Дорогие читатели,представляю Вашему вниманию аудиокнигу "Настоящие мемуары гейши".Здесь 39 частей,каждая глава отдельно.Я получаю удовольствие от этой книги,слушая и музыкальное оформление между главами, и прекрасный голос исполнительницы Татьяны Михалевкиной.

Фильм по этой книге называется Ханайкуса / Hanaikusa

http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2921211

                                         Приятного прослушивания!

Год выпуска: 2006
Автор: Ивасаки Минеко
Исполнитель: Татьяна Михалевкина
Жанр: Мемуары, романтическая драма
Издательство: Амфора-Медиа
Время звучания: 10 час. 32 мин.
Чтение одноголосное с музыкальным оформлением в паузах

Описание:

Слишком много тайн окутывает понятие «гейша»… История жизни Минеко Ивасаки, одной из самых легендарных гейш Японии, призвана объяснить европейским и американским читателям, чем в действительности является эта уникальная профессия.

Минеко Ивасаки искренне рассказывает читателю о всех перипетиях своей жизни с момента, когда в шесть лет она была отдана на воспитание в традиционный дом гейш в Киото, откуда вернулась в родительский дом только однажды – проститься с умирающим отцом, и до времени счастливой старости с дочерью и любимым мужем.
По словам Минеко Ивасаки, эта книга является возможностью пролить свет на древнейшую профессию в Японии. Однажды она уже попыталась это сделать, рассказав историю своей жизни писателю Артуру Голдену, который, по мнению самой гейши, старательно смешал искусство красоты с развратностью. Гейши и девицы легкого поведения, утверждает Минеко Ивасаки, - разные сферы, не имеющие ничего общего между собой.
Поистине редкий, интригующий роман – тонкое сплетение таинственности ритуалов и откровенных чувств, погружающее читателя в неизведанный мир гейш.

Предисловие

Смотрим далее

"...На Вознесенье пекли у нас лесенки из теста — «Христовы лесенки» — и ели их осторожно, перекрестясь. Кто лесенку сломает — в рай и не вознесется, грехи тяжелые. Бывало, несешь лесенку со страхом, ссунешь на край стола и кусаешь ступеньку за ступенькой. Горкин всегда уж спросит, не сломал ли я лесенку, а то поговей Петровками. Так повелось с прабабушки Устиньи, из старых книг. Горкин ей подпсалтырник сделал, с шишечками, точеный, и послушал ее наставки; потому-то и знал порядки, даром, что сроду плотник. А по субботам, с Пасхи до Покрова, пекли ватрушки. И дни забудешь, а как услышишь запах печеного творогу, так и знаешь: суббота нынче.Пахнет горячими ватрушками, по ветерку доносит. Я сижу на досках у сада. День настояще летний. Я сижу высоко, ветки берез вьются у моего лица. Листочки до того сочные, что белая моя курточка обзеленилась, а на руках — как краска. Пахнет зеленой рощей. Я умываюсь листочками, тру лицо, и через свежую зелень их вижу я новый двор, новое лето вижу. Сад уже затенился, яблони — белые от цвета, в сочной, густой траве крупно желтеет одуванчик. Я иду по доскам к сирени. Ее клонит от тяжести кистями. Я беру их в охапку, окунаюсь в душистую прохладу и чувствую капельки росы. Завтра все обломают, на образа. Троицын день завтра. Горкин совсем по-летнему, в рубашке, без картуза. Так он очень худой, косточки даже слышно, когда обнимемся. Я зову его к себе в рощу, но он не слушает. Метут в четыре метлы, выметают конюшни и коровник. Гаврила моет пролетку к празднику, вертятся и блестят колеса. Старый Антипушка, на лесенке, у конюшни, трет кирпичом медный зеленый крест, на амбаре сидит Андрюшка, гремит по крыше. Горкин велел ему вычистить желоба от мусора, а то перехлещет в ливень. Большая лужа горит на солнце, а в ней Андрюшка, головой вниз. Летит в лужу старая опорка, брызги взлетают радугой, как фонтан. Горкин прыгает и кричит:— Я те, озорник, пошвыряю... Нипочем не возьму на Воробьевку! — и идет в холодок, под доски. — Вотрушки, никак, пекут?.. Ну-ко, сходи, попотчуй.Я бегу к Марьюшке, и она дает мне в окошечко горячую, с противня, ватрушку. Выпрашиваю и Горкину. Бегу, подкидывая на ладошках, — такие они горячие.— Бо-гатые вотрушки... — говорит Горкин, перекрестясь, и обирает с седой бородки крошечки творогу. — На Троицу завтра красный денек будет. А на Духов День, попомни вот, замутится. А то и громком, может, погрозит. Всегда уж так. Потому и желоба готовлю.