Цитата сообщения Sergey1958 Петербург. Еврейское кладбище.

Напротив Преображенского православного кладбища (ныне это "Кладбище жертв 9-го января"), через железную дорогу располагались иноверческие кладбища - еврейское, караимское, мусульманское и лютеранское. Все они в наши дни слились в единое Преображенское еврейское кладбище, которому и посвящен мой сегодняшний пост.
Первое захоронение на этом кладбище было совершено 2 марта 1875-го года:


Это были 23-летние "лаборатористы Охтенского порохового завода", погибшие при взрыве лаборатории 28 февраля 1875 года:




Первоначально на кладбище был построен деревянный дом омовения. Однако, к началу прошлого столетия он пришел в ветхость, поэтому было решено построить новый, каменный дом омовения.



В 1907-м году был проведен архитектурный конкурс. В нем приняли участие архитекторы Я. З. Блувштейн, Я. Г. Гевирц, С. Г. Гингер, А. З. Гринбаум, Л. Д. Зейлигер, Н. Д. Каценеленбоген, М. Б. Кварт, А. И. Клейн, А. В, Розенберг, М. И. Сегаль и С.С. Серафимов.



Жюри (в него входили Г. Д. Гримм, В. А. Покровский, В. А. Косяков, О. Р. Мунц и С. В. Беляев) признало лучшим проект Я. Г. Гевирца.
После его доработки (при участии С. Г. Гингера) проект был осуществлен.











Строительство было начато в 1908-м году, а 23 сентября 1912-го года здание было освящено.






Посмотрим некоторые захоронения кладбища. Начнем с могилы фельдфебеля Кавалергардского полка Абеля-Арона Ицковича Ашанского:



Вот как пишет о его похоронах генерал А. А. Игнатьев: "У меня же, на одном из дежурств по полку, произошло следующее: под вечер, когда все офицеры уже разъехались, ко мне прибежал дежурный унтер-офицер по нестроевой команде и с волнением в голосе доложил, что «Александр Иванович померли».
Александром Ивановичем все, от рядового до командира полка, величали старого бородатого фельдфебеля, что стоял часами рядом с дневальным у ворот, исправно отдавая честь всем проходящим.
Откуда же пришел к нам Александр Иванович? Оказалось, что еще до того, как мой отец командовал полком, то есть в начале 70-х годов, печи в полку неимоверно дымили и никто не мог с ними справиться; как-то военный округ прислал в полк печника-специалиста из еврейских кантонистов, Ошанского. При нем печи горели исправно, а без него дымили. Все твердо это знали и, в обход всех правил и законов, задерживали Ошанского в полку, давая ему мундир, звания, медали и отличия за сверхсрочную «беспорочную службу».
И вот его не стало, унтер-офицер привел меня в один из жилых корпусов, еще елизаветинской постройки, где в светлом подвальном помещении под сводами оказалась квартира Александра Ивановича.
Он лежал в полковом мундире на составленных посреди комнаты столах. Его сыновья, служившие уже на сверхсрочной службе, один — трубачом, другой — писарем, третий — портным, горько плакали.
Я никак не мог предполагать того, что произошло в ближайшие часы. К полковым воротам подъезжали роскошные сани и кареты, из которых выходили нарядные элегантные дамы в мехах и солидные господа в цилиндрах; все они пробирались к подвалу, где лежало тело Александра Ивановича. Оказалось — и это никому из нас не могло прийти в голову,— что фельдфебель Ошанский много лет стоял во главе петербургской еврейской общины. На следующее утро состоялся вынос тела, для чего мне было поручено организовать церемонию в большом полковом манеже. К полудню манеж принял необычайный вид. Кроме всего еврейского Петербурга сюда съехались не только все наличные офицеры полка, но и многие старые кавалергарды во главе со всеми бывшими командирами полка. В числе последних был и мой отец, состоявший тогда уже членом государственного совета.
Воинский устав требовал, чтобы на похоронах всякого военнослужащего, независимо от чина и звания, военные присутствовали в полной парадной форме, и поэтому всем пришлось надеть белые колеты, ленты, ордена и каски с орлами. У гроба Александра Ивановича аристократический военный мир перемешался с еврейским торговым и финансовым, а гвардейские солдаты — со скромными ремесленниками-евреями.
После речи раввина гроб старого кантониста подняли шесть бывших командиров полка, а на улице отдавал воинские почести почетный взвод под командой вахмистра — как равного по званию с покойным — при хоре полковых трубачей. Таков был торжественный финал старой истории о дымивших печах."

Неподалеку от входа располагается могила известного скульптора М. М. Антокольского.







Еще один памятник по проекту Я. Г. Гевирца стоит на могиле Ю. Б. Бака, инженера путей сообщения, основателя и издателя газеты "Речь" :



Неподалеку от могилы Антокольского находится могила одного из лучших питерских архитекторов конца 19 - начала 20 столетия Б. И. Гиршовича.



Богато украшены могилы миллионеров.
Железнодорожный концессионер А. М. Варшавский:







Склеп другого железнодорожного концессионера, С. С. Полякова лежит в руинах:



Один из самых больших склепов - у купца, действительного статского советника Л. П. Фридлянда:









Рядом склеп придворного портного А. Г. Каплуна в мавританском стиле:









(с) http://babs71.livejournal.com/527770.html#cutid1

Завтра продолжим знакомство с этим грустным местом...