Путаешься в купальнике – лямки, резинки, бретельки. Подвернулось, отцепилось, «вернись, застегну!». Возвращаешься. «Кепку! Кепку!»

Не возвращаешься.

Тебе жарко, но ты уже босиком, и море близко.

И вот стоишь у самого берега, как на краю космоса, и в него надо войти, а не плюхнуться. Вбегать в воду с брызгами не умеешь, каждый день осторожно знакомишься заново, стоишь долго в прибое - сначала по щиколотку, потом по колено, дышишь и примеряешься. Потом начинаешь медленно с остановками продвигаться вглубь – и только не надо брызгаться! Я сама.

По колено, по пупок, становишься на цыпочки, ребра закончились, вот уже грудь дрейфует перпендикулярно оси позвоночника и тут! – решительно присаживаешься в воде. Присаживаешься и сразу плывешь.

Плывёшь и замечаешь, как вода меняет температуру и цвет. Переплываешь из одной полосы в другую - из теплой прозрачной - в зеленую прохладную, из зеленой - в бирюзу, из бирюзы в холодную темную синьку.

А под ногами то камни, то рыбы, то стайками, то поодиночке.

Или прозрачная креветка проплывёт боком.

Плывешь, и внутри – у сердца и под горлом будто развязываются старые узелки. Житейское со стороны моря кажется мелочью, и хочется снять и отпустить на волю купальник, мешает...

А иногда отплывёшь далеко, так что и голосов с берега не слышно, болтаешь ногами, чтобы аж фонтанчики над водой, дивишься бирюзовым пузырям и белоснежным брызгам, думаешь - какая глубинааа, любуешься педикюром, и тут вдруг бац! такая мысль – какая все-таки БЕЗДНА там, подо мной! И позади, и вообще… И тогда всё, попалась – кажется засасывает к центру земли.

Начинаешь холодеть, бояться, паниковать. Призываешь себя смотреть в противоположном направлении - в небо, прислушиваться к чайкам, приглядываться к облаками - какие сегодня - кучевые или перистые?

Задираешь голову, а там свод божественного оттенка (лазурь?), которым Микеланджело расписал Сикстинскую капеллу. Намеренно отвлекаешься мыслями от глубины под ногами, размышляешь, как он смешивал краски? Смотрел в окно, щурился и добавлял в банку ещё голубого порошка? Конечно, нет! Сразу верится, что рука гения управлялась откуда-то сверху, тем пальцем, которым Бог-отец тянется к Богу-сыну на фреске.

И тут же облака наплывают, как крылья огромных ангелов и отбрасывают тени… И дыхание выравнивается. Ложишься на спину, делаешь звездочку, с удовольствием шевелишь пальцами и решаешь, что и ничего не бездна. Там, небось, банка из под кока-колы на дне болтается, если сильно нырнуть...

По ногам чирканет ледяной водой - о! это подводное течение, холоднющее и чистое. Я всегда думала, как оно прАво это течение, тем, что оно подводное. На поверхности все равно испачкаешься.

Нырять! Снова мочить голову, только вымыла шампунем для объема, но как-то тупо - плыть в таком море и не нырнуть, не попытаться раствориться, не побыть гладкой змейкой, не слиться хоть ненадолго с этой доиндустриальной прозрачностью, не побыть среди бодрых рыб и шевелящихся водорослей.

Обнаруживаешь, что тут море ещё живо и эгоистично живет своей жизнью, а не обслуживает желающих погонять на скутере или надувном банане. У камней тусят бычки и сомики, птицы сидят на камнях и населяют небо – это мелкие изящные чайки и большущие кряквы. Или брюквы, или смоквы, забыла название. Тут утки в небе не редкость – парами и клином, а редкость цапли, но и они летают.

Ну почему всегда надо обязательно выходить из моря на берег и снова иметь дело с чем-то сухим, твёрдым, имеющим форму: с полотенцами, сумками, шлепками, огурцами и сыром? Отвлекает от созерцания.

Впрочем, огурец подойдёт.

На море, как на празднике – все вкусно, и хотя просто сидишь на тряпочке и держишь ноги в песке - интенсивность проживания момента необычайная. Глаза и мысли разбегаются, уходить не хочется, хочется побыть смуглой десятилетней девочкой в красивом тугом купальнике, перепрыгивать через волны и бояться щекотки прибрежных рачков.

***

А бывает, не хочется плавать, хочется постоять, поговорить в воде на закате, после полдника - чаепития с абрикосовыми пенками, посмотреть, как солнце вплавляется в горизонт.

Разговор в море, даже серьезный, сразу становится легким, слова произносятся и тут же устремляются вверх, как шарики с гелием, их относит ветерком, они теряют значимость и вес. Все уже не важно, все не так уж важно. Впереди арбуз, и нарды, и ещё чай, и ночь, и ночное небо, которое «словно не может вместить всех звезд» и выталкивает их в море. Если очень жарко, можно снова в него войти и бесстрашно поплыть в непроглядную, глухую, бархатную тьму - к гипотетическому горизонту, туда, где он плавно перетекает в морскую гладь и с ней ненадолго сливается.

В доме, со стороны спальни ласточкино гнездо, и по утрам слышно, как птенцы в нем пищат и возятся. Случайно просыпаешься в 4.30 и видишь, как солнце встаёт из воды. Среди тысяч небесных оттенков прорывается струйка красной, нет, даже алой краски, как кровь, струящаяся из пореза на коленке.

А вы знали, что такое «ласковый бриз»? Я не знала. Это волшебство: он дует прямо с моря. Он не ветерок. Он именно бризззз. Он мягок, он бархатист и немножечко влажен. Самую капельку. Он обвивает ноги, влетает под юбку, вьется вверх, нежно врывается в голову, и вот жизнь уже кажется прекрасной.



Когда ты едешь с моря в город - даже если ночью - ты все ещё сильно нагрет. Поверхность кожи хоть и не сгорела, но излучает тепло, как рефлектор.

Ты - солнце, ты - освещаешь салон, ты - всех вокруг пригреваешь и печёшь, и бесишь уже своими разговорами о море и воспоминаниями о нем, начавшимися через 10 минут после отъезда.

Серия сообщений "-Полина Санаева":
Часть 1 - Мужчины как ускользающая красота
Часть 2 - Отдых: то, что вы делаете, когда никто не говорит вам, что делать. Джозеф Прендергаст
Часть 3 - Полина Санаева: женщина жаждет не равных прав, а шелковых простыней
Часть 4 - Разговоры из воздуха рядом.
...
Часть 6 - Люди сети
Часть 7 - Пережить Ноябрь
Часть 8 - Возвращение елки