Уколола палец булавкой и не уснула.
Это как-то не честно, мне кажется, даже подло.
А ведь красиво должна была пасть со стула, на котором сидела, крутила свои веретена.
Пала б замертво, румянцем стыда сияя, прибежала бы слуг летучая быстрая кодла,
уложили б в постель из роз, шелка, бархата, фая, а потом удалились на цыпочках,
унося за собой все на-
прасное, лишнее и пустое.
И гномичий хор колыбельную б пел тенорками,
и зевали б собаки на псарне, клубком свиваясь,
и кусты жасмина прощально кивали б цветками,
и спала бы спокойно, красиво во сне улыбаясь.
И смотрела бы сон хороший, приличный девам, а не тот, что в яву мне всегда блазнится - смутный, страшный, горячий, с огнями кругом и пеплом.
И пусть даже надежды мне не было бы на принца.
Принц не нужен мне.
Я его не знаю. Он давно уже умер, заблудился в своих мытарствах.
Потому я опять в свой палец иглу вонзаю,
кровью пачкаю пряжу...
ищу лекарство.
