Транслит Проверить орфографию
Намедни утром я проснулась рано, таскала все берёзовы дрова да затопила наконец-то баню. В предбаннике разделась догола — и убрала цинкованную шайку (лежала сверху тут, мозоля глаз). Ты мне разлечься, шайка, не мешай-ка, теперь тут ляжет мой изрядный таз! Я поддала на камни и железо, горячий пар ударил в потолок — и я наверх стремительно полезла и заняла собою весь полок. В каком-то смысле я лежу напрасно, хотя от жара стало веселей. Меня, такую, написать бы маслом, да нету Тициана на селе. Теперь картина в деревнях иная, у женских тел совсем не тот масштаб. Поизмельчали русские Данаи, совсем не стало живописных баб. Вредна природе нашей сухощавость, у наших женщин должен быть обхват. Вот и лежу, маленько опасаясь, как бы случайно мне не похудать. А полежавши, веники хватаю (на зиму я их запасла до ста) — и до изнеможения стегаю вполне определённые места. Мой веник разлетается капризно, беру другой —и тот летит вослед. Какой-то приступ садомазохизма. (Как мне учёный говорил сосед). И тут в пылу неистовых движений, в парном угаре банного тепла я ощутила вдруг прикосновенье того, с кем эти веники рвала. Автор:Владимир Годлевский
