НЕОТПУЩЕННЫЕ МАЛЬЧИКИ.
"Я так тебя люблю, нам никто не нужен...",
"Ты - мой самый главный защитник",
"Сын - единственный мужчина в моей жизни, моя опора и гордость",
"Мы всегда-всегда будем вместе, ты же никогда не оставишь мамочку..."
Так мамы мальчиков формируют симбиотические отношения. Отец при этом может формально быть, или не быть, это не важно. Важно то, что мама и ее маленький мальчик - два самых главных человека в жизни друг друга.
Когда такие мальчики вырастают, они испытывают большие трудности с сепарацией. И огромное чувство вины.
И громадные сложности с построением личной жизни. Ведь как такового понятия личного у них никогда не было, не было приватного пространства, свободного от мамы.
Своей семьей, осознанно, или нет, они продолжают считать семью мамы/мамы и папы. Я и мама. Не я и жена. Не я, жена и дети. Жена, если и есть, находится на отшибе его приоритетов, по остаточному принципу.
Тут стоит оговориться, что у мужа и жены всё очень похоже и очень симметрично, как бы там ни казалось на первый взгляд. У жены такого «маминого мальчика» всегда есть свой «флирт на стороне». Это может быть как работа, так и собственные мама/папа, так и реальный флирт. Она так же, как и ее муж, не готова принадлежать отношениям полностью. И тут у них всё очень гармонично.
Формально мамы подросших неотпущенных мальчиков говорят: мой сын счастлив, у него есть семья, я ни на что не претендую. Ага! Да и незачем претендовать. В глубине души есть знание: он никуда не уходил. И не уйдёт.
Уходит мама. И трагедия симбиоза разворачивается в полной мере тогда, когда неотпущенный мальчик (кстати, это может быть и девочка, дочь) уходит вслед за мамой. В смерть. Посредством болезней, травм, зависимостей…
«Ты же никогда не оставишь мамочку…»
Как мамы формируют симбиотические отношения с детьми, в частности, с сыновьями? Способов, на самом деле, множество. Один из них – покориться «мужчине».
Происходит это примерно так:
«мой сын против того, чтобы я….»
«сын не разрешает мне…»
«я бы, конечно…, но сын не согласится»
«нет, я не замужем, сыну не понравился ни один мой партнер…»
И еще безапелляционное «Мы», применительно к ребенку любого возраста. Но, к этому я еще вернусь…
Итак, все эти фразы не имеют ничего общего с гуманной позицией по отношению к ребенку и его мнению, как вы понимаете.
Зато прямое отношение они имеют к партнерству, ведь это партнер может быть против чего-то, не согласиться с чем-то, или одобрить что-то.
Родитель ребенку может что-то запретить. Но никак не наоборот! Не может ребенок запрещать родителю, это противоестественно и вредоносно в первую очередь для ребенка, т.к. как бы ни старался маленький мальчик оправдать мамины ожидания и взять на себя партнерскую ответственность, у него нет для этого ресурса в силу возраста.
А перечисленными выше фразами и соответствующим поведением, мама сигнализирует: «Ты – партнер для меня, ты ответственный и определяющий, ты – мужчина!».
Ресурс ребенка не безграничен, в норме он идет на развитие и по мере необходимости на адаптацию, на это его хватает.
В симбиотических отношениях весь детский ресурс уходит на «взрослые» отношения с мамой, а на свою нормальную детскую жизнь и соответствующее возрасту развитие ресурса не остается.
Как результат, инфантилизм, нарушение отношений со сверстниками. А позже – с противоположным полом, что вполне объяснимо, ведь почти вся любовь инвестирована в мать.
Соответственно, все попытки сына полюбить женщину, будут обречены на частичный или полный провал, ибо ресурсов для любви и партнерства с кем-то еще, кроме матери, у него практически нет. Ведь оставаясь в симбиотических отношениях с матерью, он чувствует себя ответственным за ее счастье и душевный комфорт. И на любые фантазии о качественных изменениях в своей жизни, он сталкивается с привычным вопросом: «А как же мама…?».
Уместно здесь вспомнить слова К. Витакера о том, что создавать отношения имеет смысл после того, «как молодые люди успешно развелись со своими родителями и утвердились в своем праве быть отдельными личностями». Увы, не всем это дано.
Общаясь с сыном, как с партнером, мать создает подменную реальность, где она и сын иерархически равны, где аннулированы границы, то есть, по сути, отношения представляют из себя психологический инцест. Подобные отношения создают почву для формирования пограничной личностной организации у ребенка, развития интимофобии, или могут спровоцировать возникновение психосоматического симптома, нарушений пищевого поведения, нарушений психосексуальной ориентации.
Если невротическая и психосоматическая линии защиты не срабатывают, то развязка наступает в психозе. Тогда на приеме врач-психиатр видит постаревшую, но еще весьма бойкую маму, которая всё в деталях расскажет про больного сына, причем, таким образом: «Мы заболели тогда-то…», «А эти лекарства нам не помогают, а те нам помогают», «А госпитализация у нас тогда-то была».
Неуместное применительно к взрослому сыну «Мы» является маркером симбиотических, слитных отношений.
Всему своё время и симбиозу тоже. Симбиоз является здоровым и важным этапом в развитии ребенка на первых годах жизни, позволяет матери лучше понять своего малыша, а ему получить защиту и поддержку. Надо учитывать, что это всего лишь этап, и если он затягивается, есть все предпосылки для формирования психологической инцестуозной связи.
Мамы, воспитывающие ребенка в затянувшемся симбиозе, игнорируют тот факт, что по мере взросления ребенок должен становиться всё более независимым, чтобы, в конце концов, отделиться и уйти в свою жизнь.
Но в этом-то и засада! Мамы, склонные к симбиозу растят ребенка не для его, а для своей жизни, зачастую, отведя ему роль «заместителя» кого-то. Например, мужа, с которым произошел развод, или эмоционально холодного, дистантного мужа, или погибшего отца ребенка. Или мужа, которого она сама исключила из отношений, как потенциально опасного для нее.
Ведь в партнерстве заключена вероятность конфликта, расставания, несогласия. Если женщину это страшит в реальном партнере, то она предпочитает ему сына, как «безопасного партнера». Ведь он будет любить ее безусловно и для него она всегда будет единственной и самой-самой.
Ситуация, на самом деле, узнаваемая, потому что распространенная. Проблема психологического инцеста, на мой взгляд, часто недооценивается.
Нарушение закона иерархии в семейной системе, когда ребенку предлагают занять не его, а партнерское место, в большом числе случаев не является приобретенной, а чаше наследственной патологией в детско-родительских отношениях и передается от поколения к поколению.
Есть ли выход? На мой взгляд, их несколько. И все они могут сочетаться между собой.
Первый и наиболее очевидный - обращение к специалисту, который поможет увидеть и осознать патологические механизмы, а затем, изменив их, прервать цепь повторения.
Другой вариант – выстраивание партнерства с отцом ребенка. Именно активное присутствие отца подчеркивает границы между полами и поколениями, определяя необходимую дистанцию.
«Если мать хочет, чтобы ребенок психически развивался, она должна следовать его желаниям, а не он должен обслуживать ее сексуальные желания. А для этого она должна любить и быть любимой отцом ребенка» (Joyce McDougall).
Есть мнение среди психологов, что присутствие третьего – обязательное и непременное условие для успешной сепарации и дальнейшего развития.
Но как быть, если третьего – нет. Может ли мама сама как-то повлиять на ситуацию, сделать отношения с сыном максимально здоровыми? Думаю, может. И способ, полагаю, не один. Я озвучу один из важных.
В начале заметки я писала, что партнерство с сыном это подменная реальность. Ваша задача актуализировать истинную реальность на деле и на словах. Можно сказать примерно следующее: «Я твоя мама, а ты мой сын. Я взрослая, а ты маленький. И, что бы у меня ни происходило, это мои проблемы, я решу их сама». И решать. И делать. Самой, да.
Мария Мухина