Что изменится, если человек в мотоциклетном шлеме, выжимающий уверенной рукой газ, рассекающий грудью невидимый ночной воздух, проносится явственно и оглушительно меж дремлющих домов, как по глубокому каньону по прямой городской улице, понуждая дрожать и звенеть стекла, заставляя сжиматься и захлебываться сердце, бьющееся в полусне тут, на восьмом этаже за опущенными еле дышащими шторами, что изменится, я спрашиваю, если он будет знать, что его экстаз и восторг от скорости и пронзительной чистоты звука мотора, от упругости встречного ветра я принимаю как фатальный страх за жизнь?