Как Вы перешли от дизайна к акварели?

 

Я работала около 10 лет в индустрии дизайна, в Мельбурне, Сиднее, Лондоне и Брюсселе. Эта деятельность, вызывающая у меня страсть и вдохновение, научила меня многим вещам, которые и сейчас имеют большое значение для меня. Как для увлеченного рисовальщика (я выросла с карандашом в руках и никогда не выпускала его из рук) проектные работы были для меня естественным направлением, когда я закончила среднюю школу. В это время уже занималась живописью, участвовала в местных конкурсах по искусству, хотя не имея другой цели, кроме любопытства. Отчасти благодаря моим проектным работам, я стала интересоваться акварелью, которая отличалась от черно-­белых рисунков. Одновременно в юном возрасте мне посчастливилось быть в окружении большого количества акварелистов, которые находились на пике своей карьеры: Роберт Уэйд, Герман Пекель, Джозеф Збуквич, Альваро Кастаньет — все они мои друзья и сегодня.

Пожалуй, самая важная вещь, которую я получила от моих занятий дизайном — точное понимание клиентов и потребности рынка и того, как достичь этих потребностей при помощи визуальной лексики; использованием формы, цвета, стоимости и техники. Я воспитывалась на этом анализе на протяжении многих лет, что позволяло мне более ясно видеть, что и как нужно делать для создания картин и карьеры, которая у меня сложилась. Это инструмент, которого, к сожалению, не хватает многим художникам, упускающим карьерные возможности. С каждым днем я все больше понимаю важность этого аспекта.

Кто больше всего повлиял на Вас в технике акварели?

 

Влияние — сильное слово. У меня есть только один ответ: Рембрандт. Я говорю это без притворства. Именно через простое наблюдение автопортретов Рембрандта в Национальной галерее в Лондоне, где я жила в то время, я узнала все, что знаю сегодня о живописи. Когда у меня есть вопросы, ответы я всегда ищу у Рембрандта.

Если говорить о художниках прошлого или настоящего, меня вдохновляют многие: художники, пишущие маслом, пастелью и акварелью. По причинам, которые людям было бы трудно вообразить. Мне было всего 15 лет, когда я начала наблюдать за карьерой австралийского акварельного круга. Я уже была уверена, что стану художником, и знала, что от моего выбора будет зависеть мой успех или его отсутствие. Так что я наблюдала, как Боб Уэйд управляет своей международной карьерой, как Герман Пекель остается верен своей живописи, а также видела упрямое, но драгоценное отношение Йозефа “просто пиши!” Эти и другие художники оказали на меня влияние в той или иной степени, я до сих пор в пути, но когда дело доходит до живописи и техники, я смотрю только на себя. Я всегда понимала, как важно быть честной в своей живописи, научиться видеть самостоятельно, а не зависить от чужой критики, понимала важность создания собственного стиля, не зависящего от искусства других, хотя многие могут вдохновлять. Это помогло мне создать свой собственный язык, стиль и развить собственную уникальную карьеру.

 

У Вас очень сложная палитра, состоящая из натуральных цветов, как мне кажется. Какие это цвета, и есть ли у Вас какие-либо теории цвета?

 

Мой выбор цвета может показаться естественным в том смысле, что в моей живописи присутствует немного вибрирующего цвета. Как бы то ни было, моя палитра состоит в основном из прозрачных синтетических красок, главным образом из Phthalo и хинахридоновых семей. Понимание цвета — крайне важный аспект в акварельной живописи: выбор полупрозрачной краски, если нужно; понимание, какие краски смешиваются хорошо, а какие не очень. Все помогает вам найти правильный цвет в работе.

Я пересмотрела много материала и изучала несколько теорий цвета, но ни одна из них не работает в моем случае. The Munsell System — единственная, которая подходит по многим пунктам, но тоже слишком ограниченна. Компромиссы должны приниматься просвещенным умом, поскольку это тоже остается теорией цвета, когда реальности противопоставляется то, чего можно добиться акварельным пигментом. Это другой вопрос, но он не может быть переоценен.

 

 

Ваша живопись производит впечатление мечты или чьих-то воспоминаний. Как Вам приходит идея, вдохновляющая к работе? 

 

Я часто слышу похожие вопросы и догадываюсь, что для этого есть основания. Я использую модель, когда начинаю писать, хотя ее и трудно узнать, когда работа закончена, конечно, если речь идет не о моих портретах. Мне не интересно репродуцировать объект, я не придаю значения локальному цвету, тону. Форма постепенно меняется, становится похожей, и вдруг композиция уравновешивается и заставляет произведение “работать”. Я воспринимаю предмет скорее как начало отсчета. Сюжет может чем-то мне понравиться, и это именно то, что я пытаюсь написать в большей степени, чем сам предмет. Моя техника живописи — на 80% по мокрому. Углы и линии используются, чтобы привлекать и вести взгляд. Возможно, это моя величайшая страсть в живописи и тот аспект, который действительно позволяет мне «ослабить» элемент самого предмета и создать точку интереса где-то в другом месте. Этот элемент, сложенный с глубиной тона, цветом и выбором техники создает атмосферу, когда все это используется, чтобы выразить единственную идею или эмоцию.

Вы предпочитаете работать в студии или на природе?

 

Мне важно и то, и другое. Работа вне помещения дает способность видеть: форму, тон, пространство, понимать освещение и отношения между всеми элементами, а также учит раскладывать объект на основные составляющие и развивать быстрые и точные движения. Это именно то, что является сутью живописи и не может быть постигнуто в студии, по крайней мере полностью. Работа в помещении позволяет вам не торопиться, развивать свою технику, работать на больших размерах и просто дает комфорт, в котором можно подумать и увидеть свою работу более ясно. Эти два разных метода представляются мне важными составляющими процесса живописи.

 

Каковы Ваши предпочтения в живописных материалах – бумага, краски, кисти?

 

Мои материалы очень просты, ничего особенного. Бумага в основном Arches 300 г/м, гладкая поверхность, хотя у меня есть и основательный запас Whatman, который я купила, когда узнала, что они приостановили производство. Это очень хорошая бумага, и то, что ее больше нет, — настоящая потеря для акварелистов.

Моя основная палитра состоит из следующих цветов от производителя Winsor & Newton: прозрачная желтая, сиена жженая, кинахридон красный, перманентная розовая, виндзорская голубая (зеленоватого оттенка), виндзорская зеленая (голубоватого оттенка) и виндзорская фиолетовая.

Мои кисти в основном от Raphael, серии 803; круглые, пара из них от Escoda из коллекции именных кистей моего друга Николаса Симмонса; они просто великолепны. И хотя краски и кисти хорошего качества важны, основа акварели — это бумага. Ее влияние на то, что получится в итоге, огромно.

 

Вы ведете работу над произведением до полного завершения в один сеанс или в несколько? 

 

Я раньше завершала работу за один сеанс, но это более невозможно, несмотря на преимущества. В работе за один сеанс легче следовать своей идее, следить за тоном и цветом и придерживаться одного ритма работы. Тем не менее с ростом моего понимания живописи возросли и мои персональные ожидания. Я научилась тому, что планирование дает лучшие результаты в живописи. Я предпочитаю создать пять — десять выдающихся работ вместо пятидесяти посредственных. Также играет роль то, что у меня на руках двое детей младше двух лет. Это не позволяет мне писать по 12 часов в день! Как бы там ни было, это все часть нашей жизни и препятствия на пути художника. Жизнь развивается, и мы приспосабливаемся. Как мудро сказал гитарист хэви-метал группы Megadeth Дэйв Мустейн: “Музыкант должен жить между записями, чтобы иметь историю, которую он расскажет в следующей работе, иначе вы просто штампуете все тот же старый материал, и люди поймут это довольно быстро”. Это также справедливо и для живописи. Когда я заканчиваю работу, оформляю ее во временную раму и вешаю в гостиной на период, который требуется, чтобы увидеть, нет ли каких-то недоделок, которые нужно изменить.

Какие качества акварели Вы больше всего цените?

 

Больше всего мне нравится, без сомнения, огромное количество тонкостей, которые можно создать в технике акварели. Мне нравятся противоречия и нравится идти против течения с целью сделать лучше. Тонкость создает больше силы, чем что-либо другое в акварели и в жизни вообще.

 

 

Как Вам удается находить время и силы для работы арт-директором в двух журналах, организовывать художественные выставки, преподавать и заниматься живописью? Вы, должно быть, знаете секрет, как увеличить 24 часа вдвое!

 

Нет, но если Вы узнаете это, то расскажите мне тоже!!! Я очень занятой человек, это наверняка. Часто слишком занятой. Моя проблема в том, что очень люблю живопись, и очень страстно отношусь ко всему, что делаю. Соедините это с тем, что у меня огромные ожидания от всего, чем я занимаюсь. Я много путешествовала с моей живописью и получила огромный опыт, встретила множество художников. Я очень расстраивалась, понимая: большинство людей не видели и десятой доли этого, что все еще меня расстраивает. Я поняла, что у огромного количества людей — любителей и профессионалов — просто нет никаких препятствий: через журнал я могу помогать художникам преодолевать языковые и географические барьеры, давать советы, ставить вопросы, отвечать, провоцировать и даже открывать события и художников и, надеюсь, открывать глаза людям на что-то новое в каждом выпуске журнала. Живопись требует поддержки. Если я смогу помочь людям на индивидуальном уровне в этих вопросах, это будет иметь большое влияние на всю сцену акварельной живописи. Так много людей мечтали бы видеть, как акварель движется к большим высотам. Групповые выставки и журнал, частью которых я являюсь или сама организовываю — все это составляющая одной большой идеи. Я заявляю, и это важно понять, что я, Жанин Галлициа, имею свои индивидуальные цели и амбиции, как многие из вас, я хочу увидеть, что что-то улучшается и изменяется на сцене акварельной живописи, я просто слишком хорошо знаю, что это возможно лишь сообща. Художники сильны и добьются большего скорее вместе, чем по одиночке. «Школы» живописи доказали это много много раз.

Верите ли Вы, что нам удастся добиться статуса «основной» для акварельной техники?

 

Ответ простой и однозначный — да. Это уже происходит, и, как было сказано выше, именно сообща нужно работать, чтобы добиться этого статуса. С Интернетом и текущими и будущими выставками сцена акварельной живописи стала международной. Это бесповоротно. Мы теперь можем видеть и даже участвовать в событиях, происходящих в Китае, Европе, Штатах, Австралии, России… Как только были сняты барьеры, двери открылись и статус кво автоматически отменен в каждой стране. Это только стимулирует художников, и это именно то, что мы видим сегодня. Живописцы больше не соревнуются с соседями по штату или по стране, они со всеми по всему миру. Это определенно поднимет уровень техники, что, в свою очередь, создаст эффект “снежного кома”, когда на это начнут обращать внимание галереи, музеи, коллекционеры живописи и т.д. Это та ступень, на которой мы сейчас находимся. Единственное, что требуется, чтобы быть уверенным, что все развивается правильно — это открытая платформа и люди с мотивацией, и что сцена акварели имеет свои преимущества перед другими техниками, без сомнения, из-за своей «собачьей» репутации оставаясь на периферии. В любом случае, движение началось, время держаться в седле и скакать!