«Считаю свою жизнь чудом». Старейший подводник мира о прожитом веке

103-летний капитан подводной лодки 1-го ранга Юлий Ксюнин рассказал о счастливом детстве в пору НЭПа, боях с самураями и секрете долголетия.

Юлий Ксюнин — кавалер орденов Красного Знамени, Отечественной войны II степени и Красной Звезды, также награждён 24 медалями. С 1989 года — почётный председатель Тамбовской городской организации ветеранов войны. С 2012 года — почётный член Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников.

 

Он пережил две революции, три войны. Видел Сталина и жал руку Будённому и адмиралу флота Кузнецову. Большую часть своей 103-летней жизни прожил в Тамбове. Человек уникальной судьбы, Юлий Ксюнин держится по-военному бодро, отличается прекрасной памятью и с неизменным юмором рассказывает о своей жизни и своём «относительном долголетии».

 

Судьба и революция

Владимир Ермаков, «АиФ-Черноземье»: Юлий Порфирьевич, вы один из немногих оставшихся свидетелей революции 1917 года. Каково ваше к ней отношение сегодня?

Юлий Ксюнин: Это очень важное историческое событие. Считаю, что несмотря на многие отрицательные стороны, она принесла нам больше положительного. Цели и лозунги её были хорошие. Кажется, какой-то Папа Римский сказал, что у коммунистов и католиков много общего.  Не всё осуществилось, как было задумано, но за короткий период Россия стала индустриальной страной. Сколько всего было построено! Заводов, фабрик, стадионов, кораблей! Но, как всегда, к сильной власти примазывалась всякая дрянь, разные жулики и проходимцы.

— Как проходило ваше детство в годы Гражданской войны?

— Не хочется вспоминать про все ужасы Гражданской войны, про зверства колчаковцев, которые видел. Расскажу про НЭП, который мы с семьёй пережили в Минусинске в 1924-25 годах. Гражданская война закончилась, и было очень голодно, даже в богатой Сибири. Деньги ходили всякие — керенки, царские, советские, но на них купить было нечего. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, всё появилось. Рынок у нас там был большой, и как-то необыкновенно, неожиданно стал наполняться. Купить продукты там можно было по довольно низким ценам, например, сотня яиц стоила 50 копеек. Мы жили рядом с рынком, а посредине площади был собор с колокольней, и вечерами мы слушали замечательный настоящий «малиновый звон». Я его до сих пор помню. Но эта благодать с НЭПом быстро закончилась. Началось раскулачивание.

— А как вы — сибиряк — стали моряком?

— Нас с самого детства тогда воспитывали патриотами. И это было серьёзное воспитание. Я уже учился в институте, закончил третий курс, и меня вдруг вызывают в Горком комсомола. Там говорят, чтоб заполнял анкету, и из неё я понял, что поеду в морское училище. Мне сказали, что нужны технически грамотные кадры на флоте. Границу нашу надо было защищать. Вот так и стал курсантом дизельного факультета Ленинградского высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. Стал подводником, и когда в первый раз увидел мою лодку «Малютку», у меня, как говорится, волосы дыбом встали! Железная коробка вся была забита механизмами. И всё я должен здесь знать и ремонтировать! Потом, конечно, освоился и со временем изучил лодку как свои пять пальцев.

Бил самураев

— Тогда был недолгий период нашей дружбы с Германией. И все ждали начала войны с Востока, думали, что японцы нападут.

 

— Да, такое было. Я окончил училище с отличием, и меня спросили, куда хочу поехать служить? Мне захотелось на Тихий океан. Там был на практике, да и к дому моему в Томске это было ближе. Один мой товарищ получил распределение на Черное море и очень переживал, наверное, мне завидовал, ведь я ехал на Восток. Практически на войну. Самураи там часто устраивали всякие провокации, и там было очень неспокойно, а Черное море считалось курортом. Но там, в самом начале войны, этот мой товарищ погиб. Очень жалко было своих сокурсников, погибали всегда самые лучшие. И у нас на Дальнем Востоке шли бои, мы постоянно ходили в походы, охраняли границу. На маленьких лодках служба была тяжёлой и опасной. Много моих товарищей погибло, к большому сожалению. Хорошие ребята были, отборные. Первым погиб Толя Тубочинский — прекрасный офицер,  жена — красавица… Больно было, когда друзья погибают.

— Расскажите про подводную лодку «Малютка».

— Были лодки М-2, потом М-30, — совершенные, но стране нужны были подводные лодки в большом количестве для охраны границ. На этой лодке даже не было спальных мест, матросы спали сидя на рабочем месте. У командира и штурмана имелся только один откидной диванчик, и они спали по очереди. За восемь суток под водой экипаж сильно выматывался, люди буквально падали после возвращения. Но такие скромные лодки уничтожили 61 вражеский корабль за войну. 

— Говорят, японцы были очень хитрыми и коварными?

— Повоевал я с хвалёными самураями. Так себе вояки. На острове Русский я был помощником начальника учебного отдела. В 1944 году начали поступать американские десантные корабли, довольно плохонькие, без единой водонепроницаемой переборки. И как на них можно было воевать? Первая пробоина — и всё, под воду! Но даже с такими кораблями потерь у нас тогда было мало. В Корее мы бились с японцами за несколько портов — Юкки, Расин, Сейсин и Гэндзан. Наше командование к концу войны набралось такого опыта, что наши войска стали просто непобедимыми. И мы обманули самураев: пока они все отражали удары нашей авиации, в порты незаметно вошли наши суда и высадили десант. Японцы стали сдаваться. Командовал операцией адмирал Кузнецов. Я с ним часто встречался, и он меня запомнил.

После войны

— После окончания войны вы где служили?

— Впоследствии я продолжил службу на острове Русском. В 1948 году меня перевели в штаб Тихоокеанского флота в отдел подготовки и комплектации, потом избрали председателем Приморского крайкома ДОСФЛОТа. Затем служил в Красноярске, Ярославле, Германии. Осуществлял военную приёмку изделий на заводах. 

К 1960-му году моё здоровье было серьёзно подорвано, и я вышел на пенсию. Врачи порекомендовали среднюю полосу, сухой, при этом достаточно тёплый климат. Из Ярославля переехал в Тамбов, где живу уже 57 лет, большую часть жизни.

— Удивительно, что у вас было плохое здоровье.

— Да, вы знаете, в Германии случился сердечный приступ. И я попросился быстрее в Союз, не хотелось помирать на чужбине. Врачи чего только не находили: какой-то сетекардиосклероз, язва у меня была. Они мне долгую жизнь не обещали. Но тамбовский климат и леса вокруг города, наверное, меня спасли. Сердце перестало болеть, язва затянулась. Любой диагноз — не приговор.

— Вы потом много лет работали...

— Да, в ДОСААФе, был лектором. В автомобильном техникуме 26 выпусков подготовил. Половина всех наших водителей меня знала. Много лет встречаюсь с молодёжью, выступал в школах и университетах. Последнее время дети приходят ко мне домой.

— Юлий Порфирьевич, а что вы думаете о современной молодежи?

— Про молодежь нашу нельзя обобщённо, она разная. Много её сейчас испорчено влиянием Запада, Америки. Тут ничего не поделать, но основная её часть — прекрасные люди, образованные, начитанные, патриотичные. Я с моей сестрой-хозяйкой Ириной Ивановной взяли одного сироту из нашего дома, как бы на воспитание. Устроили его в Кадетский корпус учиться, купили форму, подкармливаем — и мальчишка на глазах меняется. Вырос, возмужал, учится хорошо. Стал сержантом, вырастет, надеюсь хорошим человеком.

— В чём секрет вашего долголетия?

— Никакого особенного секрета нет.  С утра зарядка, холодный душ, днём как можно больше времени на свежем воздухе. Питаюсь ягодами, фруктами. С утра ем овсянку с сухофруктами, а перед сном выпиваю пол-литра биокефира. Укрепил сердце физическими упражнениями и работой в саду, а язву вылечил настоем подорожника. Я написал статью под названием «О моём относительном долголетии». Вообще-то считаю свою жизнь чудом. Признаюсь, что был всегда атеистом, но вот под старость понял, что есть какая-то высшая сила или Бог. Они-то и держат меня на земле. В моей жизни было несколько эпизодов, после которых меня уже не должно бы быть, а я живу. Значит, не всё ещё сделал на земле.

 

http://www.chr.aif.ru/tambov/people/schitayu_svoyu...odvodnik_mira_o_prozhitom_veke