У девочки-дурочки - домик на Уайлдборн-стрит.
Короткая стрижка и капельку полные ноги.
Под вечер - супруг, телефон, сериальные боги.
Под утро - копьютерный гейм и тяжелый гастрит.
Она ненавидит себя, напивается, спит,
Ругается с кошкой и плачется в крохотном блоге.

У девочки-дурочки был коммунальный дурдом.
Соседи лобали на кухне нетрезвые песни,
Таскали для девочки розы и записи Пресли,
Писали картины и даже писали альбом,
Хоть Элвиса девочка разоблачала жлобом,
Гитару - веслом, а соседей - желудочной резью.

Соседи любили настойку и крепкий портвейн,
Гитарные рифы частенько сменяли стихами.
Она обожала скандалить и бить каблучками
В чехлы от соседских гитар и соседскую дверь.
Соседи терпели бы, в общем. Да только теперь
Капризница прячет побои за воротничками.

Влюбленные мальчики пишут картины другим,
Усталые братья стирают контакты и адрес.
И девочка думает: "Что же я, господи, маюсь?
Пусть катятся, господи, к черту. Не им же одним!"
Супруг напивается, лупит, скулит, мол - кретин!
Он вот, мол, женился, и вот, мол - какая досталась.

У девочки-дурочки в общем-то и не болит.
Есть домик на Уайлдборн-стрит и массаж по субботам.
Супруг протрезвеет, поплачет, подыщет работу.
Она извинится, состряпает кофе, простит.
Но все-таки жалко, что больше никто не звонит
Из тех, кто остался безревностным и беззаботным.