Такой больничный конвейер — каждый день, и нет ему конца... Разве что все мужики дружно бросят пить, курить и работать...

Лежу и, чтобы хоть немного отвлечься от нестерпимой боли, представляю русскую литературу в виде огромного поля цветов. Каждый писатель — цветок. Белла Ахмадуллина — лилия, Сергей Есенин — ромашка, Михаил Шолохов — наверное, степной ковыль, Василий Белов — василек. Вдруг в палату открывается дверь и четыре девочки-медсестры за руки и за ноги вносят мужчину.

Положили его на пол рядом со мной, передохнули чуть-чуть и - оп-па! - забросили его на соседнюю койку. Спрашиваю жену больного:

- Что с ним?

- Пил десять суток день и ночь! Почему пил — и сама не знаю: мы любим друг друга, у него любимая собака...

Правда, как добавила жена, он год нигде не работает, хотя — первоклассный столяр.

Пришел доктор. Ходит вокруг койки, да так, что скрипят половицы под линолеумом.

- Сделайте мне укол, - попросил открывший глаза больной.

- Зачем? - удивился доктор.

- Мне плохо...

- Плохо — это хорошо! - философски и с пафосом изрек доктор.

Пока я соображал, как может быть одновременно «плохо — это хорошо», больного вырвало одной зеленью.

- Ну вот, и укола делать не надо! - обрадовался доктор.

На следующий день больному сделали рентген. Врач прокомментировал снимки так:

- Печень — пропил, почки — пропил, поджелудочную железу — пропил.

- А что у меня осталось? - подал голос больной.

- Ну, что-то и осталось, если еще живой.

Читать далее