Цитата сообщения Марианна_Ви Как я была маленькой-5

Коса, телевизор и первоклассница

Вскоре мы переехали на новую квартиру. Это было большим событием в нашей жизни и большим везением – в то время (лето 1956 года) жилищное строительство было небольшим, отдельного жилья всем не хватало, радовались любому жилью. Люди жили в коммуналках – больших квартирах с одной на всех кухней, с общей умывальной и туалетом. В кухне стояла большая плита, которая топилась углем или дровами, поэтому в квартирах были специальные дровенники – комнатки, где держали уголь и дрова. (Позже плиты в квартирах сломали и на столах, накрытых клеенкой, появились керосинки и керогазы.) В квартирах этих пахло щами, горелой кашей, убежавшим молоком, чадом от блинов, кошками. В коридорах теснились сундуки, ящики, на стенах висели корыта для купания и тазы для стирки, велосипеды, здесь же на веревках сушилось постиранное белье. На всю квартиру был один-единственный телевизор: перед крохотным экраном была большая полая линза, заполненная водой, которая увеличивала изображение. Вечерами в комнату к тете Нине приходили соседи со своими стульями и табуретками, усаживались рядками и затихали – чудо телевидения еще только входило в нашу жизнь, и относились к нему очень уважительно. Хозяйка этого телевизора обладала еще одной редкостью: у тети Нины была необыкновенной красоты коса пшеничного цвета, в руку толщиной и длинной почти в пол. Носила она ее, укладывая вокруг головы наподобие венца. Тяжеленная коса оттягивала голову назад, и у тети Нины вид был поистине королевский, почти надменный. Вечером она частенько жаловалась на кухне, как ей тяжело носить косу и как сильно болит голова от шпилек, которые удерживают прическу: «Надо отрезать ее к шуту!» – говорила тетя Нина печально и обреченно, и вся кухня хором уговаривала ее не делать этого святотатства – разве ж можно губить этакую красоту! Тетя Нина довольно улыбалась, вставала с табурета, потягивалась всем своим молодым гибким телом и с кошачьей грацией удалялась в свою комнату под восхищенные взгляды мужчин и недовольное шипение примусов и их хозяек. Так я впервые встретилась с женским лицемерием.
Надо сказать, что и в коммуналках комнат для всех семей не было – просторные внутренние фойе на всех этажах огромного дома с круглой аркой на Китайской улице, продуваемой всеми ветрами сразу, (на противоположной стороне улицы, на углу был магазин «Золотой рог» – вывеска золотом по черному фону) разгородили на «квартиры», в одну из которых мы и въехали. Фанерные стены (папа, встав на цыпочки, легко доставал вытянутой рукой край этой стены) не доходили до высоченных потолков, слышимость была полная – благо, что не видимость. Освещение было тусклым и слабым – потолки-то высоко! – а отопление недостаточным, из-за этого и малышки, и я часто болели. Из-за частых болезней я была тусклой, вялой, в школе отставала и радости родителям успехами в учебе не доставляла. А с первым школьным днем получилась целая трагикомедия, о которой мне рассказывала мама. Собрали девочку в школу, все как полагается: форма, белый передничек, новенький портфель, аккуратные косички-бантики, букет и др., и пр. Первоклашек увели в класс, рассадили по местам, умильные мамаши и папаши в щелочку у двери подглядывают одним глазком по очереди. Дошла очередь и до мамули. Она нашла взглядом свое чадо и остолбенела – сидит ее дочь, сложив руку на руку, с выпученными глазами, открытым ртом и тупым выражением лица. Мама еле дождалась окончания уроков, встретила меня у порога школы и засыпала вопросами – как зовут учительницу, что она говорила, что задано на завтра из уроков… Дитятко только сопело носом и ни на один вопрос не могло дать вразумительного ответа. Мама в панике к бабушке – она у нас идиотка, наверное! Бабушка успокоила маму – да брось, да перестань, все нормально! - а сама стала ко мне внимательнее присматриваться. Наблюдала какое-то время за моим поведением и – «Лиль, она ведь ничего не слышит у нас!» Стали шептать за моей спиной, чтоб я по губам не догадалась, что мне говорят – не реагирую! Вот тут-то поняли – слава Богу, не придурок! – и забили тревогу. Таскали меня по врачам, папа возил в военно-морской госпиталь, где седоусый хирург плакал, прочищая мне больные ушки и вкладывая турунды с лекарством – «Гнойный отит обоих ушей здоровенных мужиков с ног валит, как же эта кроха все вытерпела?!.» То ли еще в поезде меня продуло, то ли осложнение после тяжелейшей кори, которую я перенесла уже во Владивостоке – кто знает, но лечили меня долго и тщательно, слух восстановился, а с ним пришла и живость детская, и радость бытия.
Школу во Владивостоке я помню плохо – часто болела в сыром и ветреном климате Приморья и пропускала занятия месяцами. В памяти сохранился памятник Сергею Лазо где-то недалеко от школы в скверике и маленький дощатый кинотеатр недалеко от дома, куда по воскресеньям я ходила смотреть детские фильмы и мультики – там я замирала от тревоги за «Судьбу барабанщика», плакала о «Серой Шейке», восторгалась смелостью, спортивностью и чувством товарищества маленьких футболистов из «Необыкновенного матча». Да вот еще вспоминаются ветра, которые дули мне навстречу, когда я возвращалась из школы и которые просто выдували меня пушинкой из арки – вечер, темно, фонари сквозь туман горят тускло и желто, под ногами сырой скользкий тротуар, я налегаю грудью на упругий ветер, сопротивляюсь ему – вот еще чуть-чуть, и я осилю небольшой уклон и войду в арку, а там и до подъезда рукой подать…не тут-то было! Ветер не пускает меня, держит, толкает в грудь и через минуту я уже снова внизу и снова начинаю подъем. Настоящим счастьем было пристроиться за кем-нибудь из взрослых – если кто-то возвращался домой через ту же арку, я просто пряталась за широкой спиной и уже без особых трудностей одолевала препятствие. Дома мама и бабушка встречали меня, согревали, расспрашивали о школьных новостях и сажали за стол – то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Я с удовольствием поедала крабов, поджаренных на сковороде – нет, только представить себе подобное варварство! (Каждый раз, стоя в предновогодних очередях во времена «брежневского застоя» за баночкой крабов – «Одна банка в одни руки!», кричала из-за прилавка грозная дама в неряшливом фартуке – я вспоминала крабовые пиршества моего детства! Кстати, бананы я первый раз тоже попробовала во Владивостоке и ела их потом неограниченными количествами.) Очищенное белое крабовое мясо продавалось замороженным и спрессованным в килограммовые брикеты. Бабушка надрывала нарядную картонную упаковку, разворачивала пергаментную бумагу и выкладывала брикет крабов в горячее сливочное масло на сковороду, подсаливала и прожаривала как картошку! И ели мы их именно как картошку – со сковороды, горяченькими, да еще с огурчиком солененьким!

Серия сообщений "Как я была маленькой":

Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 4 - Как я была маленькой - 3
Часть 5 - Как я была маленькой - 4
Часть 6 - Как я была маленькой-5
Часть 7 - Как я была маленькой - 6
Часть 8 - Как я была маленькой - 7
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...