Однажды авиакомпания AAdvantage задумала бонусную программу. Штрих код с упаковки пудинга за 25 центов, отправленный по почте, давал владельцу 100 миль. Пустячок, а приятно.
Пораскинув мозгами, преподаватель из UCLA Дэвид Филлипс садится в свой кредитный лансер, и объезжая десяток универмагов в округе Сакраменто скупает все имеющиеся в них пудинги. На отвалившиеся челюсти продавцов он отвечает, что, мол, "затаривается продуктами перед "Проблемой 2000".
12500 пудингов обошлись Дэвиду в целых $3140! Чтобы списать столько штрих кодов ему пришлось нанять добровольцев из Армии Спасения, попутно расплатившись за это некоторым количеством пудингов.
Такого поворота событий в AAdvantage не ожидали. Получив все это добро, представители авиакомпании решили было прикинуться шлангом, заявив, что ничего такого по почте не получали. Однако почтовые квитанции, предъявленные Филлипсом, решили исход дела.
Дэвид Филлипс единовременно получил 1.253.000 бонусных миль, что хватило бы на 31 перелёт туда и обратно от Калифорнии до Европы, 41 на Гавайи, 21 раз до Австралии или около 50–ти перелётов по Штатам. Так что он немедленно и отправился путешествовать.
Ах да, это ещё не все. Куда бы вы дели три тысячи пудингов?
Филлипс передал их на благотворительность, за что ещё и получил $815 списания с налогов в год, и звание The Pudding Guy впридачу.

Шведский король Густав III однажды посетил Париж. Там к нему подошли несколько французских учёных, которые высказали королю своё почтение и поблагодарили за то, что в его королевстве очень нравится господину Шееле (коего они очень уважают). Но вот незадача — Густав III не знал, кто такой Шееле и, отшутившись перед делегацией учёных, срочно отписал на родину: «Узнать, кто такой Шееле, и подготовить всё для присвоения ему графского титула». Но и тут проблема – высокопоставленный чиновник, получивший указ короля тоже не знал, кто такой Шееле. Уточнение данных привело к тому, что чиновник получил информацию — «Шееле – отличный парень, лейтенант артиллерии, меткий стрелок, а вдобавок замечательно играет на бильярде». Лейтенант тут же стал графом. И никто ничего не заподозрил.
А Карл–Вильгельм Шееле – всемирно известный химик, владелец небольшой аптеки, любитель ставить химические опыты, всю свою жизнь посвятивший выведению новых веществ и смесей, так и умер без графского титула, в неведении об оном и вне придворного интереса. Имя же «отличного парня» лейтенанта Шееле, даже гугл не смог помочь мне найти.

В конце XIX века в Москве жил богатый купец Николай Васильевич Игумнов. Так случилось, что он оказался в царской опале (это отдельная история) и был сослан в Абхазию. Думаете на курорт? Ошибаетесь, к началу XX века абхазское побережье было гиблым заболоченным местом, где благодаря влажному субтропическому климату бушевала малярия и другие заболевания.
Нисколько не отчаявшись, он решил прикупить у местного князя несколько тысяч десятин этой земли. Закупил и высадил эвкалипты (дерево–насос, способное выкачать из почвы количество воды в 10 раз превышающее собственный вес) и болотные кипарисы, тем самым осушив болота. Завез баржами кубанскую землю. Высадил мандариновый сад, плантации лечебных деревьев, киви, манго, тунга и табака. Завел животноводческое и рыбоводческие хозяйства. Благодаря хозяйской хватке Игумнов до неузнаваемости изменил этот клочок земли.

В 1761 году француз Гийом ле Жентиль, отправился в Индонезию, чтобы наблюдать прохождение Венеры по диску Солнца. Явление довольно редкое, с циклом 105,8 — 8 — 121,5 — 8 лет.
Ле Жентиль отправился в путь за год до события, но из–за различных неувязок в пути он прибыл не в Индонезию, а в Индию, где в тот момент шла война между Англией и Францией. Плюс ко всему, в момент прохождения исследователь находился на корабле, а значит, никаких точных измерений сделать не получилось – не те условия.
Однако это не сломило француза, и он решил подождать (!) 8 лет до следующего транзита практически «в тылу врага». Сойдя на берег, договорившись с англичанами, он все следующие 8 лет жил в ожидании. Обустроил обсерваторию, настроил все приборы и ждал своего часа.
По закону, еще не родившегося тогда Мерфи, в день транзита, в июне 1769 года, небо над его обсерваторией затянули настолько непроницаемые тучи, что даже визуальное наблюдение было бесполезно – не говоря уже о каких бы то ни было точных измерениях.
Ле Жентиль ни с чем отправляется домой, по пути терпит два (!) кораблекрушения, в которых выживает только чудом. Прибыв на родину через 11,5 лет, не получив никаких значимых результатов, он обнаруживает, что его родственники успели объявить его погибшим, и с радостью растащили все имущество.

Однажды замечательный физик–экспериментатор Роберт Вуд заметил, что его соседка сверху завела себе черепаху. Не пожалев ни усилий, ни денег, он купил несколько разных черепах, отличающихся размерами. Затем Вуд из швабры сконструировал захват и подцепил с балкона, где соседка держала своего питомца, клетку с черепахой, затем заменив её на немного более крупную. Так продолжалось несколько дней, по истечению которых перепуганная хозяйка прибежала к нашему герою с вопросом, не знаком ли он с подобными случаями экстраординарного роста черепах. Недолго думая, Роберт Вуд отсылает её к одному знакомому профессору зоологию, естественно начисто лишённому чувства юмора. Затем история попадает в газеты, и когда ситуация доходит до того, что из газеты ежедневно является репортер, Вуд незаметно поворачивает процесс вспять и начинает менять огромную черепаху на всё более мелких. Через 10 дней черепаха приобретает свои первоначальные размеры. Этот случай так и останется неразгаданной тайной в архивах зоологии.

В 19 веке в Канзас–сити жил и работал Алмон Стоуджер, который владел небольшим похоронным агентством и всю жизнь хоронил молодую американскую нацию. До определенного момента дела его шли неплохо. Но потом Стоуджер начал замечать как его обороты падают, а обороты его главного конкурента пропорционально растут. В то время уже люди вовсю начинали активно пользоваться новым изобретением — телефоном. И самое главное, что потенциальные клиенты, если так можно говорить о покойных, уже имели телефоны и упускать их было ну никак нельзя. Как раз в этом премиум–секторе у Стоуджера дела шли все хуже и хуже. По какой–то причине, практически все заказы по телефону уходили к конкуренту Алмана. Расследование привело Стоуджера на телефонную станцию Канзас–сити, в которой, какой сюприз, работала жена его главного конкурента. Ей звонили печальные люди и просили соединить их с ритуальным агенством. И эта коварная женщина перенаправляла все вызовы своему мужу.
И вот тут оцените силу духа и высокую мораль Стоуджера. Для того, чтобы сохранить свой бизнес, ему нужно было устранить телефонистку. Жалобы телефонному начальству не привели ни к чему и казалось, что единственное решение проблемы — убить телефонистку или ее мужа, а лучше обоих сразу. Но Стоуджер не был преступником, по духу он был честным инженером. Поэтому, свою ярость он направил в создание замены таких вот женщин на автоматы. Раз проблема в телефонистке, думал Стоуджер, нужно придумать механизм, который заменял бы труд этой самой телефонистки. И что самое интересное, в 1889 году Стоуджер создал этот механизм и назвал его шаговый искатель.
Этот искатель — есть ничто иное как первая автоматическая телефонная станция, АТС без барышень и проклятий. Стоуджер не просто изобрел искатель, на основе него он сделал рабочую АТС, которая быстро нашла применение во всем мире. Стоуджер бросил похоронное дело и основал собственную телеком–компанию. Принцип, предложенный Стоуджером, был настоящим прорывом и ускорил развитие телекоммуникаций. Этот принцип применяется до сих пор на старых декадно–шаговых АТС.

В 1910 году парень из Флориды Клиффорд Адамс увидел в местной газете задачку: нужно было расположить числа от 1 до 19 в клетки шестиугольника со стороной три так, чтобы их суммы по любым прямым линиям была равны, — другими словами, нужно было найти магический гексагон. Не имея специального образования Адамс начал искать решение перебором, используя набор из керамических плиток с числами. Всё свободное от работы грузчиком время он отдавал поиску, который продолжался сорок семь лет. Наконец, в 1957 году он нашёл решение и записал его второпях на клочке бумаги, который тут же… потерял. В попытках воспроизвести решение прошло ещё пять лет. В декабре 1962 года нашлась та самая бумажка. И да, Адамс нашёл первый известный магический гексагон. Кроме того, оказалось, что этот гексагон является вообще единственным нормальным магическим из всех любого размера.

Удивительно, но когда–то коктейльные трубочки были соломенными. При всей своей простоте и дешевизне, они добавляли неприятный привкус напиткам, а еще частенько их волокна разлезались и застревали в зубах.
Так бы все и продолжали их использовать, если бы одна из таких соломинок не застряла в зубах у Марвина Стоуна, хозяина небольшой фабрики в США по производству мундштуков. Будучи изрядно разозленным, он решил усовершенствовать конструкцию классической соломенной трубочки. Обычная бумага быстро размокала, поэтому в качестве материала для производства Марвин Стоун выбрал более прочную манильскую бумагу, из которой в США в 19 веке делали почтовые марки. Диаметр отверстия он также выбрал не случайно — в соломинку не должна была втянуться лимонная косточка. 3 января 1888 Марвин Стоун получил патент под номером 372962 и уже в 1890 году производство трубочек для коктейлей было его основным и весьма прибыльным бизнесом.

Около ста пятидесяти лет назад якутский купец Шергин решил вырыть у себя во дворе колодец. Он нанял рабочих, работа шла день за днем, но воды не было. Купец бы и бросил неудачный колодец, но им заинтересовались ученые: сколько ни рыли землю, она оставалась мерзлой. До какой же глубины продолжается мерзлота? Работы все–таки были приостановлены на глубине 116,4 метров. За время работ в колодце были найдены даже останки мамонта.
Но главное не это: сам купец годами измерял кол:)ия температуры в колодце, чем положил начало новой мировой науке — геокриологии (мерзлотоведению). Шахта Шергина и измерения температуры в ней убедительно доказали научному миру факт глубокого промерзания недр Земли, — в то время это был прорыв науке!
Прошлой осенью шахту немного отреставрировали и даже спустились в нее, но до дна не дотянули. Оказались не такими настойчивыми, как купец.

1860–е годы, США, время золотоискателей. На Средний Запад хлынули толпы в надежде обогатиться, и среди них некий Джон. Надо сказать, что климат там, в Скалистых горах, был довольно сырым, а Джон крепким здоровьем не отличался. Он приметил, что бобры, живущие у реки, буквально выходят сухими из воды. Другой бы сшил себе бобровую шубу, но Джон пошел дальше: он свалял из бобровой шерсти фетр и накрыл им палатку, — вышло отлично!
С золотом у него, впрочем, не заладилось, а потому он собирает свои вещички и возвращается на Восток. Но бобровый фетр он берет с собой! И там начинает делать из фетра шляпы, — те самые, ковбойские, непромокаемые, с 7–дюймовыми полями. Так появился символ американского Запада. Ну а Джон Стетсон, — он, конечно, разбогател, и в его честь даже назвали университет.

Снарядил как–то московский молочник Бландов одну свою двадцатилетнюю сотрудницу с тур–поездкой на Кавказ с целью, которой позавидовала бы сама Анна Чапман: разузнать секретный секрет – рецептуру закваски для кефира. А сотрудница эта, так, между прочим, уже успела получить золотую медаль за рецептуру сливочного масла в Париже и звали её Ирина Сахарова.
Так не сдался князь Байчоров и не выдал рецепта Сахаровой, но покутить они успели неплохо и немало. Соскучилась Сахарова по московским пробкам и засобиралась уже домой, да только догнали её джигиты Байчорова и похитили в качестве невесты.
Спасли Сахарову друзья, которые резво обратились в жандармерию и направили дело о похищении в суд.
На суде Ирина Сахарова для примирения потребовала 10 фунтов сухих кефирных грибков и таки получила их, да ещё и с огромным букетом цветов.