Борисова - планета нашего театра

М.Ульянов

Девяносто - Юлии Борисовой. Трудно что-то добавить к этому имени и этой дате - так царственно сияет в них жизнь и судьба. И вечная загадка: как она выучились этой героической повадке, этой королевской стати, которую можно стяжать только правом крови, или силой духа?

Актриса Юлия Борисова на юбилейном вечере. Фото: Илья Питалев.

При гордой поступи и царственности Борисова - обладательница странного, мальчишески ломающегося голоса, точно в глубине ее свернулся подросток, не терпящий компромиссов, звонко бросающий вызов врагам.

У Юлии Борисовой, пришедшей в Театр им. Вахтангова сразу после войны, навсегда остался этот звонкий, почти детский голос подвига, о котором мечтали миллионы девочек и мальчиков воевавшей страны. И голос мечты. Такой и стала сыгранная ею уже в 60-е годы принцесса из сказки Гоцци.

Трудно представить себе Турандот уже не с ее - Борисовой - голосом и гордой, строптивой и озорной статью. Турандот стала ее маской, но задолго до нее, в 1958 году, она уже сыграла принцессу - гордую, бесстрашную, озорную, ранимую и трагически одинокую Настасью Филипповну в спектакле "Идиот".

Позже, уже в середине 60-х, Иван Пырьев снял ее в одноименном фильме, но и там она продолжала нести тот же свет озорной девочки-подранка.

И не то чтобы она думала об этом, но само собой получилось, что смиренная и смелая Борисова создала не просто галерею характеров, где каждый явно и неуловимо отличается от другого, но маску самой Юлии Борисовой. Да, именно так - в согласии с эстетикой Карло Гоцци и намерениями Евгения Вахтангова она создала маску.

Какова она? А вот: быстрый, реактивный ум, острый, веселый, лучистый, сияющий взгляд, озорство и удаль, скрытые боль и опыт, детский порыв, стояние на краю подвига, никакой жертвенной позы, в голосе - вызов. Разве не таковы ее Клеопатра, сыгранная с Михаилом Ульяновым, и с ним же - Гелена в "Варшавской мелодии"?

Конечно, и другие бывали, и в них властность и царственность доминировала над всем остальным. Но все же лукавая и смелая, героическая и в самой глубине сохранившая одинокую и бескомпромиссную душу подростка - такой Борисову знает большинство ее зрителей.

Но как она сама говорит про свою профессию, актера творит человеческая глубина. Вот этой волнующей глубиной наполнены все ее роли.

Мы не знаем, кто и какая она на самом деле, Юлия Борисова. Более закрытой актрисы трудно себе представить. В кино почти не снималась, и кроме Коллонтай и все той же Настасьи Филипповны в пырьевском фильме, в память киноискусства не вошла. Возможно, в силу монастырской строгости своего личного "устава", возможно, потому, что ее актерский дар - слишком театральный, "так сейчас не носят" - не подошел все более опрощающемуся кинематографу.

В самом деле - кому сейчас нужны дивы вроде Греты Гарбо или Марлен Дитрих? Способность поднять человеческое существо до экзотического, волшебного цветка или инкрустировать его такими самоцветами, о которых никто и не знал, - это забытое искусство театра-праздника, каким его исповедовал Вахтангов.

Юлия Борисова - именно дива. Манерное щебетание на вершинах регистра как будто сопровождается гулом органа, и оттого ее кокетливое травестийное существование дарит чувство покоя.

До 1987 года она играла по премьере, а то и по две в год. Но когда в 1993 году Петр Фоменко решил поставить у вахтанговцев "Без вины виноватые", Юлия Борисова уже обладала статусом чуть позабытой легенды. Поставив спектакль в буфете театра, Фоменко сроднил его с кабаре, и на грани смешения всех возможных жанров, легко путая мастерство актрисы со слезами матери, Борисова вновь стала королевой этого спектакля-праздника, спектакля-посвящения великой традиции театрального театра.

Так же грандиозно - на грани гротеска и высокой мелодрамы - сыграла она "Визит дамы" Дюрренматта в спектакле-коллаже Римаса Туминаса "Пристань", посвященном 90-летию театра им. Вахтангова. Боль, сыгранная сквозь экзотическое птичье оперенье, с веселым щебетом и озорством - этот тайный код Юлии Борисовой незабываем.