Хрупкий мир принцессы ночных фантазий

Этот дневник будет использовать мною в большинстве своем для "поддержания своего внутреннего графомана", как говорит мой любимый преподаватель Практической Журналистики Алексей Цыганов. А на данный момент графоманство мое можно рассматривать с двух сторон - выполнения творческих сзадний [ИСЖ] (Института Современной Журналистики) и личного творчества, то есть стихов и сказок в стиле фентэзи. Таким образом, никакой отсебятины и личного вы здесь не увидите, точно так же, как и в подобном творении на Livejournal

Обычно, когда один автор начинает писать похожие по сюжету произведения, это навевает на читателей скуку. Кто бы мог подумать, что подобное может случиться с таким признанным награжденным многими литературными премиями писателем, как Алексей Пехов? Но, что мы видим? В мае 2010 выходит роман «Страж» и практически следом в июле 2011 в соавторстве с Еленой Бычковой и Натальей Турчаниновой появляются «Заклинатели».
Стоит отдать Алексею должное так же в том, что он, как и прежде, легко и просто погружает читающего в свой проработанный мир. Коренным отличием «Заклинателей» можно назвать разве что тот факт, что духи видят заклинателей в образе животных. В остальном же, мир заклинателей слишком похож на мир стражей. Да, перед нами уже не Людвиг, а Рэй, но те же формулы заклинаний и знаки, действующие только на злых или добрых духов, та же команда друзей, якобы работающих поодиночке, даже девушка имеется, только зовут ее уже не Гертруда, а Нара. Все это мелочи, в корне не меняющие сюжета. Неужели кончилась фантазия? Нет, думаю, в подобное верить не стоит. Создается впечатление, что автору очень понравился созданный ранее мир, он считает историю Людвига недосказанной, поэтому просто сменил имена героев и решил продолжить повествование, назвав это «Заклинатели», да еще и в соавторстве. Так сказать, заигрался малость, решив угодить дамам, а у нас с вами создалось вполне закономерное ощущение дежа-вю.
Вердикт: Если уж так полюбилась история – продолжайте серию, сударь, начиная же что-то новое – начинайте с чистого листа, о другом и про других героев, а не морочьте читателям головы.
Преданным поклонникам Пехова, конечно же, можно приобрести «Заклинателей» ради полноты коллекции. Ну, а остальным любителям фентэзи я предоставляю выбор – либо лично Пеховский «Страж», либо соавторские «Заклинатели», ибо книги практически идентичны.

[Для журнала “Мир фантастики”]

При упоминании имени Александра Невского первое, что всплывает в моей памяти это картинка из школьного учебника истории, где изображается некий древнерусский исполинский богатырь в латах, шлеме и кольчуге, опирающийся на меч, который, как мне помнится, по информации все того же школьного учебника «был настолько тяжел, что разве только шестеро молодцов поднять могли, а Александр один поднимал». Одно это уже наглядно демонстрирует, насколько широка выдумка русская и как же нам хочется, чтоб защищали нас славные витязи, а если уж правитель, так неустрашимо-мудрый – такой, какого нигде больше не сыскать! Вот она – наглядная иллюстрация слов М. Хитрова «единственное средство сколько-нибудь помочь горю – это самому автору проникнуться глубоким благоговением и любовью к предмету изображения и чутьем сердца угадать то, на что не дают ответа соображения рассудка» .
Но если хотя бы на мгновение предположить, что все вышесказанное правда, то получается идеальный воин. Что-то я не помню, чтоб за дела ратные канонизировали, ведь убийство – смертный грех. Так почему же тогда князя причислили к лику святых?
Оказывается, все предельно просто: Ледовое побоище на Чудском озере и Невская битва в устье реки Ижоры стали знаковыми для автора Жития святого князя Александра Ярославовича вовсе не потому что демонстрируют удаль князя, а потому что были войнами за веру христианскую. Таким образом, Александр здесь выступал как радетель за православие, которое благодаря этим сражениям осталось незыблемым. Скорее всего, из-за этого летописцы и приукрасили события Ледового побоища как мог: в нескольких летописях указываются немногим разнящиеся цифры от 400 до 500 убитых и 50 плененных врагах. По сведениям же немецкого летописца потери его собратьев куда меньше – всего 20 убитых и 6 плененных, что для Ордена, насчитывающего всего около сотни рыцарей уже довольно существенно, но все же, как я уже говорила, размах фантазии русской соразмерен разве что с масштабами страны. Как известно, в условиях феодальной раздробленности, чем грознее выглядит предводитель, чем выше его авторитет среди народа и в соседних странах, тем больше почета среди своих и меньше вероятность иноземного вторжения.
В этой связи возникает другой вопрос: почему же такой сильный и смелый Александр Невский не воспротивился татаро-монгольскому нашествию на Русь, продолжая подчинительную политику своего отца? И почему не поддержал политики Ярослава в отношении католической религии?
О контактах между римским папой Иннокентием IV и Александром Невским говорят несколько источников – две папские буллы и Житие самого святого князя. Согласно историческим сведениям на первую буллу Иннокентия IV Александр ответил положительно, но при приезде папских послов объявил им: «От вас учения не приемлем» , так как к тому времени уже побывал в стане Золотой Орды. Невский решил отказаться от католической помощи и поддержки, и послужили этому четыре фактора: «1) В ходе двухгодичной поездки по степям Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи Монгольской империи, делавшей невозможным противостояние ей своими силами, с другой — понять, что монголы не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах Александра от крестоносцев, для действий которых в Восточной Прибалтике был характерен непосредственный захват территории и обращение населения в католичество. 2) После возвращения на Русь в конце 1249 г. к Александру, скорее всего, дошли сведения о безрезультатности для дела обороны от монголов сближения с Римом Даниила Галицкого. 3) В 1249 г. фактический правитель Швеции Ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причем сделано это было с благословения папского легата. Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода и Александр имел основания расценить происшедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии. 4) Упоминание в булле от 15 сентября 1248 г. возможности построения католического кафедрального собора в Пскове неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, т. к. ранее епископия была учреждена в захваченном немцами Юрьеве, и поэтому предложение о ее учреждении в Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями Ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240—1242 гг. в руках крестоносцев. Таким образом, решение Александра прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы» .
Я считаю, что князь Александр, будучи не менее дальновидным политиком, чем его отец, понимал, что в условиях постоянных усобиц договориться с соседями будет трудно, а одному ему не выстоять – он только погубит народ, который и так немало пострадал во время захвата земель Золотой Ордой. Да, призыв войск хана для укрепления собственной власти, если таковое имело место быть, никак не может рассматриваться мною в качестве благого деяния при рассмотрении личности князя Александра Невского как политика, но сотрудничество с монголами вполне оправданный шаг. «Сопротивление власти Орды пока было безнадежным, а потому содействие Орде в покорении русских земель характеризовалось как политическая прозорливость и мудрость» . Кроме того, желая владеть Русью татаро-монголы не навязывали славянам своей веры, хотя их государство тогда уже исламизировалось.
Можно долго рассуждать о правоте или не правоте религиозной и межгосударственной политики Александра Невского, но как историки, так и я в большей степени опираемся на свои домыслы, так как ни у кого из нас нет машины времени, чтоб переместиться на Русь начала XIII века и с точностью сказать как все было на самом деле. Лично для меня Невский навсегда останется хорошим политиком и отличным воином, а потом уже князем, причисленным к лику святых, так как в моем понимании святость определяется праведным образом жизни, соблюдением всех православных постов, а не религиозными войнами. Иначе, стоит канонизировать половину наших солдат, воевавших в Чечне и Афганистане, которые не отреклись от своей веры даже под страхом смерти.

Экранизация романа Джорджа Р.Р. Мартина из цикла «Песнь льда и пламени».
Семь королевств Вестороса жили вполне спокойно, объединенные железным троном, на котором восседал король Роберт Баратеон. Но часто тихие времена – времена заговоров и то, что еще вчера казалось незыблимо-спокойным, завтра поднимет бунт. Многие знатные роды Вестероса начинают борьбу за власть. Тогда король Роберт призывает ко двору своего верного друга лорда Эддарда Старка, в надежде на то, что лорд Севера, как и много лет назад, поможет ему удержать трон.
Во времена смуты и дворцовых интриг мало кто догадывается, что влиятельные Ланистеры и воинственные южные племена кхалов, грозящие не меньшим кровопролитием – не единственная угроза королевству. Далеко на севере, за великой Стеной бродят племена одичалых, воют белые ходаки, просыпается древнее зло…
Змеиный клубок противоречий, раздирающих сем королевств, закручивается все сильнее. А зима близко. И она может оказаться вечной.

Все вокруг говорят: «Запоздала ты, Настя, с рождением лет на триста! Тебе бы в галантный век смелых рыцарей и прекрасных дам…» Я согласна, моей душе не место в XXI веке высоких технологий, дайте мне машину времени и пару часов на обдумывание: что же мне все-таки ближе – Япония или Франция?
Все равно, что сравнивать самурая и рыцаря – когда-то оба они казались мне безумно похожими, знающими, что такое честь и преданность, разве что с разными менталитетами. Но более глубокое изучение этого вопроса показало, что мое представление об этом отличается от исторической действительности.
Рыцарство появилось в эпоху Карла Великого, а может быть и ранее. Предполагается, что молодые воины, видя несправедливое разорение семей, потерявших главу, клялись отомстить за них и сдерживали свое слово. «Похвалы прекрасного пола мужеству, желание отличиться блистательными подвигами воспламеняли сердца молодых дворян, и они с нетерпением ожидали того возраста, когда им дозволялось опоясаться мечом, сразиться копьем, словом обратиться в рыцаря. Таким образом, феодализм вызывал личную храбрость, а опасности, среди которых жили в то время люди, требовали энергии и характера. Тогда оружие было в игрушку, турниры – препровождением времени, война – ремеслом, а общество – настоящим полем битвы».
Воины-самураи начали появляться, предположительно, в VII-IX вв. н.э. Когда японцы высадились на острова, то им понадобились военные отряды для борьбы с аборигенами, населявшими в то время Японские острова. Из таких отрядов впоследствии и образовались воины-самураи, вернее сначала они назывались «буси» (от яп. Бусидо – «путь воина». «Бусидо» – моральный кодекс самураев, свято чтимый многими поколениями японских воинов).
И воины-самураи, и рыцари набирались преимущественно из привилегированной знати. Бывало, что за особые заслуги таким воином мог стать и крестьянин, но так как содержать коня и покупать дорогостоящие доспехи нужно было на личные средства, такие случаи были крайне редки.
На мой взгляд, самое большое сходство между самураями и рыцарями заключается в главной вассальной обязанности как тех, так и других – защите сюзерена, его земель и трех сословий. Но, как стоящие во главе трех сословий, самураи не имели права ущемлять в правах крестьян и ремесленников («Поскольку все самураи находятся на службе и их долг состоит в том, чтобы уничтожать мятежников и разбойников, и обеспечивать спокойствие и безопасность трех сословий, даже самый последний из носящих это имя не должен совершать преступлений или несправедливости против этих трех сословий. То есть, он не должен требовать от крестьян большего, чем обычно, вознаграждения, и не должен силой заставлять их служить ему. Он не должен заказывать ремесленникам вещи и потом отказываться платить за них, он не должен забирать вещи у горожан и торговцев и заставлять их ждать своих денег. Следует всегда быть внимательным к этим людям, сочувствовать крестьянам в своих владениях и не причинять вреда ремесленникам». ) И самураи не смели пренебречь этими правилами.
В рыцарском уставе тоже есть подобные правила: «Щит их да будет прибежищем слабого и угнетенного; мужество их да поддерживает везде и во всем правое дело того, кто к ним обратится. Да не обидят они никогда никого и да убоятся более всего оскорблять злословием дружбу, непорочность, отсутствующих, скорбящих и бедных» , но на деле крестовые походы, организованные папой Римским под эгидой христианской веры, показывают нам рыцарей совсем с другой стороны.
«В «Бусидо» два вида правил, в каждом из них по два типа. Два вида правил - это обычные и необычные. Обычные относятся к чиновникам и воинам, а необычные - к армии и битве. Так как «самурай – это чиновник на случай беды», то он должен быть «искушен во всех четырех типах двух правил. Быть искушенным только в двух типах обычных правил достаточно для исполнения долга простого рыцаря, но тот, кто несведущ в необычных правилах, не сможет стать командующим или высшим офицером. Самое важное здесь следующее: все самураи должны понимать и помнить, что невозможно занять высокий пост без глубокого изучения необычных правил».
«Правила для воина касаются занятий фехтованием, обучения владению копьем, верховой езде, стрельбе из лука и мушкета и всему тому, что необходимо для военного дела – все это необходимо самозабвенно изучать и практиковать, чтобы быть дисциплинированным и непоколебимым. Если эти два кодекса самурая и воина хорошо поняты, обычные правила можно считать завершенными, большинству людей они покажутся достаточными для доброго воина или чиновника. Все они снимают церемониальные одежды, облачаются в доспехи и с оружием в руках наступают на земли врага».
Удивительно другое, этот свод правил самурая настолько досконально проработан, что может касаться внешне, казалось бы, совершенно не относящихся к военной деятельности мелочей, как «мыть руки и ноги вечером и утром и принимать горячую ванну, чтобы всегда быть чистыми. Самурай должен каждое утро приводить волосы в порядок и правильно брить лоб. Он должен всегда носить подобающую случаю церемониальную одежду, иметь при себе два меча и веер на поясе. Принимая гостя, он должен относиться к нему с этикетом, приличествующим его рангу, и избегать пустых разговоров. Даже чашка риса или чая должна браться в руки должным образом, без малейшей неряшливости и с сохранением бдительности». Подобные подробности позволяют сказать, что «Бусидо» это в большей степени образ жизни воина-самурая.
У рыцарей тоже был «Кодекс Чести», но он в отличии от «Бусидо» не содержит подобных подробностей и объяснений и тем самым напоминает некий свод правил:
«\"Рыцари обязаны бояться, почитать, служить любить Бога искренно; сражаться всеми силами за веру и в защиту религии, умирать, но не отрекаться от христианства».
«Они обязаны служить своему законному государю и защищать его и свое отечество».
«Щит их да будет прибежищем слабого и угнетенного; мужество их да поддерживает везде и во всем правое дело того, кто к ним обратится».
«Да не обидят они никогда никого и да убоятся более всего оскорблять злословием дружбу, непорочность, отсутствующих, скорбящих и бедных».
«Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками; но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдой».
«Да повинуются они начальникам и полководцам, над ними поставленным; да живут они братски с себе равными, и гордость и сила их да не возобладают ими в ущерб прав ближнего».
«Да не вступают они в неравный бой: несколько против одного, и да избегают они всякого обмана и лжи».
«На турнирах и на других увеселительных боях да не употребят никогда острия меча в дело».
«Честные блюстители данного слова, да не посрамят они никогда своего девственного и чистого доверия малейшею ложью; да сохранят они непоколебимо это доверие ко всем и особенно к своим сотоварищам, оберегая их честь и имущество в их отсутствие».
«Да не положат оружия, пока не кончат предпринятого по обету дела, каково бы оно ни было; да следуют они ему и денно, и нощно в течение года и одного дня».
Согласно кодексам чести рыцарей и самураев воины должны быть храбрыми, скромными, готовыми к самопожертвованию, должны быть преданы своему господину, иметь чувство глубокого патриотизма и не бояться смерти. Но у рыцарей кодекс – это свод правил, а как известно, у всяких правил есть исключения. А у самураев «Бусидо» – сама жизнь, течение которой нельзя нарушать.
Каждый знает, что основа морально-этического воспитания закладывается в детстве. Как же воспитывали будущих самураев и рыцарей?
В самурайском «Бусидо» говорится, что самурай, как стоящий во главе трех сословий, призван управлять и потому обязан быть хорошо образован и глубоко понимать причины вещей. Но во времена внутренних войн юноши часто рано отправлялись на поле боя, где боевые умения были гораздо важнее, что практически приводило их к безграмотности. «Когда же Империя находится в мире, следует в семь-восемь лет познакомить ребенка с Четверокнижием, Пятиканонием и Семикнижием, а также обучить каллиграфии, чтобы он запомнил, как писать иероглифы. Затем, когда ему исполнится пятнадцать или шестнадцать, его следует обучать стрельбе из лука, верховой езде и всем другим воинским искусством, ибо только так самурай должен воспитывать своих детей в мирное время» .
Что же касается рыцарей, то на сей раз в плане возраста воспитуемых их правила полностью совпадают с самурайскими. До семи лет мальчик рос с матерью, затем начиналось его рыцарское воспитание, которым занимался отец вплоть до четырнадцати лет. Оно заключалось в умении обращаться с соколом, охотиться с собаками, биться на палках, сражаться на мечах и копьях. Потом отрока отправляли ко двору сеньора, где он служил пажом, а затем оруженосцем. И только по достижении двадцати одного года его посвящали в рыцари. Посвящению в рыцари сопутствовало множество религиозных таинств и обрядов. «Молитвой, строгим постом и чистосердечным раскаянием в грехах новик несколько дней готовился к посвящению. После исповеди и благоговейного приобщения Св. Тайн, его облекали в белую, как снег, льняную одежду – символ непорочности, необходимой в рыцарском звании. В этом одеянии кандидат отправлялся в церковь на ночное бдение. Там, перед алтарем Богоматери или своего патрона, подле надгробных памятников с изваяниями принцев и великих воителей, преклонял он колена и, сложив руки крестом, с поникшим взором, проводил всю ночь в молитве и размышлениях, вспоминал усопших героев и молил Творца сподобить его такой же подвижнической жизнью и смертью».
У самураев же, как такового обряда посвящения не было.
Причиной немаловажного сходства между самураями и рыцарями можно назвать принадлежность к военному сословию. Во все времена, во всех народах и религиях принадлежность к военным демонстрирует как моральную, так и физическую силу человека, а значит, налагает определенную обязанность защиты слабых и неумелых. Тогда не важно – японец ты или француз, какую веру ты исповедуешь и сколько раз в день возносишь молитвы своему богу. Причинно-следственная связь здесь тоже будет только одна – если родители с детства воспитали в тебе чувство любви к своей Родине и сострадания к слабому, а общество развило эти чувства в верном направлении, то у тебя уже не будет сомнений в случае возникновения необходимости пожертвовать жизнью за свои убеждения на войне. Именно это у всех народов всегда называлось Долг.
Да, возможно, у рассматриваемых нами групп разное отношение к жизни (вспомнить опять же, тех несчастных крестьян, которых средневековая Европа заставляла вечно работать на благо государства, словно рабов. И находился не один рыцарь, а множество, способных втоптать крестьянина в грязь, ставящих себя много выше него, в то время как самурай относился к таким людям с неизменным уважением. Причина этого проста и кроется в религии. Христианский бог, каким бы идеальным правителем для идеального государства он не был – где-то там, далеко, на небе, и накажет за мои грехи только, когда я попаду к нему на суд, а значит сейчас можно и согрешить, что в корне отличается от японского суеверия, веры в духов, присутствующих повсюду), но готова поспорить, что не об этом думал каждый из них на поле боя. Вне зависимости от всех кодексов и обетов, даваемых перед битвой, воины вспоминали близких и родных, тех, кто был им дорог, тех, к кому они не могли позволить притронуться врагам. В такие моменты чувство долга придавало им силы бороться.
Я считаю, что причина всех сходств и различий между рыцарями и самураями – это разные религии.
Формирование самурайского кодекса «Бусидо» происходило строго под влиянием буддизма, а буддизм тесно связан с государственной властью. «В наши дни закон государя и закон будды слажены друг с другом, как колеса повозки и как крылья птицы. Если одного из двух не будет, птица не сможет лететь, повозка не сможет ехать. Как же закон государя останется без закона будды? И как же закон будды останется без закона государя? Итак, поскольку закон будды процветает, постольку и закон государя пышно цветет».
Рыцарство рассматривало религию отдельно от государственной власти. Рыцарские ордена христианской направленности (Орден Тамплиеров) считали Христа наилучшим правителем, способным создать идеальный Град Божий без бед и проблем. А «религия, видя в рыцарях защитников веры, опору слабого и бедного, смотрела с тех пор на рыцарство, как на священное воинство, достойное благодати небесной. С тех пор католическая церковь придала больше величия и важности этому героическому учреждению, освящая прием в рыцари своей пышною обрядностью. Рыцари, со своей стороны, при мысли о священном характере, в который их облекали, удвоили ревность и мужество, а народ возымел к ним больше уважения».
При раскрытии этой темы самым поразительным для меня было то, что и самураев и рыцарей воспитывали неустрашимыми перед смертью, а умереть в бою за своего господина считалось почетным и доблестным. Рыцарям Христовым даже не разрешалось иметь семью, а самурай в мирное время мог вести обычный образ жизни: ходить на службу, иметь дом, жену, детей, но в случае войны он должен был дать три обета: забыть дом, жену и жизнь.
По сути дела жизнь самураев и рыцарей не принадлежала им самим, как в прочем и во все времена жизнь военных – это исполнение долга, верность Отчизне и презрение смерти.

Итак, мысленно продолжаем фразу: «Через пять лет я…» – «… хочу стать писателем». Амбициозно? Да, но выполнимо.
«Хочу уметь свободно и красиво выражать свои мысли на бумаге» – это было моей школьной мечтой, которая потом превратилась в «Хочу написать книгу». Вот главная причина моей учебы в Университете Истории Культур. Конечно, можно было попробовать исполнить мечту и без литературного образования, но с ним гораздо легче. Не верю я, что самоучки многого добиваются в жизни. Таких самородков единицы. У меня же будет база, на которой я смогу развить свои писательские возможности.
Для расширения кругозора и пополнения словарного запаса я много читаю как классическую литературу, так и современные новинки. Изучаю иностранные языки, потому что это мне нравится и пригодится в будущих путешествиях. Так же мною сделан первый шажок в деле издания – пока что это сборник стихов, но за ним последуют сказки, а там и до книги недалеко.
Сюжет будущей книги уже есть. Как всегда, обычному человеку он может показаться безумным, но если хочешь сказать что-то новое – умей рискнуть. Все бестселлеры писались о том, о чем никто до автора и не думал. Так что вполне возможно, что через пять лет я напишу бестселлер и буду смотреть, как по нему снимает фильм тот, о ком я могла бы писать статьи.

Платон говорит: «Мир это не просто телесный космос, и отдельные предметы и явления: в нем общее совмещено с единичным, а космическое – с человеческим». Космос – это своего рода художественное произведение. Он – цельность единичностей. Космос живет, дышит, пульсирует, а управляется он силами, образующими общие закономерности. Космос полон божественного смысла, являющего собой единство идей вечных. По Платону, мир по природе двойствен: в нем различается видимый мир изменчивых предметов и невидимый мир идей. Мир идей являет собой истинное бытие, а конкретные, чувственно воспринимаемые вещи – они только тени вещей, их слабые копии.
Идея вещи есть нечто идеальное. Идея – это смысл, сущность вещи.
В платоновских идеях обобщена вся космическая жизнь: они управляют Вселенной. Они – вечные образцы, по которым из бесформенной и текучей материи организуется все множество реальных вещей. Платон трактовал идеи как некие божественные сущности. Они мыслились как целевые причины, заряженные энергией устремления, при этом между ними существуют отношения координации и подчинения. Высшая идея — это идея абсолютного добра, мировой Разум, ей подобает название Разума и Божества. Платон доказывает существование Бога чувством нашего сродства с его природой. Существенной составляющей мировоззрения Платона является вера в богов. Платон считал ее важнейшим условием устойчивости общественного миропорядка. По Платону, распространение «нечестивых воззрений» пагубно влияет на граждан, особенно на молодежь, является источником смут и произвола, приводит к попранию правовых и нравственных норм.
Трактуя идею души, Платон говорит: душа человека до его рождения пребывает в царстве чистой мысли и красоты. Затем она попадает на грешную землю, где, временно находится в человеческом теле, как узник в темнице. Появившись на свет, она уже знает все, что нужно знать. Она сама избирает свой жребий; ей уже как бы предназначена своя участь, судьба. Таким образом, душа, по Платону, – бессмертная сущность, в ней различаются три части: разумная, обращенная к идеям; пылкая; чувственная, движимая страстями. Разумная часть души – основа добродетели и мудрости, пылкая – мужества; преодоление же чувственности есть добродетель благоразумия. Как и для Космоса в целом, источник гармонии есть мировой разум, сила, способная адекватно мыслить самое себя, являясь вместе с тем активным началом, кормчим души, управляющим телом, которое само по себе лишено способности к движению. В процессе мышления душа активна.
По мысли Платона, высшее благо (идея блага превыше всего) пребывает вне мира. Стало быть, и высшая цель нравственности находится в сверхчувственном мире. Ведь душа получила свое начало не в земном, а в высшем мире. И облеченная в земную плоть, она обретает множество всякого рода зол, страданий. По Платону, чувственный мир несовершенен – он полон беспорядка. Задача же человека в том, чтобы возвыситься над ним и всеми силами души стремиться к уподоблению Богу, который не соприкасается ни с чем злым; в том, чтобы освободить душу от всего телесного, сосредоточить ее на себе, на внутреннем мире умозрения и иметь дело только с истинным и вечным.
На мой взгляд, здесь мы видим зачатки христианской религии, что подтверждает очень тесную связь философии и теологии. Мало того, мы можем предположить, что основные понятия различных религиозных верований произошли из различных философских учений. Но теология не единственный ребенок философии, так же эта наука в определенной степени может считаться первопричиной математики, физики, группы социальных наук, таких как логика, этика, социология… Из всего этого я могу сделать вывод, что философия необходима человеку для осознания изначальной причины, то есть глубинного смысла многих наук и явлений.

"Снежная Королева"

Если анализировать сказку Г-Х Андерсена «Снежная Королева» по методике В. Проппа, то вот что можно увидеть в авторском «подстрочнике»: Кая увозит из дома явное олицетворение самой Смерти – Снежная Королева. Целуя мальчика, она передает ему ощущение смерти, через которое инициированный обязательно должен пройти; волчий вой, раздающийся во время их путешествия, так же может служить показателем прохождения пути Смерти, так как волки – лучшие проводники в потусторонний мир.
Что же Герда? Героиня задабривает реку (а вода, тем более текущая – связующее звено между миром живых и мертвых) своими красными, в цвет крови, башмачками, чтоб та сказала ей, не забрала ли она Кая в мир иной. Затем Герде попадается на пути домик старушки-цветочницы, умеющей колдовать, которая отдаленно напоминает мне добрую ипостась Бабы-Яги из русских сказок. Но в этом случае старушка не пытается съесть девочку, а решает просто оставить себе, для чего расчесывает ее волосы волшебным усыпляющим гребнем. Сон здесь тоже можно рассматривать как один из видов смерти.
С этого момента, с каждым новым этапом своего продвижения к цели, девочка приобретает друзей и союзников – розы из сада цветочницы говорят ей, что не видели Кая под землей, когда волшебница заточила их туда; ворон с вороной знакомят ее с Принцессой и Принцем, которые дарят героине карету и теплую одежду для продолжения путешествия. Попадая к маленькой разбойнице, Герда пересекает еще одну архаичную границу между царством живых и мертвых – темный лес. Голуби маленькой разбойницы рассказывают Герде, что видели, как Снежная Королева увозила мальчика в свое королевство в Лапландии, и разбойница позволяет девочке продолжить путь верхом на своем северном олене. Лапландка и финка выступают в сказке как шаманки, призывающие добрые силы для главной битвы Герды со Снежной Королевой ради спасения Кая.
В этой сказке Герда приобретает очень много новых друзей и воспитывает в себе такие человеческие качества как вера, выносливость, сила воли, любовь и доброта к окружающим. Мне кажется, что весь путь Герды к Каю и есть ее инициация, именно в этом ее главное достижение.
На мой взгляд, отличие народной сказки от литературной главным образом в том, что народная сказка чаще всего передавалась из уст в уста, приукрашивалась, благодаря рассказчикам, и никогда не несла в себе религиозного уклона. А в нашей сказке мальчик читал «Отче наш», пытаясь отвязать салазки от саней Снежной Королевы, то же самое делала и главная героиня, входя в ледяные чертоги. Хоть литературная сказка и является обработанным в индивидуальной манере, либо лично созданным авторским мифом, все же, по множеству признаков хронотоп этой сказки архаичен. Как главный признак архаичности можно выделить то, что когда герои уходят – наступает зима и становятся холодно; а когда Герда и Кай возвращаются – наступает теплое лето, распускаются цветы, зеленеет трава…

Знаю, найдутся те, кто посчитает меня ненормальной, но это действительно то, чем я хочу сейчас заниматься, а времени и особой возможности нет.
Именно об этом я осмелилась написать в одном из заданий института...:


Сведения, полученные из интернета, просто не могли удовлетворить моей жажды знаний по этому вопросу. Что поделаешь? В такие минуты мне становится искренне жаль отсутствия архимиллионерского состояния в каком-нибудь швейцарском банке. Хоть трансатлантическую экспедицию в Нью-Йорк устраивай!
В последнее время интерес к вампирской тематике в литературе стал практически панмировым явлением, но если девчонка без образования попытается разобраться в этом с научной точки зрения, то все ее исследования явно получат антинаучное клеймо, а из ультрамодного бестселлера выйдет полнейший бред. Многие хотели бы верить в сверхъестественное, потому что нам часто не хватает волшебства, но потустороннего боятся. Кто способен поверить той, которая не может вместить в сознание значение слова «панъевропейский», прототипы героев которой живут на Манхэттене авторских снов? Они… гиперчувствительно реагирующие на смену лунных фаз, со своим вампиризмом и амфибизмом приходят только ночью… Писательница с такими образами являет собой архиопасный субъект для общества, достойный пожизненной прописки в психбольнице.

О любимых героях книг и фильмов я, кажется, могла бы говорить бесконечно! Заявляю это ни сколько не кривя душой, потому что во многом благодаря им, формировались мои идеалы человеческого характера, эпохи и мира, в котором хотелось бы жить.
Особой любви к чтению «со школьной скамьи» я не припомню, вернее началась она довольно поздно, но основательно - с «Войны и мира». Это сейчас я вижу причины своего упоения шедевром Л.Н.Толстого в ограниченности круга общения и душевной необходимости формирования идеала мужчины, а тогда просто утопала в описываемых событиях, жестком осуждении легкомыслия Натали Ростовой и безграничном восхищении князем Болконским. Вывод: мой мужчина должен быть военным.
Примерно тогда же проявилась еще одна моя страсть – галантный XIX век, времена монархии, карет, кринолинов, балов и дуэлей. При том, совсем не обязательно это должна быть Российская Империя, хотя своим рождением эта любовь обязана именно ей, а развитием главному герою серии детективных романов Бориса Акунина – Эрасту Фандорину. Эраст Петрович покорил меня своей рассудительностью, логичностью и непоколебимым спокойствием. Более уравновешенного и детализовано прописанного героя я не встречала! (Заметим, это говорит девушка не раз пытавшаяся читать детективы, но все же не нашедшая ничего лучше Акунинского Фандорина). Вывод: мой мужчина должен быть спокойным.
Итак, время шло, а тяга моя к дворцам, королям и интригам не только не гасла, но разгоралась еще сильнее, так что теперь классической литературы ей явно не хватало. На помощь пришли друзья, благополучно вручившие мне такое популярное сейчас фэнтези… Тут-то все и началось…
Возможно, прав тот, кто когда-то сказал, что самая первая заинтересовавшая книга оставляет самое яркое впечатление. Ею оказалась «Киндрэт. Кровные братья» Алексея Пехова.
Казалось бы, чему может научить сказка, пускай даже она и написана для взрослых? Оказывается многому. Есть тут над чем задуматься и очень… Поняла я это, читая цитаты из «Портрета Дориана Грея» Оскара Уайльда в эпиграфах к главам из «Киндрэт», а потом решивши прочитать «Портрет…». Сказать честно, в мастерски подобранных эпиграфах Пехова произведения Уайльда куда понятнее, чем «в чистом виде».
Тринадцать вампирских кланов кровных братьев, описанных автором, как тринадцать разных характеров, неординарных людей, которых одни принимают за пищу; вторые – за материал для опытов; третьи – безразличны к человеческой судьбе; четвертые – борются за мирное сосуществование с ними. И все же, светлая часть души любого вампира, затаившаяся где-то глубоко внутри, остается человеческой. И в этом безусловная заслуга писателя, сумевшего показать не столько кровожадное существо, к которому мы привыкли, но то, что даже вампир способен на настоящие чувства. Поразительно, но в романе, который я держала в руках, не было написано ни одного заклинания, в точности не описан ни один ритуал «вызова» и, не смотря на это, меня непреодолимо тянуло окунуться в мир Киндрэт, хотя бы ненадолго стать такой же как они – вечной, почти всесильной вампиршей…
Потрясающая книга с каждой страницей увлекала меня все глубже, в мир, кажется, уже совсем не нашей, а кровавой Столицы… Вампирской Москвы, с ее цветными ночами и узкими улочками, напоминающими старый Париж… Именно здесь, в своих особняках и шикарных квартирах, обстановку которых можно представить с точностью до цвета мрамора пола и звука острых шпилек идущей по нему девушки, живут Киндрэт – вампиры, с поразительно точно и ярко воображаемой внешностью, монерами, мимикой, жестами, фразами…
И каждый раз, закрывая твердый переплет, я вновь и вновь рассматривала свои руки – вдруг на ладони вспыхнет изумрудно-зеленый огонь – и мысленно повторяла: «Крис! Кристоф!!» - в надежде услышать точно такое же мысленное: «Слышу. Уже иду» от своего любимого бургундского рыцаря без страха и упрека Кристофа Фредерика Де Альбьера – Мастера Смерти Клана Кадаверциан. Вывод: мой мужчина должен любить меня и быть верен, как Кристоф Флоре.