Для того, чтобы научить ребёнка достигать благополучия, мне самой важно было осознать, в чем заключается смысл жизни: смыслом жизни оказалась сама жизнь. Мне пришлось разобраться с негативными последствиями своего прошлого, чтобы не передать дочери своих закрепощающих запретов, которые были тормозом моей личной эволюции. Я поняла однажды, что если в моём сознании нет адекватной модели жизненного успеха, то невозможно направить ребёнка туда, куда сам не знаешь пути.

 

И тогда я задалась вопросами: «Насколько я сама осознаю своё благополучие внутри своей системы ценностей? Готова ли я менять эту систему, если не могу вспомнить, когда же я была безмятежно счастлива без видимых причин? Способна ли я считаться со своими желаниями и различать зов собственного сердца? Или я необратимо погрязла в самопожертвовании, что не могу понять к чему мне стремиться? О каких истинах я готова поведать дочери, чтобы помочь ей придать смысл её жизни?».

 

Мне так же пришлось понять: мой сценарий жизни не может быть тем наследством, которое я готова передать своей дочери в качестве дара или, наоборот, исправлять его неидеальность за счет её усилий. «Готова ли я растить дочь для выживания или вместе с ней наконец-то отважусь научиться жить, становясь благополучной и счастливой?».

 

Очень тяжело предоставить право выбора своему ребёнку, если сам этим правом никогда не обладал. Но я уже понимала к тому времени, что если не признать детские потребности, то ребёнок будет стремиться к власти, чтобы доказать взрослым, что он хоть что-то значит. Люди, с которыми в детстве не считались, всю жизнь борются за чужое одобрение. Делает ли такое стремление человека счастливым? Оно держит в тисках постоянного напряжения от противоборства с миром.

 

Когда я рассказываю людям об альтернативном образовании, то, порой, слышу: «А где гарантии того, что мой ребёнок и я справимся? Где гарантии того, что самообразование принесёт ему больший жизненный успех?» Не думаю, что задавший такой вопрос не понимает, что даже жесткая система не может дать никаких гарантий, а свобода тем более.

 

Если я воспринимаю жизнь, как захватывающее путешествие, то радуюсь идее дать возможность своему ребёнку стать творцом и исследователем нового. Если я испытываю страх перед непознанным, неизвестным, то не позволю ребёнку выйти за рамки привычного. Я буду рационализировать устаревшую систему, оправдывая её и вознося ей хвалу, идеализируя своё детство, которое так и не научило меня жить в гармонии с самой собой и с миром. Понимание этого мне позволило излечиться от стокгольмского синдрома и с замиранием сердца пуститься в путь в неизведанное вслед за своей отважной девочкой, которая научила меня, как стать счастливой.