Марию Федоровну в Англии. 17 июля вдовствующая императрица писала старшей дочери Ксении: «Кажется, что все сошли с ума; не верится, что все это так скоро могло случиться. Я совершенно подавлена. Все, что произошло, так ужасно и так страшно, что слов нет. Боже мой, что нас еще ожидает и чем это все кончится?» 27 июля 1914 года Мария Федоровна через Финляндию возвратилась в Россию. Некоторое время жила в Елагине, откуда писала своим родственникам письма, полные боли и страдания. 7 сентября 1914 года – великому князю Николаю Михайловичу: «Труднее и тяжелее жить здесь, так далеко от всего, когда всем сердцем и душой хотелось бы быть там. Такая тоска и такое постоянное мучение знать, что везде бьются из последних сил, и ожидать и узнавать результаты. Ужасно думать, что это только начало…» С первых дней возвращения она активно занялась делами Общества Красного Креста. Из ее письма от 15 декабря великому князю Николаю Михайловичу: «Я посещаю госпиталя так часто, как только могу. Это единственное мое утешение. Все наши дорогие раненые возвышают нашу душу: какое терпение, какая скромность и какой великолепный подъем духа! Я ими любуюсь от души и хотела бы стать на колени перед каждым из них…»

В начале 1915 года вдовствующая императрица переезжает в Киев, где активно занимается попечительской деятельностью по линии Российского Красного Креста. Дневниковые записи, которые вела в эти дни Мария Федоровна, свидетельствуют о ее каждодневных посещениях госпиталей, постоянных встречах с представителями Красного Креста, как Российского, так и Датского. Вот некоторые из записей:

2/15 июня 1915 года: «…Приняла в 10½ Иванитцкого. Указала ему, как неправильно действовал Красный Крест, препятствуя датским делегатам и сестрам посетить лагеря для военнопленных, так что он сразу принял решение вернуться к Ильину, чтобы приказать ему исправить это. Приняла польского господина Рембелинского, очень милый человек, который потерял все…»

25 июня/8 июля 1915 года: «…11½. Думов работает здесь в Киеве в моем госпитале уже год. Когда я посетила госпиталь, все, кто мог ходить, пришли поприветствовать меня. Офицеры, которые были тяжело ранены, оставались на койках…»

26 июня/9 июля 1915 года: «…С большой радостью приняла милого Арендрупа, который прибыл из Петербурга, чтобы повидать меня до того, как он посетит австрийских военнопленных поблизости от Казани… Помимо Арендрупа и Филипсена обычное воскресное общество. Арендруп и Филипсен отправятся в П[етербург], чтобы заняться делами Красного Креста и сделать все так же хорошо, как и прежде…»

1/14 июля 1915 года: «…Всю первую половину дня писала письма Аликс и Вальдемару. К завтраку пришел [имя неразборчиво] и рассказал много интересного, что видел на фронте, а также о своей собачьей работе. В 3 часа поехала с Игнатьевым (киевский губернатор. – Ю. К.) в порт, посетила два маленьких госпиталя на судне. Мы проплыли по Днепру до Миргорода, где поднялись на берег и зашли в церковь, которая находилась наверху. Прогуливающаяся публика была очень приветлива, когда я шла под руку со старой монахиней. Вернулась обратно в 8 час., очень удовлетворенная дневной прогулкой…»[12]

Известный политический деятель, председатель IV Государственной Думы М. В. Родзянко вспоминал: «12 июля я поехал с женой на Южный фронт и по пути остановился в Киеве. Там в это время жила императрица Мария Федоровна, удалившаяся от всего того, что ее огорчало в Царском Селе и в Петрограде. Я посетил ее, она продержала меня часа два, много говорили о деятельности Красного Креста и о жизни в Киеве».

При активном участии Марии Федоровны были созданы госпитали, оборудованные рентгеновскими кабинетами, в Киеве, Львове, Минске и Тифлисе. Два военно-санитарных поезда, состоящих из 32 и 21 вагона на 400 и 100 человек – пять лазаретов, перевязочно-питательный отряд, размещавшийся в пяти вагонах, – оказывали постоянную помощь раненым солдатам и офицерам. Специальная кухня, помещавшаяся на платформе, оснащенная автомобилем и палатками, отпускала ежедневно от 7 до 8 тысяч порций обедов. В Крыму действовал санаторий для выздоравливавших офицеров; в Аничковом дворце, где первые годы жила императрица Мария Федоровна, находился приют для увечных воинов.

В 1915–1916 годах Киев стал наиболее крупным госпитальным центром Юго-Западного фронта. Здесь сосредоточилось 103 лечебных заведения. За период с 20 января по 20 февраля 1915 года были приняты 1800 раненых и больных российских воинов.

К 1917 году на службе Красного Креста состояло около трех с половиной тысяч врачей и 20 тысяч сестер милосердия. Среди них были и царские сестры и дочери. Мария Федоровна регулярно посещала госпитали и лазареты, всегда находя теплые слова для раненых солдат. Особое внимание уделяла слепым и калекам. В своем дневнике в это время она записала горестные слова: «Я не могу себе представить, как в такой холодный день могут чувствовать себя солдаты в окопах и вообще все бедные люди, которые не имеют теплого жилья». При ее содействии организуются специальные курсы и школы, где инвалиды после окончания лечения могли овладевать каким‑либо ремеслом. Особенно часто Мария Федоровна посещала Главный госпиталь Киева, попечительскую работу по которому вела ее дочь, Ольга Александровна. Многие раненые солдаты не верили, что чуткая и сердечная сестра милосердия была царской дочерью.

Великая княгиня Ольга Александровна присутствовала при операциях и перевязках и не гнушалась выполнять в госпитале самую тяжелую и грязную работу. «Совсем времени нет выходить на воздух, – писала она из госпиталя своей племяннице, великой княжне Марии Николаевне – дочери Николая II, – вчера 8 часов перевязывала, а третьего дня – 10½ часов работали и только наскоро проглатывали свою еду в неурочные часы. Я люблю, когда много‑много работы». «Ольга так занята, что я ее даже мало вижу, – сообщала Мария Федоровна Николаю II 16 июля 1916 года, – у нее 400 раненых солдат и около 28 офицеров».

В распоряжении императрицы Марии Федоровны по Красному Кресту находились два гофмаршала: обер‑гофмейстер Г. Д. Шервашидзе и гофмейстер С. А. Долгоруков. Административной работой занимался принц А. П. Ольденбургский. Он же заботился о снабжении госпиталей инструментами и аппаратурой. Великий князь Александр Михайлович также занимался устройством больных и раненых солдат.

Под персональным покровительством императрицы в 1916 году состояло 134 благотворительных общества и заведения по всей России. Дочери Марии Федоровны постоянно помогали матери в ее работе. В архивах сохранились письма‑обращения к императрице с просьбами о помощи. Так, Ксения Александровна писала матери 12 ноября 1916 года: «Дорогая Мама́, посылаю тебе прошение на мое имя – мадам Кобако… Ее муж бывший земский чиновник… У них 7 человек детей, и у одного чахотка! У них нет никаких средств. Она умоляет принять двух дочерей в Институт. Твоя Ксения».

Вдовствующая императрица поддерживала Датский Красный Крест и его деятельность в России. В годы войны многие датские офицеры, врачи, медсестры и другие лица работали в России в качестве добровольцев. Особое Отделение «Б» при Датском Красном Кресте (ДКК) решало целый комплекс вопросов, в частности инспекцию лагерей военнопленных на всей территории Российской империи, оказывало посредничество в доставке корреспонденции, раздаче продуктов питания и лекарств. Один из руководителей ДКК в Петрограде подполковник В. О. И. Филипсен часто навещал Марию Федоровну в Киеве с прошениями о поддержке. В свою очередь, ДКК активно занимался судьбой русских военнопленных, переправленных из Германии в Данию. При его штаб‑квартире в 1916 году была создана специальная комиссия под председательством брата Марии Федоровны принца Вальдемара.

Отношения между обеими императрицами, очень разными по характеру, были непростыми и не столь сердечными, как этого хотелось бы им самим и Николаю II. К этому времени влияние матери уступало влиянию жены. Завистники и недоброжелатели, которых в свете было предостаточно, пытались настроить Марию Федоровну против Александры Федоровны, часто сообщая ей самые нелепые, иногда даже ложные сведения и сплетни об Александре Федоровне.

Постоянно занимаясь проблемами военнопленных в Германии, Австрии, Дании и России, обе императрицы в этих вопросах находили взаимопонимание. Согласно так называемому «Положению о военнопленных», разработанному Красным Крестом, Военным министерством и Министерством иностранных дел и подписанному Николаем II в октябре 1914 года, и в соответствии с 7‑й статьей Гаагской конвенции 1899 года, военнопленные должны были содержаться за счет правительства страны, в которой они находились, и обращение с ними должно было соответствовать обращению с военнослужащими данной страны. Для России содержание сотен тысяч людей, которым необходимо было предоставлять приют, одежду, питание и медицинскую помощь, было в 1915–1916 годах острой проблемой. Мария Федоровна, находясь в Киеве и приезжая в Петроград, принимала сестер милосердия из Австро‑Венгрии и Германии, всячески пытаясь помочь улучшить состояние лагерей. Александра Федоровна апеллировала к авторитету вдовствующей императрицы и пыталась при решении различных вопросов опереться на ее мнение. 29 ноября 1915 года она писала Николаю II: «Мадам Оржевская (входила в состав делегации, обследовавшей положение русских военнопленных в Германии и Австрии. – Ю. К.) хочет предложить твоей Мама́ послать ее осмотреть здешних военнопленных. Я нахожу это прекрасным, потому что есть вещи, в которые надо входить. Наше правительство отпускает достаточно денег на пищу, но, кажется, они не получаются как следует, – бесчестные люди задерживают». Испытывая определенные моральные трудности из‑за обвинений в пристрастии к немцам, она писала царю в сентябре 1915 года: «Немецкие сестры милосердия выехали из России, Матушка не успела их повидать – меня же они и не спрашивали, вероятно, ненавидят…»

29 ноября в письме Николаю II Александра Федоровна вновь возвращается к теме военнопленных, необходимости контроля лагерей на всей территории Российской империи: «Я рада, что у ней (Марии Федоровны. – Ю. К.) и у меня была та же мысль – я не имею права вмешиваться, а она может давать советы».

5 января 1916 года: «Хочется распорядиться построже и наказать тех, кто не слушается, а я не имею права вмешиваться в качестве „немки“… – и далее: –…Мы можем лучше питать и давать больше жиров, в которых они (военнопленные. – Ю. К.) нуждаются… и помещение нужно потеплее и почище. Этого требует человеколюбие, и кроме того надо, чтобы никто не смел дурно отзываться о нашем обращении с пленными… Надеюсь, что Георгий и Татищев на обратном пути произведут тщательную ревизию, особенно в мелких городах, и сунут нос повсюду, так как на лету не заметить многого. Фредерикс мог бы послать Г. [Георгию] шифрованную телеграмму с твоим приказом: только твоя Мама́ и я просили его съездить и взглянуть…»

Обе императрицы оказывали большую помощь больным и раненым, находившимся в госпиталях. В этом вопросе они также находили взаимопонимание. «Вчера я видела 10 англ[ийских] автомобилей – очень хорошие, гораздо лучше наших: есть 4 койки для раненых, место для сестры или санитара, и всегда можно иметь горячую воду; они надеются достать еще 20 таких автомобилей для Мама́ и меня. Как только она их осмотрит, их надо отправить немедленно на фронт, я думаю, туда, где кавалерия больше всего в них нуждается теперь. Но я не знаю, куда именно, может быть, ты узнаешь, и тогда я намекну об этом дорогой Мама́. Она теперь на Елагине»[13], – писала Александра Федоровна Николаю II 14 июня 1915 года.

Как свидетельствуют дневниковые записи императрицы Марии Федоровны, которые она регулярно вела на протяжении всей жизни, в годы войны она встречалась с огромным количеством лиц: как политическими, так и военными, подданными Российской империи и представителями западных государств. Среди них были: А. Г. Булыгин, И. Л. Горемыкин, А. И. Гучков, А. В. Кривошеин, М. В. Родзянко, А. Ф. Трепов и другие, а также А. А. Брусилов, В. И. Гурко, Н. И. Иванов, П. К. Рененкампф, А. В. Самсонов. В числе посещавших императрицу были дипломаты, религиозные деятели. Таким образом, Мария Федоровна на протяжении всех этих лет была в курсе важных политических и военных событий страны.

Находясь в Киеве, Мария Федоровна живо откликалась на все важные политические вопросы. С глубоким возмущением отнеслась она к предложению Германии о заключении сепаратного мира. 3 декабря 1916 года Мария Федоровна писала царю в Ставку: «Мы все находимся под впечатлением немецких предложений. Все время одно и то же, он (германский император Вильгельм. – Ю. К.) стремится стать в позу миротворца и возложить всю ответственность на нас, если они (предложения. – Ю. К.) не будут приняты. Я очень надеюсь, что никто не попадется на эту уловку. Я совершенно уверена, что мы и наши союзники сохраним твердость и единство и отвергнем эту „великодушно“ протянутую руку…»

Отношения между Данией и Россией во время войны, естественно, нашли отражение в переписке Марии Федоровны с сыном. Так, в декабре 1916 года она обращала внимание сына на то, что «Дания уже год тому назад предлагала переправить к себе больных военнопленных, чтобы они были, по крайней мере, хорошо накормлены и остались в живых. К сожалению, однако, им так и не дали никакого ответа… Мне непонятно – почему, ведь это делается из чувства христианского милосердия и не будет ничего стоить, так как датчане подготовили все за свой счет. Я надеюсь, что после твоего приказа военному министру дело наконец сдвинется с места».

В России Датский Красный Крест, возглавляемый вначале – Сальтофтом, а затем – доктором Мартини (секретарем был молодой датский юрист Хермуд Ларсен (Ланнунг), имел конторы в Петрограде и Москве. Жена датского посланника Харальда Скавениуса – Анна Софи Скавениус – оказывала большую помощь в работе. Многие датские офицеры, врачи и другие лица работали с военнопленными в качестве добровольцев. Руководитель датского института Серум и Института вакцины доктор Торвальд Мадсен провел в Туркестане и на Кавказе в лагерях для военнопленных большое количество вакцинаций против тифа. Особое Отделение «Б», созданное датским посольством в Петрограде, решало целый комплекс вопросов о военнопленных, в частности: отслеживание военнопленных, инспекция лагерей на всей территории Российской империи, посредничество в доставке корреспонденции, раздаче лекарств и продуктов питания.

Датский Красный Крест организовал эвакуацию и помощь тысячам русских военнопленных, возвращавшимся после разгрома Австро-Венгрии и Германии в Россию преимущественно пешком, так как железнодорожное сообщение на Украине находилось в состоянии хаоса. 

Датский Красный Крест внес большой вклад в организацию и проведение в октябре 1917 года по инициативе Российского Общества Красного Креста конференции по делам военнопленных представителей Русского, Германского и Австро-Венгерского Красного Креста. На конференции обсуждались вопросы о числе военнопленных, их сношениях с населением оккупированных территорий, обмене инвалидов и организации Постоянного комитета по делам военнопленных»[14].

* * *

В марте 1917 года после отречения Николая II и возвращения императрицы из Ставки, где состоялось ее последнее свидание с сыном, Мария Федоровна продолжала, к большому беспокойству окружающих, посещать киевский госпиталь. Только после того как в один из дней, подъехав к зданию госпиталя, она увидела закрытые госпитальные ворота, а главный врач, ссылаясь на мнение медперсонала, прямо заявил, что ее присутствие является нежелательным, вдовствующая императрица дала свое согласие на отъезд из Киева. К этому времени Киевский местный Совет издал приказ о необходимости всем членам бывшей императорской семьи покинуть Киев.

В марте 1917 года Мария Федоровна с дочерьми Ксенией и Ольгой и их мужьями – великим князем Александром Михайловичем и полковником Н. А. Куликовским – переехали в Крым. Здесь вдовствующая императрица находилась в течение двух с половиной лет, до апреля 1919 года, сначала в Ай-Тодоре, затем в Дюльбере и Хараксе. Пребывание в Крыму стало для нее практически домашним арестом, полным постоянных лишений и унижений. Вместе с Марией Федоровной в Крыму находились некоторые члены бывшей императорской семьи и люди, близкие к ним.

13 марта 1918 года в Крым прибыл представитель Датского Красного Креста, врач Карл Кребс. Он привез для вдовствующей императрицы и членов императорской семьи продовольствие и 50 тысяч рублей. Мария Федоровна была очень тронута вниманием родной Дании.

Красная Армия уже приближалась к Крыму. 7 апреля 1919 года вдовствующую императрицу в Хараксе посетил командующий британскими морскими силами в Севастополе и заявил, что английский король Георг V предоставляет в ее распоряжение дредноут «Мальборо» для немедленного отъезда с семьей. Он настаивал на отплытии из Крыма в тот же вечер.

Однако Мария Федоровна, проявляя твердость характера, что было свойственно ей в трудные минуты жизни, сначала наотрез отказалась уезжать из России. Близким родственникам стоило большого труда убедить ее в необходимости отъезда. Императрица наконец согласилась. 11 апреля 1919 года Мария Федоровна покинула Россию.

Покидая свою родину, она написала в своем дневнике: «Я испытываю тяжкое и к тому же горькое чувство из-за того, что мне таким вот образом приходится уезжать отсюда по вине злых людей! …Я прожила здесь 51 год и любила и страну, и народ. Но раз уж Господь допустил такое, то мне остается только склониться перед Его волей и постараться со всей кротостью примириться с этим»[15].

---

[1] См.: Благотворительность в России. Т. 1. Разд. III. СПб., 1907; Максимов Е. Д. Очерк исторического развития и современного положения общественного призрения в России // Общественное и частное призрение в России. Т. 1. СПб., 1902; Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи XIX – начала XX вв. М., 2005; Толмачев Е. Александр III и его время. М., 2007, с. 128.

[2] ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 820. Л. 15.

[3] ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 890. Л. 20.

[4] ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 707. Л. 175.

[5] ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 708. Л. 120.

[6] ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 888. Л. 225.

[7] Шумигорский Е. С. Ведомство учреждений Императрицы Марии (1797–1897). СПб., 1897, с. 25–30.

[8] Детские приюты Ведомства учреждений Императрицы Марии 1839–1889. Сб., 1889.

[9] Максимов Е. Д. Очерк исторического развития и современного положения общественного призрения в России // Общественное и частное призрение в России. СПб., 1907, с. 39.

[10] Воспоминания Н. А. Вельяминова об императоре Александре III // Российский архив. 1994, № 5.

[11] ГАРФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 120. Л. 28.

[12] Дневники императрицы Марии Федоровны. 1914—1920. Под ред. Ю. В. Кудриной. М., 2005.

[13] Переписка Николая с Александрой Федоровной (1914—1917. В 5 тт. М.-Л., 1923—1927).

[14] Rasmussen E. H. Russiske krigsfanger I Danmark under I verdenskrig; PLUK fra forksningen I Sonderjylland, 1986, nr. 3, s. 14–20; Russiske soldatenbreve. Udg. af H. Nielsen. Kbhvn., 1927; Bertram, Chr, m. fl. Russiske krigsfanger I Sottrup sogn under Forste Verdenskrig: – Arbog for Sottrup sogh: 1982, s. 73–78; Adriansen I. Ivan fra Odessa. Krigsfanger I Nordslesvigog Danmark 1914–1920, Sonderborg, 1991, s. 20, 25, 32, 38, 39, 41, 48, 80, 81. См.: АВПР, МИД. Канцелярия. 1916, оп. 470, д. 24. Секретная телеграмма Буксгевдена на имя начальника отдела о военнопленных, № 46; Кудрина Ю. В. Отношения Дании с Советской Россией. – История Дании XX век. М., 1998, с. 69–73; Koudrina J. V. Das Danische Rote Kreuz in den Jahren des Ersten Weltkrieges // Zeitgeschichte 11/12. Wien, november–dezember 1998, s. 375–380.

[15] Дневники Императрицы Марии Федоровны. Под. ред. Ю. Кудриной (1914—1920, 1923), 2005.https://histrf.ru/biblioteka/b/impieratritsa-marii...na-i-rossiiskii-krasnyi-kriest