НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ
монах Варнава (Санин)

Жил человек. Как говорили – грешный.
/semyaivera.ru/wp-content/uploads/2016/12/Nechayannaya-radost-ikona-Bozhiey-Materi-216x300.jpg" target="_blank">https://semyaivera.ru/wp-content/uploads/2016/12/N...ona-Bozhiey-Materi-216x300.jpg 216w" style="box-sizing: border-box; margin: 5px 0px 20px 35px; padding: 0px; border: 0px; font-family: inherit; font-size: inherit; font-style: inherit; font-variant-caps: inherit; font-stretch: inherit; line-height: inherit; vertical-align: bottom; max-width: 100%; height: auto; float: right;" width="252" />(А, впрочем, кто на свете без греха,
Который нас ведет ко тьме кромешной,
Когда душа становится глуха?).

Был человек. С утра перед иконой
Недолго по привычке помолясь,
Он воздыхал коленопреклоненный
И шел грешить, как чистый снег на грязь.

Шел человек. Дни жизни, как страницы
Бездумно и беспечно он листал.
Но вот однажды, чтобы помолиться
Молитвой краткой у иконы встал.

Встал человек, спеша, перед иконой,
Рассеянно на лики поглядел,
Невольно подошел к ней, поражённый,
Всмотрелся ближе и… похолодел.

Из крестных ран Богомладенца ало
Текла, он въявь потоки видел те,
Святая кровь, и Божья Мать страдала
Как это было раньше, при кресте…

«О Господи, да кто же сделал это?» —
/semyaivera.ru/wp-content/uploads/2016/12/Nechayannaya-radost-Bozhiya-Mater-156x300.jpg" target="_blank">https://semyaivera.ru/wp-content/uploads/2016/12/N...dost-Bozhiya-Mater-156x300.jpg 156w" style="box-sizing: border-box; margin: 5px 0px 20px 35px; padding: 0px; border: 0px; font-family: inherit; font-size: inherit; font-style: inherit; font-variant-caps: inherit; font-stretch: inherit; line-height: inherit; vertical-align: bottom; max-width: 100%; height: auto; float: right;" width="251" />Пав ниц, тот человек проговорил
И повторил, не услыхав ответа:
«О, Госпожа, кто это сотворил?!»

Мгновенья были будто бы веками.
И вдруг с непостижимой высоты
Послышалось: «То сотворил грехами
Ты! А еще – такие же, как ты…»

«Я? Но – когда?!» «Как будто ты не знаешь,
Или не хочешь просто знать того,
Что каждый раз греша, ты распинаешь
Немилосердно Сына Моего!»

Стал человек белее снегопада
И застенал: «Прости меня, молю
И упроси Христа спасти от ада
За это душу бедную мою!»

Опять мгновенья потекли веками.
И Божья Мать молилась за того,
Кто ежедневно распинал грехами,
Не рассуждая, Бога своего!

Молитва эта источала сладость.
Заплакал горько, каясь, человек
И получил нечаянную радость —
Спасения от гибели навек!

Прошли века. Но помнит мир мятежный,
Хотя душа его порой глуха:
Жил человек. Как говорили, грешный…
А впрочем, кто на свете без греха?

"Мы пьем из чаши бытия"
М. Ю. Лермонтов

Слепцами перед алтарем
Стоим. И в церковь ходим строем.
Не верим, но пророков ждем,
Не чтим святынь, но храмы строим.

И душу, Господи прости,
Вверяем магу-вурдалаку,
К Христу спешим, но по пути
Сверяем дни по Зодиаку.

Любовь похожа на игру
Двух тел, лишенных власти Духа.
И только совесть по утру
Ворчит, как сонная старуха.

Несемся, голову сломя,
Поправ святыни сапогами.
И пьем из чаши бытия
Большими жадными глотками

Наталья Пискунова

Название это было дано иконе великим оптинским старцем преподобным Амвросием Оптинским. В 1890 году настоятельница Болховского монастыря игуменья Илария прислала старцу икону Богородицы совершенно нового письма: Владычица мира изображена сидящей на облаках, руки Её подняты в благословляющем жесте. Внизу – сжатое поле, на нём среди цветов и травы лежат и стоят снопы ржи. 

Назвав икону «Спорительница хлебов», преподобный Амвросий хотел показать, что Матерь Божия помогает людям не только в снискании душевного спасения, но и в их земных трудах. 

Ты моя Мати, Царица Небесная 
Ты мой Покров – Ты надежда моя 
И если на сердце мне больно и горестно 
На помощь опять призываю Тебя 

Царица Небесная, Царица Небесная 
Ты Мати неба и земли 
Услыши меня грешную и недостойную 
От скорбей, болезни меня изведи. 

Как трудно мне грешной, терпеть искушения 
Коварный, лукавый смущает меня 
Лишь только с Тобою, найду утешения 
На помощь опять призываю Тебя. 

Царица Небесная, Царица Небесная 
Честным Омофором меня Ты покрой 
Какая я слабая, какая я грешная 
О Мати моя, Ты меня успокой. 

Спаси меня Мати, от вечных мучений 
И научи меня больше молчать 
Подай мне смирение, и веру в спасение 
И научи всех любить и прощать. 

Царица Небесная, Царица Небесная 
Наставь меня, Мати, на истинный путь. 
Сподоби услышать, Царица Небесная 
Как Ангелы Божьи на небе поют. 

Грехами окутана, а сердце как камень 
И надо бы плакать, а слез что-то нет 
И как я предстану, великая грешница 
На Страшный Суд Божий, какой дам ответ. 

Царица Небесная, Царица Небесная 
Свой взор Материнский ко мне обрати 
Умоли Сына, Христа Вседержителя 
На Страшном Суде ты меня защити.

Мой ангел, обними меня крылом, 
И просто посиди тихонько рядом… 
Не осуждай – ни словом, и ни взглядом, 
Да, я за всё отвечу, но- потом… 
Мой ангел, эти несколько минут - 
От моего рожденья до паденья – 
Потом, наверно, жизнью назовут – 
Но кто-то – светом, остальные – тенью… 
Хранитель-ангел, на исходе дня 
Не плачь напрасно, обо мне горюя, 
И, если не сумел спасти меня, 
Спаси хотя бы тех, кого люблю я

Я слушал тишину заброшенных селений
И бесконечный шум в трущобах городских;
Я был в местах святых, намоленных и древних,
Где нет мирских сует и глупостей людских.

Я видел пьяниц с мудрыми глазами
И падших женщин с ликом чистоты.
Я знаю сильных, что взахлеб рыдают,
И слабых, что несут кресты.

Не бойся вора в нищенском обличьи
И проклинать за мелочь не спеши -
Ты бойся тех, кто выглядит прилично,
Вор с праведным лицом уносит часть души.

Не осуждай за то, в чем не уверен;
Не обещай, если решил солгать.
Не проверяй, когда уже доверил!
И не дари, планируя отнять.

Молись тогда, когда в молитву веришь;
Живи лишь с тем, кого ты любишь сам.
Гони прочь тех, кого ты ненавидишь;
И доверяй глазам, а не пустым словам.

Георгий Шелд

 Вход Господа в Иерусалим

Греха и смерти Искупитель,
Чудесной силою храним,
Входил Божественный Спаситель
Во град Святой Иерусалим.

Не на богатой колеснице
Воссел Владыка Царь небес, —
Была полна Его десница
Святых таинственных чудес. —

Но на осляти бессловесном
Свершил торжественный Он вход
И далеко, и тем окрестным,
Его приветствовал народ.

Без льстивых чувств, без слов излишних,
Все громче, глубже и сильней
Неслася песнь: „Осанна в Вышних!"
Из уст незлобивых детей.

И много жен благочестивых,
И дев, и старцев, и мужей.
Несли восторг в Святых порывах
Из глубины души своей.

Толпы народа издалеча
Спешили в след Ему идти,
И ветви пальм при этой встрече
Они бросали на пути.

Свои одежды расстилали
К стопам Спасителя-Христа,
Глубокой радостью сияли
Их чувства, речи и уста.

Среди народного волненья,
Среди житейской суеты,
Являл Он подвиги смиренья,
Любви Святой и простоты.

И переполнен благодати,
Пречистый лик Его сиял,
И всех Он звал в Свои объятья,
И всех людей благословлял.

Но меж толпы, шипя как змей,
С кипящей пеною у рта,
Одни лишь только фарисеи
Дышали злобой на Христа,

Дух гордой зависти, лукавой,
Их от Спасителя отторг и мучил тайною отравой
Народный пламенный восторг.

Но глас их тайный озлобленья,
Досаду, гнев, проклятья слов
Покрыло радостное пенье
Невинных чистых отроков.

И так, приял Христос впервые
Хвалу незлобивых детей,
Их песни чистые, Святые
Под сенью пальмовых ветвей.

Друзья мои, подобно детям
Забыв о шумной суете,
И мы сей светлый праздник встретим
В любви Святой и простоте.

Начнем же здесь неутомимо
К духовной жизни пламенеть,
Чтоб после смерти принесли мы
Дел добрых пальмовую ветвь!

Софийский Николай Андреевич (1861-1908).
Экзарх Грузии, высокопреосвященный архиепископ
Карталинский и Кахетинский Никон.
В 1887 принял монашество с именем Никона -
в честь прп.Никона Радонежского. 

Вход в Иерусалим

„Осанна! Осанна! Гряди
Во имя Господне!“
И с яростным хрипом в груди,
С огнем преисподней
В сверкающих гнойных глазах,
Вздувая все жилы на шее,
Вопя все грознее,
Калека кидается в прах
На колени,
Пробившись сквозь шумный народ,
Ощеривши рот,
Щербатый и в пене,
И руки раскинув с мольбой -
О мщеньи, о мщеньи,
О пире кровавом для всех обойденных судьбой -
И Ты, Всеблагой, Свете тихий вечерний,
Ты грядешь посреди обманувшейся черни,
Преклоняя свой горестный взор,
Ты вступаешь на кротком осляти
В роковые врата — на позор,
На пропятье!

Иван Бунин
29 июля 1922

Вход в Иерусалим

Мы все проходим мимо Бога...
Идём дорогой прямо в Ад
У Ангелов в глазах тревога
В раю тускнеет дивный сад.
Стирают грани ложь,обманы
Трещат окаменевшие сердца
И прячем мы Души своей изъяны 
В марионетки с маской без лица.
Мытарь и Фарисей уже сравнялись
С оси сошедший мир трещит по швам
И в глубине грехов мы потерялись
Ища и не найдя дорогу в Храм.
В венце терновом мы наш мир венчали
В потоке наших суетливых дней
А Ангелы с небес глядят в печали
Как Сатана вселяется в людей.

Исписанные старцем предсказания
Не тронули глубины наших Душ...
Лишились совести мы и сострадания 
И у власти Дьявол делит куш.
Стучал Иисус в наши бездушные сердца
Через Апостолов своим учением
Но закрывали мы на то глаза
Пренебрегая Божьим исцелением.
И затянуло разумы кромешной тьмой
По нитке уводил нас бес в болото
Где отрекались мы от радости земной
Продавая за гроши кого-то. 
Мы все проходим мимо Бога...
Идём дорогой прямо в Ад
У Ангелов в глазах тревога
Сердца людей в Аду горят.

НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО 
Бог везде: Он в нас, мы в Нём - 
Он присутствует незримо; 
Иногда Его зовём, 
Иногда проходим мимо; 
Иль в минуты умиленья, 
Вдруг взываем в небеса, 
Преклонив свои коленья, 
О любви к себе прося; 
Или в радости иль в горе, 
Отрешившись от всего, 
Встретив утренние зори, 
Просим блага у Него. 

Бог везде: Бог, есть Любовь - 
Он присутствует незримо; 
Он зовёт нас вновь и вновь – 
Мы упорно идём мимо… 
И предав себя в затменье, 
Ум, не может осознать, 
Дабы не уйти в забвенье, 
Истину должно понять: 

Бог везде: Он в нас, мы в Нём - 
Он присутствует незримо; 
В душах наших Бога ждём - 
Так зачем, идти нам мимо.

^{_{Любил я в детстве}}

^{_{И. А. Бунин.}}

^_(1870-1953)

^{_{Любил я в детстве сумрак в храме,
Любил вечернею порой
Его, сияющим огнями,
Перед молящейся толпой.
Любил я всенощное бденье,
Когда в напевах и словах
Звучит покорное смиренье
И покаяние в грехах.
Безмолвно, где-нибудь в притворе,
Я становился за толпой,
Я приносил туда с собой
В душе и радости, и горе.
И в час, когда хор тихо пел
О "Свете Тихом," - в умиленьи
Я забывал свои волненья
И сердцем радостно светлел...
Прошли года, прошли надежды,
Переменилися мечты.
В душе уж нет теперь, как прежде,
Такой сердечной теплоты.
Но те святые впечатленья
Над сердцем властны и теперь,
И я без слез, без раздраженья
Переживаю дни сомненья,
Дни оскорблений и потерь.}}

_{^{КРЕЩЕНСКАЯ НОЧЬ}}

_{^{Темный ельник снегами, как мехом,}} 

_{^{Опушили седые морозы,}}

_{^{В блестках инея, точно в алмазах,}}

_{^{Задремали, склонившись березы.}}

_{^{Неподвижно застыли их ветки,}} 

_{^{А меж ними на снежное лоно,}}

_{^{Точно сквозь серебро кружевное,}}

_{^{Полный месяц глядит с небосклона.}}

_{^{Высоко он поднялся над лесом,}} 

_{^{В ярком свете своем цепенея,}}

_{^{И причудливо стелются тени,}}

_{^{На снегу под ветвями чернея.}}

_{^{Замело чаши леса метелью, -}} 

_{^{Только вьются следы и дорожки,}}

_{^{Убегая меж сосен и елок,}}

_{^{Меж березок до ветхой сторожки.}}

_{^{Убаюкала вьюга седая}} 

_{^{Дикой песнею лес опустелый,}}

_{^{И заснул он, засыпанный вьюгой,}}

_{^{Весь сквозной, неподвижный и белый.}}

_{^{Спят таинственно стройные чащи,}} 

_{^{Спят, одетые снегом глубоким,}}

_{^{И поляны, и луг, и овраги,}}

_{^{Где когда-то шумели потоки.}}

_{^{Тишина, – даже ветка не хрустнет!}} 

_{^{А, быть может, за этим оврагом}}

_{^{Пробирается волк по сугробам}}

_{^{Осторожным и вкрадчивым шагом.}}

_{^{Тишина, – а, быть может, он близко...}} 

_{^{И стою я, исполнен тревоги,}}

_{^{И гляжу напряженно на чащи,}}

_{^{На следы и кусты вдоль дороги.}}

_{^{В дальних чащах, где ветви как тени}} 

_{^{В лунном свете узоры сплетают,}}

_{^{Все мне чудится что-то живое,}}

_{^{Все как будто зверьки пробегают.}}

_{^{Огонек из лесной караулки}} 

_{^{Осторожно и робко мерцает,}}

_{^{Точно он притаился под лесом}}

_{^{И чего-то в тиши поджидает.}}

_{^{Бриллиантом лучистым и ярким,}} 

_{^{То зеленым, то синим играя,}}

_{^{На востоке, у трона Господня,}}

_{^{Тихо блещет звезда, как живая.}}

_{^{А над лесом все выше и выше}} 

_{^{Всходит месяц, – и в дивном покое}}

_{^{Замирает морозная полночь}}

_{^{И хрустальное царство лесное!}}

_{^{И. А. Бунин}}

                 ***

Удивительный старец

Кто нам сиял звездой чудесной?

Кто солнцем был средь тьмы ночной?

Чей образ прелести небесной

Исполнен в юдоли земной?

Кто нас учил любви великой

И сам ее примером был?

Пред кем смирялся злобы дикой

В сердцах смиренных ярый пыл?

Кто жаждой вечного спасенья

С дней детства раннего палим,

Кто жил надеждой воскресенья? –

Он – Преподобный Серафим!

И ныне всюду вспоминая

Его великие дела,

Молитвам Старца Русь Святая

Себя навеки предала!

Когда гоним тоской неутолимой, 
Войдёшь во храм и станешь там в тиши, 
Потерянный в толпе необозримой, 
Как часть одной страдающей души, - 
Невольно в ней твоё потонет горе, 
И чувствуешь, что дух твой вдруг влился 
Таинственно в своё родное море 
И заодно с ним рвётся в небеса... 

Аполлон Майков 1857 

Ничего я не выдумал, нет!
От слова до слова, поверьте!
Лишь немногое высказал
Зеленеющей вербе,

Из земли показавшимся травам,
Непросохшей тропинке,
И еще - тополям и дубравам
В вечереющей дымке.

Я доверился тающим звездам,
В чистом поле душистому стогу,
Потому я за все благодарен,
Всем - за все! А особенно - Богу...
(иеромонах Симон,г.Афон. "Тихие песни уединения"."Благодарю")