Ступенька первая. 22 июня 2009 года. «Не подставляйся, милочка».
— Не ожидал от тебя, Анжела, подобной жестокости… — оторопело выдохнул Леон. — Ты же просто растоптала ее работу.
Они с Кеннеди сидели в ее рабочем кабинете, и пили вечерний чай, попутно обсуждая прошедший экзамен на получение сотрудниками «убойного отдела» профессиональных степеней. Крови на сей раз пролилось много: из десятерых претендентов только половине удалось доказать свое право на третью категорию, вторую, первую и высшую Анжела не дала никому, одну сотрудницу она вообще выгнала с защиты, поскольку девушка, вызубрив материал, не понимала его сути.
— Здесь нет никаких личных счетов, Леон, — ответила она, включая чайник еще раз. — Санса Ланнистер не заслужила ни степень, на которую она претендовала, ни права носить полицейскую форму. В нашей профессии недопустим дилетантизм. Санса отличная дочка политика, она красиво говорит, умеет выгодно подать себя и влиятельного папу, ладит с самыми злобными писаками, хорошо смотрится на фотографиях возле детей из приютов, когда занимается благотворительностью, но качеств, необходимых для работы в полиции, у нее нет. Она не компетентна. Что я ей и сказала.
— Да, причем публично, и в бестактной форме, — нахмурился Леон. — Твое мнение об аттестационном деле Сансы Ланнистер недопустимо высказывать даже наедине с соискателем степени. Извини, конечно. Будь на ее месте я, ты бы вела себя куда более деликатно.
— В случае с тобой мне бы не пришлось устраивать критический разбор твоей работы, — Анжела сейчас мечтала нежным прикосновением разгладить эту сердитую морщинку, пролегающую между густыми бровями мужчины. — Потому что ты, не в пример этой великосветской бесталанной дурочке, обладаешь всеми навыками, знаниями и умениями, необходимыми для офицера полиции. И не надо обвинять меня в трусости либо подлости, давая мне понять, что я жестко разговариваю только с теми, кто по умолчанию не может дать отпор. Или с кем я не нахожусь в дружеских отношениях.
— Ну — у - у, во- первых, ты зря считаешь меня безупречным, — фыркнул Леон, вспоминая свой первый и последний рабочий день в качестве полицейского. — Я не очень- то пунктуальная личность, госпожа начальник «убойного» отдела. Знаешь, почему я пережил Раккун — сити? Да проспал утром, прилично так опоздав. Это в первый- то день работы! Когда, наконец, я, весь в мыле, прибежал к месту службы, живых людей там уже не было. Пришлось срочно уделывать всех, кто хотел нами с Клэр, Шерри и Эйдой закусить, а потом рвать когти из города, пока его не сожгли напалмом к чертовой матери. Второе, дорогая моя Анжела — я вовсе не считаю тебя трусихой. Другие люди, наоборот, боятся трогать детей высокопоставленных родителей, всячески, перед ними заискивая и ища возможность заслужить их расположение. Ты же не даешь им спуску, привлекая к ответственности наряду с теми, у кого нет папы- президента или матушки- министра. В глазах правосудия у тебя все равны. И ты на редкость честный шеф, не позволяющий себе иметь фаворитов.
— Спасибо, Леон… — восхищенно выдохнула она, будто случайно трогая запястье собеседника.
— Всегда, пожалуйста, как любит отвечать Эйда, — Кеннеди не стал высвобождать руку. — Но ты, извини, ударилась в иную крайность. На примере Сансы я вижу, как ты не упускаешь случая доказать человеку из высшего общества, что он не представляет никакой ценности без папы и мамы. Он или она, по твоему мнению, ничтожество, если отнять у человека отца-президента и маму, работающую в министерстве на серьезной должности. Знаешь, почему Ингрид Ханниган носит девичью фамилию своей бабушки по отцовской линии и никогда не появляется на торжественных мероприятиях в Белом Доме, игнорируя даже рождественские приемы? Она дочь министра обороны. И ей до сих пор приходится терпеть выходки вроде тех, что позволила себе ты по отношению к Сансе. Поверь мне, очень трудно и жить, и работать, зная, что все твои достижения люди приписывают высокопоставленному папе, а в тебе видят только чью-то глупенькую дочку. Поэтому Ингрид пришлось сменить несколько мест службы, прежде чем она оказалась у нас. Ты вот упомянула умение Сансы общаться с журналистами, сказала, что дочка бывшего президента может выставить и себя, и других в выгодном положении, а также признала наличие у нее дара слова. Неужели тебе оказалось мало этих ее сильных качеств? Им нашлось бы применение в вашей пресс-службе, давно уже конфликтующей с репортерами.
— Ладно, Леон, — Анжела состроила покаянную рожицу, — признаю, я обошлась с Ланнистер несправедливо. Завтра же при всех сотрудниках попрошу прощения и предложу ей перевод в отдел по связям с общественностью.
— Поздно, — Леон встал. — Санса уже уволилась. Шеф ее заявление подписал, и отрабатывать она не станет.
— Детский сад, — Анжела тоже поднялась, чтобы проводить гостя. — Теперь ты видишь, что я не так уж и не права, когда речь заходит о сынках и дочках высокопоставленных родителей, выращенных в тепличных условиях и не умеющих держать удар?
— Вижу, но останусь при своем мнении. Оно состоит в том, что ты слишком требовательна и абсолютно безжалостна. К себе, прежде всего. Анжела, дорогая моя напарница, твоя мечта соответствовать идеалу, живущему в воображении, так и останется мечтой. Попробуй хоть немного снизить планку, и жить станет намного легче.
— Не могу, Леон, — покачала головой Анжела. — В профессиональной сфере уж точно не могу. Не имею права. Знаешь, почему в нашей стране до сих пор сажают невиновных, преступники остаются на свободе, а убийства не раскрываются по десять и более лет? Да потому, что мы даем себе поблажки и считаем, будто можем ошибаться, когда проводим расследования. И еще в полиции слишком много случайных людей, принятых на работу благодаря родственным связям или протекции. Минимум треть из тех, кто носит полицейскую форму, не соответствует занятой должности.
— Не хочу отвечать банальностью, но человеку ошибки свойственны. Твои же косяки, особенно связанные с работой, после сегодняшнего экзамена обойдутся тебе очень дорого.
— Почему?
— Муж Сансы крайне злопамятная, умная и мстительная сволочь, — Леон надел куртку, и вынул из кармана мотоциклетные черные перчатки.- Я бы даже сказал, что его злопамятность патологическая. Он найдет, к чему подкопаться, чтобы расквитаться с тобой за обиду, нанесенную его жене. И мстить он будет жестоко. Будь осторожна, окей? Не давай ему повода навредить тебе.
— Окей, Леон, буду, — Анжела обняла его за шею. — Увидимся?
— Да, — Леон вежливо ответил на объятие, затем мягко отстранил женщину.- Увидимся как-нибудь.
— Леон… — Анжела хотела оттянуть расставание. — Может, как в прошлом году, возьмем неделю отпуска и отдохнем втроем? Ты, Шерри и я? Нравится тебе идея?
— Замечательная мысль, — улыбнулся Кеннеди. - Но, извини, не удастся. В обозримом будущем. Я уезжаю пока на полгода. Связи между нами в этот период не будет. Куда меня направили, тоже сказать не могу. Если что, звони или пиши Клэр, хорошо? Она передаст мне. Увидимся.
И Леон, по-братски ласково чмокнув ее в щеку, вышел. Анжела медленно проследовала к открытому окну. Стоя возле него, женщина увидела, как ее любимый упругим шагом следует к компактному красному вертолету, нагло припаркованному прямо перед управлением. Интересно, кто это там такой самоуверенный сидит за штурвалом…
— Клэр?! — Анжела не сдержала удивленного возгласа.
Странно. Почему она осталась на улице? Что помешало ей зайти вместе с Кеннеди? Хотя… Оно и к лучшему.
Тем временем рыжая бесовка выпрыгнула из «птички» и с воплем: «Леон!!!» повисла на шее Кеннеди, словно они не виделись лет десять. Блондин ответил ей не менее жарким объятием, расцеловав девицу Рэдфилд в обе щеки. Анжела грустно улыбнулась, глядя на эти дружеские приветствия. Она знала, что Клэр и Леон, вместе прошедшие через преисподнюю Ракун — сити, аэропорт Гарвардвилля и Бог знает какие еще переделки, давно стали друг для друга братом и сестрой. А еще они вдвоем опекали сироту Шерри Биркин, уехавшую на каникулы к старшим Рэдфилдам, живущим в Вайоминге. И, тем не менее, Анжела, видя, как Леон по пути к вертолету, беспечно болтает с Клэр, испытывала, нет, не ревность, ей каждый раз становилось больно и обидно оттого, что эти двое с самого первого дня знакомства держали ее на расстоянии, не позволяя Анжеле стать для них по — настоящему близким человеком. Исключения составляла лишь совместная работа, как например, в прошлом году, когда Клэр отлично изобразила жадную до легких денег провинциальную дурочку, чтобы поймать человека, продававшего молодых женщин в бордели. Операцию возглавляла Анжела, Клэр, ее старший брат Крис и Леон, находившийся в отпуске, не только дружно разработали дерзкий план, но и разыграли настоящий спектакль, результатом которого стали три десятка арестов, громкий судебный процесс и восемь пожизненных приговоров. Именно тогда Анжела и получила внеочередное повышение, заняв должность начальника «убойного отдела», причем не в Гарвардвилле, а в самом Вашингтоне, куда ее перевели с подачи сенатора Мэдлин Крэнстон, чью падчерицу детектив Миллер спасла тогда от незавидной участи секс — рабыни. Анжела тогда плакала от счастья, зная, что теперь встречаться с Леоном она станет чаще и дольше, а сотрудничество их будет куда более плодотворным. И, как она от души надеялась, не только сотрудничество. Хотя ее бывший шеф, относившийся к ней словно родной отец, попытался отговорить ее от радикальных и радостных для Анжелы перемен.
— Ты же не ради удачной карьеры стремишься в Вашингтон, дочка, — сказал он ей в тот вечер, когда пришел приказ о переводе. — Дело в этом мужчине. В Леоне. Ты любишь его. А вот он тебя просто терпит из вежливости, милая моя. Не смотри на меня столь гневно, Анжела, — примирительно поднял руки начальник. — Я хорошо знаю Леона. Поверь мне, любовь к нему принесет тебе одно лишь горе. Этот мужчина несвободен. С ней он встретился еще в Раккун — Сити, и она… Словом, тебе лучше забыть его. Ты не для него. У вас много общего, но…
— Простите, шеф, — твердо пресекла дальнейший разговор Анжела. — Я думаю, решения здесь принимать могу только я.
— Разумеется, дочка, — не стал спорить старый коп. — Просто я не хочу, чтобы ты впустую потратила свою жизнь на человека, не способного оценить твои достоинства.
— Вот тут вы ошибаетесь, — гордо ответила Анжела. — Леон меня очень высоко ставит.
— Ты для него не более чем напарник, — спустил ее с неба шеф. — Леон не видит в тебе женщину. И он, как ты уже сама поняла, жестко пресекает все твои попытки сблизиться с ним и его приемной дочерью.
— Нам всего лишь надо общаться чаще и дольше, — ответила она. — Эта некая отчужденность присутствует лишь потому, что мы встречаемся очень редко. У нас с Леоном работа, у Шерри учеба.
— Перестань сама себе лгать, милая, — грустно улыбнулся начальник. — Практически все ваши встречи происходят не по его инициативе, ты идешь к нему первая, а он из вежливости принимает тебя в своем окружении. Стоит вам расстаться, как он тут же выкидывает тебя головы. Прекрати перед ним унижаться, дочка. Он того не стоит. Ни один из нас, мужчин, не стоит. Что касается девицы Биркин, то твое присутствие ее раздражает.
— Я ни перед кем не унижаюсь, сэр, — отрезала она. — Прошли те времена, когда инициатива, исходящая от женщины, считалась непристойностью. Я благодарна вам за заботу обо мне, но более прошу вас не вмешиваться. Кроме того, я больше не хочу тут работать. Дело не в вас, вы всегда помогали мне, но я не буду напоминать вам, сколько издевательств и оскорблений я была вынуждена стерпеть после инцидента в аэропорту. На меня и сейчас кое- кто косо поглядывает, даже когда все в участке узнали правду. Я больше не желаю тут оставаться.
— Как хочешь, милая моя, — безропотно сдался шеф. — Но я кое- что скажу тебе о Леоне и его связи с той женщиной. Не строй иллюзий.
Больше он с ней на эту щекотливую тему не заговаривал. Безропотно отпустил, дав на прощание блестящие рекомендации. Все последующие годы они встречались только на официальных мероприятиях один–два раза в год, где Анжела старалась свести к минимуму контакты, как с бывшим боссом, так и с его сыном Саймоном, признавшимся ей в любви задолго до появления в ее жизни Леона. Хотя бы потому, что старый коп оказался прав: для Кеннеди Анжела так и осталась чужой. А еще женщину мучило острое чувство вины перед бывшим начальником, поскольку принятые ею решения невольно стали причиной катастрофы, окончательно разрушившей его семью. Сын ее шефа, Саймон, не желавший терять Анжелу (а он вообще обретал ее?), проснулся от многолетней спячки и начал уверенно продвигаться по карьерной лестнице, дабы снова оказаться рядом любимой женщиной. Хватался за сулящие повышение командировки, соглашался читать лекции дубоголовым слушателям, уехал на целый год в клинику Найтингейл и работал там охранником*. Что угодно, лишь бы заслужить очередную звезду на погоны и воссоединиться с Анжелой. Эти резкие перемены так сильно напугали страдавшую тяжелым психическим расстройством мачеху Саймона, что она, с большим трудом победившая алкоголизм, панические атаки и приступы неконтролируемой ярости, снова начала искать забвения в пьянстве, домашних драках и скандалах. На фоне очередного запоя у женщины случился острый психоз, и миссис Кирби отправили на принудительное лечение в больницу, откуда ее выпустили под строгий домашний арест (женщине запрещалось выходить даже на крыльцо), признав жену полицейского слишком опасной для себя и общества. Анжелу, естественно, ни шеф, ни и его сын, взглядом не упрекнули (права не имели в чем-то укорять), но она все же знала свою роль в случившемся несчастье. Ведь и босс, и его бедная больная жена, потерявшая двух своих дочерей от первого мужа (старшая девочка погибла в апреле 1994 года, младшая пропала без вести под Рождество 1999), считали ее членом семьи уже много лет. Миссис Кирби полагала, что вопрос брака Анжелы с ее пасынком давно решен, сама Миллер до знакомства с Леоном тоже не видела иных кандидатов, кроме Саймона, а тут, после одних лишь суток, вся их тихая отлаженная жизнь рухнула. Вначале Анжелу стал преследовать этот жалкий таракан Дейвис, решивший отыграться на ней за все передряги, пережитые его сиятельной задницей в аэропорту, после напарнице Леона довелось пережить травлю со стороны своих сослуживцев. С Миллер не здоровались, прекращали разговоры, стоило ей войти в помещение, родственники людей, погибших в результате биоатаки, в лицо обзывали ее пособницей террора. Все это время ей помогали пять человек: Леон, рыженькая бесовка Клэр и семья Кирби. То скандальное разбирательство, когда ее чуть не уволили за кровную связь с террористом, закончилось для нее благополучно, потому что шеф тут встал на ее сторону, жестко обозначив свою позицию: Анжела за брата не ответчица. Он же ставил на место и ее зарвавшихся сослуживцев, говоря им, что над женщиной измываться ни мозгов, ни храбрости не надо. А через пять месяцев ее мучений, когда у нее уже появились мысли о суициде, неожиданно приехал Леон и шокировал как Анжелу, так и всех знавших ее людей новостью о том, что террористический акт в аэропорту устроил вовсе не брат Анжелы, а мужчина, ставший его двойником благодаря чудесам пластической хирургии. Настоящий Кертис Миллер был уже три года как мертв.
— Потому он и прекратил все общение с младшей сестрой и родителями, — закончил свою речь Леон на конференции. — Понимал, что семья распознает самозванца. Дом Миллеров он сжег, чтобы ликвидировать оставшиеся улики.
Естественно, что после того разговора все коллеги почувствовали себя виноватыми и кинулись мириться, снова стали и здороваться, и на веселые междусобойчики приглашать, но она с ними держалась холодно и отстраненно, на все предложения прийти в гости отвечала отказом, игнорировала любые праздничные мероприятия. Она без колебаний согласилась на предложенный Леоном перевод в другой город, лишь бы быть поближе к любимому мужчине. А также, что не менее важно, как можно дальше от трусливых коллег, стремительно теряющей рассудок миссис Кирби и взятых на себя по дурости обязательств в отношении Саймона. Перед отъездом Анжела честно объяснилась с несостоявшимся женихом, сказав ему, что навсегда останется для него близким другом, и пообещала вернуться на предстоящие праздники. Саймон покорно отпустил ее, на прощание, попросив лишь об одном: соврать миссис Кирби, что она уезжает против воли, а свадьбу они все — таки сыграют. Не в этом году, позже, когда ситуация стабилизируется. Анжела, желая как можно скорее отвязаться, выполнила просьбу мужчины, и с легким сердцем сбежала к Леону. Миссис Кирби вскоре после этих событий ушла в тяжелый запой, не сумев смириться с произошедшими в жизни ее семьи переменами.
Из омута малоприятных размышлений Анжелу выдернуло имя, произнесенное рыжей убийцей злобных зомби, все еще обнимавшей Леона (Миллер умела читать по губам, а сестра Криса стояла к ней лицом):
— Леон, я понимаю, что Эйда не хочет нас подставлять, но мне тяжело дружить вот так на расстоянии. Я хочу увидеть ее. Мы с Шерри к вам денька на два заглянем, ладно? И «птичку» надо бы вернуть хозяйке… ЛЕОН?! Я не могу!!! Ну, — Клэр скорчила забавную рожицу, — хорошо, оставлю ее у себя. Нет, вот отчет по поводу противоядий, переданных нам Эйдой, составлю сама. Может, я поведу? Не считай меня занудой, но вид у тебя кошмарный. Тебе выспаться не помешало бы. Ты еще при Эйде не скажи! ** — возмутилась Клэр, услышав ответ Леона. — Она за такие слова стукнула бы тебя хорошенько!
Затем рыжая снова расцеловала Леона в обе щеки, и радостно заняла место пилота. Кеннеди устало сел рядом с ней, пристегнул ремень безопасности и блаженно откинул голову на спинку кресла.
— Да кто она такая, эта Эйда? — спросила себя Анжела, не сводя глаз с поднявшего клубы пыли вертолета.
Женщина, чье имя упоминали и Леон, и Клэр, явно была как — то связана с трагедией, случившейся в Раккун — Сити одиннадцать лет назад. А самое «приятное», что Леон к ней испытывал далеко не дружеские чувства.
— Ладно, давай узнаем тебя поближе, Эйда, Как — Тебя – Там, — пробурчала себе под нос Анжела, возвращаясь к компьютеру.
Введя свой пароль перед входом в базу данных, Анжела сначала «прогнала» услышанное имя через обычный поиск. Никаких данных. Вообще ничего.
— Хорошо, тогда «Ракунский инцидент 1998 года», — Миллер не привыкла пасовать перед трудностями. — Что за черт?! — возмущенно спросила она, когда система, издав гневное гудение, сообщила, что у Анжелы нет права на просмотр запрашиваемых данных. — Еще один пароль?!
В дверь робко постучали. Анжела выключила монитор, и позвала:
— Войдите.
Стараясь не смотреть на начальство, вошла худая рослая некрасивая девушка в сером деловом брючном костюме с кокетливой белой блузкой, чей глубокий вырез, по мнению Анжелы, никак не подходил для офисной одежды.
— Простите, мэм, поступило сообщение об ограблении филиала Первого Национального банка на Седьмой улице, имеет место захват заложников — персонал и посетители. Группа ждет вас.
— Пять минут, Элизабет, — Анжела стремительно встала, выключила компьютер и ушла в крохотное помещение, граничившее с ее кабинетом. — Кстати, я еще на прошлой неделе советовала вам пересмотреть вашу манеру одеваться на службу.
— Мне тяжело дышать в водолазке, мэм, — глядя в пол, прошептала несчастная, покрываясь багровыми пятнами.
— Придется привыкать, — Анжела не собиралась терпеть чьи — то капризы. — Также я рекомендовала вам посетить парикмахера и обратиться за помощью к стилисту, чтобы выглядеть соответственно занятой вами должности. Вы первая, кого посетители видят при входе в управление.
— Да что опять неправильно?! — девушка чуть не плакала.
— Все неправильно, Элизабет, — отрезала Анжела, рывком распахивая дверь в раздевалку, совмещенную с личной душевой. — Изучите еще раз дресс–код, посетите стилиста, и прекратите, в конце концов, носить на работу блузки с декольте. Здесь полицейский участок, я вынуждена вам напомнить.
— Или монастырь, — огрызнулась обычно молчавшая в ответ на любые разносы сотрудница. — Мой вид полностью соответствует всем должностным инструкциям. Уродовать себя я вам не позволю. Мне не идут водолазки. И я не намерена отрезать волосы, чтобы угодить кому-то. А если вы и дальше будете третировать меня требованиями изменить внешность в угоду вашим представлениям об офисных работниках, я напишу на вас жалобу. Донесу вышестоящему начальству о злоупотреблениях властью с вашей стороны. В суд на вас подам за травлю.
Анжела окинула скандальную девицу пристальным взглядом и фыркнула:
— Дело ваше. Можете считать меня своим врагом, но я, Элизабет, вовсе не терроризирую вас, просто хочу, чтобы вы и выглядели, и вели себя безупречно. Но раз уж вы считаете мое участие в вас травлей, поступайте, как вам кажется правильным. Идите на свое рабочее место.
Уходя, девушка злобно захлопнула тяжелую дверь.
— Истеричка, — резюмировала Анжела, снимая пиджак, наглухо закрытую кремовую блузку, брюки, и тонкие телесного цвета чулки на кружевной резинке. Мало того, что сия девица страшнее всех смертных грехов, так еще и глупа, точно курица. Ладно, предстоящая в недалеком будущем аттестация поставит кое- кого на место.
Открыв шкаф, Миллер аккуратно повесила офисную одежду на плечики, и вынула штурмовое облачение. Футболка, прочные штаны, грубые ботинки на толстой подошве, куртка с множеством карманов на рукавах. Поверх куртки надевался жилет — разгрузка, куда входили аптечка, две — три пары наручников, запасные обоймы, мощный фонарик, и много других, крайне полезных вещей. Анжела еще и носила при себе хороший кастет, подаренный другом Леона Крисом Рэдфилдом. Надетый поверх стандартной форменной перчатки, он не препятствовал ни движениям пальцев, ни стрельбе, зато мог стать «приятным» сюрпризом, даже для очень сильного противника. По карманам в рукавах Анжела быстро рассортировала стандартный набор антидотов против боевых ядов, и пару дополнительных перевязочных пакетов. Картину дополнила обычная наплечная кобура, и еще одна — на бедрах, где, помимо пистолетов, Миллер держала несколько метательных ножей. Выдернула из густых волос шпильки, и соорудила на затылке толстый хвост. Все, можно выходить.
Штурмовая группа ждала ее в оружейной комнате.
— Статус? — спросила Анжела.
— Ограбление с захватом заложников. Туда уже приехали федералы, мэм, — сухо и четко доложил лейтенант Керк, надевая шлем.
— По машинам! — приказала Анжела.
Сама она села за руль бронированного автобуса с символикой полиции Вашингтона. Даже став начальством, она никогда не оставалась в стороне, всегда вела своих людей, рискуя жизнью бок о бок с ними.
«Чертовы федералы», — думала она, до упора вжимая педаль газа.
К месту происшествия они прибыли за пять минут. Выскакивая из автобуса, Миллер увидела, что банк уже окружен, ближайшие улицы перекрыты, а на крышах домов расположились снайперы.
— Кто командует операцией? — спросила Анжела у первого попавшегося ей бойца.
— Влад. И это наша работа. Вы тут наблюдатели. Не лезьте в пекло, дамочка…
Анжела возмущенно вспыхнула, и уже собралась напомнить, что она все — таки сотрудник полиции, а не «дамочка», когда ее взял под руку командир федералов, тезка господаря Валахии:
— Мэм, вы и ваши люди поступаете в мое распоряжение. Ваша задача — создать дополнительный кордон, чтобы не пустить журналистов и придурков — блоггеров. Следите за тем, чтобы никто из них не получил пулю в погоне за сенсацией.
— Да, сэр… — дрожа от ярости, подчинилась Миллер.
Чертов смазливый генеральский сынок!!! Он тут командует…
-Скотина… — прошипела она в спину мужчины.
— Я тоже вас обожаю, капитан Миллер, — обернулся Влад Цепеш.
Анжела, еще раз ругнувшись, пошла к своим подчиненным.
— Наше дело — обеспечить дополнительную линию защиты. А ну, вон отсюда!!! — закричала она на двух журналисток, попытавшихся проскользнуть на передовую, чтобы снять происходящие события с выгодного ракурса. — Вон отсюда, обе!!!
Дамочки с гневным фырканьем вынуждены были подчиниться жесткому приказу, отлично зная, что в противном случае Миллер их задержит на сутки для «выяснения личности» (то есть из банальной полицейской вредности), и тогда прощай сенсация. Посему репортерши, кидая на Анжелу злые взгляды, ретировались. Но съемку не прекратили, причем старались как можно чаще поймать Миллер в центр кадра. Анжелу это внимание прессы дико раздражало, однако она была вынуждена мириться с побочным эффектом своей славы «Героини Гарвардвилля». О том страшном инциденте даже сняли документальный фильм, где Анжеле отвели роль главной героини. Леон тогда остался за кадром, об его участии в спасении сенатора (уже бывшего), Клэр, Рани, секретаря и сотрудницы аэропорта по понятным причинам умолчали. А вот Анжела после выхода той картины превратилась в знаменитость. И была вынуждена хоть изредка, но подчиняться правилам игры. А правила эти заключались в том, чтобы она давала журналистам нарушать ее персональные границы посредством видеосъемки. Также Анжела знала, что после завершения операции ей придется отвечать на бесстыдные вопросы обеих гарпий, позировать перед их камерами, делать вид, будто ее ситуация полностью устраивает. Из– за двух наглых репортерш она не успеет вовремя составить отчет. Придется доделывать сегодняшнюю работу завтра (что просто не допустимо), либо сидеть в офисе допоздна, чтобы завершить все дела и с чистой совестью уехать в отпуск. Анжела позволила себе всего одну неделю, и ту ради дня рождения миссис Кирби. Билеты ей не нужны, заберет ее бывший шеф, вещи уложены, остается только закончить сегодняшнюю смену без приключений. Что маловероятно, если учесть манеру Влада каждый раз устраивать шоу.
— Говорит агент ФБР Влад Цепеш! — понесся над площадью бархатный голос генеральского сыночка. — Отпустите заложников и выходите!
В ответ раздались выстрелы. Влад нырнул за ближайшую машину:
— Я предупреждал… Снайперов на позиции!
Будь воля Анжелы, она отстранила бы это глупое ничтожество от работы, а потом и вовсе уволила, чтобы Цепеш не смел, позорить звание агента ФБР.
— Бездарный кретин, — вне себя прошипела она, глядя, как люди с винтовками разбегаются по укромным углам. — Тупица, идиот…
— А можно все это же самое, да человеку в лицо? — Влад беззвучно материализовался за ее спиной. — Назад, мэм.
Он вскинул винтовку и проговорил в закрепленную на плече рацию:
— Работаем. На счет ноль — полная зачистка. Ликвидировать всех! Пять, четыре, три, две, одна, ноль… Огонь!
Спустя четверть часа этот мерзавец уже принимал поздравления по случаю успешно завершенной операции. Тела шестерых грабителей, убитых Владом и его снайперами выстрелами в головы, увезли, об освобожденных заложниках заботились медики, а виновник «торжества», повесив на шею винтовку, преспокойно давал интервью:
— Мне всегда тяжело вести огонь на поражение, но сегодня применение силы было полностью оправдано, — сказал журналистам Колосажатель. — Бандиты, взявшие заложников, находились под воздействием наркотиков и любые переговоры с ними не имели смысла.
— Майор Цепеш, — сквозь ряды журналистов прорвалась девушка, одетая в камуфляж с нашивками, взятыми из игры «Зов Припяти». — Майор Цепеш, с кем еще вы не станете, вести диалог, а сразу отдадите приказ о ликвидации?
— С невменяемыми от «ломки» наркоманами я точно не буду вести дискуссии, — пожал ей руку Цепеш. — Бандиты, убитые сегодня мной и моими снайперами, находились в неадекватном состоянии, мисс.
Он деликатно обошел девицу и сел в бронированный автобус с символикой ФБР. Естественно, что занял генеральский сынок место пассажира. Конечно, зачем их Светлости управлять транспортом самому, когда обслуга есть.… И вот ведь странность: это ничтожество, имевшее в числе достоинств лишь смазливую рожу да влиятельного папу, пользовалось непререкаемым авторитетом. Уважал Влада даже теперешний шеф Анжелы, майор Мортон, взявший к себе в участок на должность офис — менеджера любовницу Цепеша. Миллер горячо протестовала, однако босс объяснил, что у него нет законных оснований для отказа дать эту работу Джулии. У нее есть опыт и хорошие рекомендации от прежнего шефа. Миллер гневно спросила, почему же в таком случае Джулия попала под сокращение, ведь хорошего работника всегда стараются удержать. Разве не было других кандидатов на увольнение? Мортон ответил, что не задавался этим вопросом, просто принял девчонку в штат. Анжела прояснила ситуацию сама. Прежний начальник не хотел увольнять протеже Колосажателя (вот кто бы сомневался), высоко ценил ее как работницу (разумеется, при ее– то покровителе), но именно Джулией он вынужден был пожертвовать, поскольку в отделе, где она работала, сидели сплошь одинокие мамочки и два гея. Поскольку мамаш нельзя было трогать по умолчанию, главный обратил внимание на гомосеков. Одного из них и хотели уволить с выплатой серьезной компенсации. Но гей оказался хитрым: получив уведомление о сокращении его штатной единицы, человечек помчался в суд. Заявил, что дело тут в дискриминации, начальство, мол, выгоняет по причине личной ненависти к представителям ЛГБТ сообщества. Вопил о своих правах, указывая, что, кроме него, бриллиантового, эта девица есть (Джулия). Не замужем, детей нет, так что она делает в их офисе?! Вот пусть она будет уволена, пускай сокращают ее. Джулия могла бы тоже вчинить иск, по причинам той же дискриминации. Но женщина, в отличие от гомосека, проявила благородство и ушла. От всего сердца, срубив бабла, ибо бывшего шефа обязали выплатить ей сумму, превышающую жалованье за целых пять лет. Плюс компенсация причиненного увольнением морального вреда. А в качестве вишенки на вершине торта и стали те блестящие рекомендации, которые Анжела, будь ее воля, разодрала бы в мелкие клочки. Влад пристроил на теплое место наглую лентяйку, умевшую делать хорошо всего одну вещь: уходить из офиса сразу, как заканчивался рабочий день. Трудилась она весьма посредственно. Терпела ее Миллер по одной причине: Джулия свободно говорила на всех европейских языках, здорово экономя начальству, как время, так и деньги на переводчиков (их в штатном расписании не предусмотрели). Кстати, о переводах. Анжела еще перед уходом на место преступления распечатала и отнесла на стол бессовестной девчонки отсканированные статьи, посвященные посттравматическому синдрому и медицине катастроф. В записке, приколотой к материалам, Миллер поставила условие: готовый текст ей нужен уже сегодня.
— Мэм, — к ней беззвучно подошел старший офицер группы захвата, — какие будут указания?
— Возвращаемся в офис, — буравя злым взглядом, автобус федералов, распорядилась она. — Керк, я за рулем.
— Может, все же я поведу? — предложил мужчина. — Вы не спали всю прошлую ночь.
— Вы меня слышали, сэр, — сердито ответила Миллер. – Я, в отличие от некоторых тут присутствующих, в няньках и слугах не нуждаюсь.
— Но вы забыли одно из наших правил, мэм, — боец понизил голос. — После суточного дежурства запрещено вождение машины. Извините, мэм.
Она с минуту постояла, гневно стискивая кулаки, затем приказала себе сесть на пассажирское сиденье. По пути в участок не произнесла ни звука, глядя на улицу. Когда автобус въехал во двор, Анжела первой выскочила из транспорта и бегом направилась в офис, откуда ее должен был забрать капитан Кирби. Уговорились, что босс приедет за ней в девять вечера. Сейчас еще половина шестого, значит, времени у нее хватит с лихвой. Она успеет и отчеты написать, и начать работу над книгой. Сегодня она должна составить хотя бы черновой план, да собрать накопленный материал в одну папку. И надо изловить Дэвида, чтобы взять у него монографию, попутно выяснив, как цитировать чужие научные труды в ходе написания своего учебника. Приняв душ и переодевшись, Анжела вышла из кабинета, чтобы забрать со столика для входящих документов заказанный протеже Влада перевод. Но, ни одной из восьми статей общим объемом в пятьдесят листов, среди бумаг она не обнаружила.
— Что за черт?
Еще раз внимательно просмотрела распечатки. Так, заявления на отпуск, служебные записки, докладная от завхоза.… Где же статьи?
— Может, она их на своем столе оставила?
Анжела стремительно проследовала в помещение для офис– мнеджеров и направилась к столу, где должна была работать нахальная девчонка. Та–а–а-ак… Толстая прозрачная папка, куда Миллер аккуратно сложила все материалы, лежала на принтере. Анжела, грозно нахмурившись, повернулась к сотрудницам, собиравшимся по домам:
— А Джулия куда подевалась?
Вторая паршивая овца, Анна Крамер, дернула плечиком и с фырканьем уведомила капитана, что рабочий день Джулии давно закончился.
— Она приходит к семи утра, и обеденный перерыв у нее всего тридцать минут. Так что она уже ушла.
Анжела, забрав распечатки, покинула помещение. Вернувшись в свой кабинет, позвонила Джулии и жестко потребовала объяснений по поводу статей:
— Джулия, что происходит, в конце концов? Я же велела предоставить мне готовые материалы к шести часам вечера. В сопроводительной записке все сказано предельно ясно.
— Я работаю не до шести, — без тени стыда отбила атаку подстилка генеральского сыночка. — Мой рабочий день заканчивается в три часа дня, мэм. Что касается статей, то ваши материалы нереально перевести даже за сутки. Там же пятьдесят листов, три дня минимум. Кроме того, я принята на должность офис–менеджера, переводы с иностранных языков не входят в мои обязанности, поэтому «велю» рекомендую забыть. Если вам текст нужен срочно, звоните в агентство по найму переводчиков и платите человеку за его работу. До свидания.
Вот же дрянь бессовестная… Анжела стояла с пищащей трубкой в руках не меньше минуты, прежде чем сумела прийти в себя.
— Мерзавка, шлюха дешевая…
Надо же быть такой эгоистичной тварью! Рабочий день у нее кончился! Да мало ли что у тебя завершилось, дали поручение, так ты выполни, потом уходи! Сволочь, и любовник такой же, подлая ничтожная мразь! Не удержавшись, связалась с Владом и поставила его в известность о безобразной выходке его подружки. Генеральский отпрыск ответил презрительным смешком:
— Прежде, чем требовать, убедитесь в том, что имеете право, мэм. В должностной инструкции написано, что Джулия обязана выполнять эти переводы? НЕТ?! — отлично разыграл удивление Цепеш. — Тогда я вообще не понимаю природы ваших претензий. Всего хорошего.
Анжела полыхала яростью вплоть до приезда капитана Кирби. Бывший шеф, видя ее состояние, не стал тратить время на разговоры с Мортоном, а сразу увел Миллер на улицу, где их ждал вертолет. Кроме Анжелы и капитана Кирби, с ними, по каким–то личным делам, ехала боец БСАА Шева Аломар. По пути в Гарвардвилль женщины разговорились, и оказалось, что у них много общих друзей. Прежде всего, Леон.
— Нас познакомил Крис Рэдфилд в январе 2005 года, — охотно рассказывала Аломар. — Еще до заражения Гарвардвилля была атака на аэропорт в Йоганнесбурге. Сценарий тот же самый, что в вашем городе. Леон, кстати, много о вас говорил. Вы оказали ему неоценимую помощь той ночью.
Анжела ответила, что всего лишь выполняла свой долг. Чуть позже попыталась выяснить, знает ли Шева о некой особе по имени Эйда Вонг. Аломар пожала смуглыми плечами:
— Ничего вразумительного. Женщина с таким именем существовала, работала в Ракуне, не то лаборанткой, не то секретаршей на одном из объектов Амбреллы. До утечки вируса. Никаких документов не осталось, сгорели. Скорее всего, она тоже погибла. Руководство Амбреллы спасало себя и свои деньги в виде файлов, касавшихся производства вирусного оружия. В последний раз Эйду Вонг видели живой, когда она прикрывала бегство уцелевших горожан. Дальнейшая ее судьба неизвестна.
Шева собиралась продолжить рассказ, но ее слова прервал телефонный звонок. Аломар, извинившись, ответила на вызов. Судя по мгновенно застывшему лицу, новости были не из приятных. Закончив разговор, мулатка попросила высадить ее в ближайшем городе.
— Что случилось, агент Аломар? — забеспокоилась Анжела.
— Некто предотвратил второй Йоганнесбург, — Шева взяла рюкзак. — В БСАА поступил анонимный совет проверить контейнеры с якобы благотворительным грузом*. Его должны были распаковать прямо в помещении аэропорта и раздать малоимущим. Слава Богу, что емкости с вирусом нашли раньше, чем он попал в воздух.
— Где?
— Христианская миссия в окрестностях Могадишо, — Аломар надела тонкие черные перчатки, очень похожие на те, что носил Леон. — Одна из любимых мишеней мерзавцев всех мастей. Удачного вам отпуска, капитан Миллер. Еще увидимся.
Мулатка схватила толстый канат, ловко съехала вниз и побежала к ожидавшей ее машине. Анжела втянула веревку обратно, усваивая полученную информацию. Миссия в Могадишо и предотвращенный террористический акт ее не интересовали, Миллер сосредоточилась на Эйде Вонг. Значит, бывшая сотрудница печально известной «Амбреллы». Фредерик Даунинг, влачащий сейчас жалкое существование в расположенной недалеко от ее родного города тюрьме, тоже работал на «Амбреллу». И той ночью, когда его взяли с поличным, он сказал загадочную фразу: «Вы должны были приехать одна». Одна. Посредник был женщиной. Что, если той ночью должна была прийти именно Вонг?
— Дочка, — отвлек ее капитан Кирби, — мы приехали.
Встречал их только Саймон. Анжела отметила, что выглядит друг детства хуже, чем накануне ее отъезда в Вашингтон. Оно и понятно, ведь сыну капитана Кирби пришлось взять на себя все заботы о психически больной мачехе. Миллер привычно обняла его за шею и дежурно поцеловала в щеку:
— Рада тебя видеть, Саймон. Как ты?
— Про меня не будем, что у тебя?
— Без перемен пока, — она выскользнула из его рук. — Сегодня переночую у себя, а завтра навещу миссис Кирби.
Саймон густо покраснел:
— Анжела, прости, но я сказал маме**, что мы уже сыграли свадьбу. Ей нельзя волноваться, плохо будет, … Она оборудовала тебе личный кабинет на втором этаже. Там, где раньше была Красная Комната.
Еще секунда — и Миллер, надавав придурку оплеух, уехала бы обратно в Вашингтон. Но с неба начал капать противный крупный дождь, дома отключено отопление и перекрыт доступ к воде (отец с матерью покинули родной город задолго до смерти Кертиса, бросив свой коттедж), потому она, стиснув зубы, села в машину Саймона. Подъехав к дому, младший Кирби протянул ей алую бархатную коробочку:
— Надень, я тебя очень прошу, … Мама может сорваться.
Анжела раздраженно выполнила просьбу, украсив руку двумя кольцами: обручальным, какое обычно дарят на помолвку и строгим золотым ободком, символизирующим законный брак:
— Ты мог меня предупредить.
«Супруг» виновато заерзал на сиденье водителя:
— Маме становится хуже, вчера вечером, после ухода папы, она опять устроила истерику и хотела уйти на поиски Алисы. Помнишь, чем кончилась мамина вылазка в прошлом году? Если ее поймают на улице, запрут под замком. Папа, — заискивающе обратился он к отцу, — это же не настоящий брак. Так, иллюзия, чтобы успокоить маму…
— О том, что одна из твоих многочисленных ассистенток родила от тебя дочь, ты тоже молчал ради приемной матери? Не спрашивай, как и у кого, но я узнал, сын. Ты завтра же оформишь все документы и начнешь выплачивать девочке достойное содержание.
— А что насчет ее матери? Она что-то требует? Хочет жить у нас?
— Тебе повезло, Саймон, Келли не их тех, кто пожертвует удобствами, переехав к больной свекрови. Да и моя бедная жена Маргарита не в том состоянии, чтобы принять в дом нового члена семьи. Ты возместишь Келли все расходы на клинику, где она рожала, нянек и учителей, а также будешь бесплатно делать правку всех ее рукописей. Если ей потребуются услуги переводчика, наборщика текстов и иных специалистов, расходы тоже лягут на тебя.
— Где она сейчас? — лицо Саймона напоминало зрелый помидор.
— В отеле близ Гарварда, — нахмурился старый коп. — Она заняла один из люксов. У нее сегодня начинается учеба, Келли проведет тут неделю, ты обязательно должен увидеть и своего ребенка, и его мать.
— Оплата отеля за счет Саймона? — осторожно спросила Анжела.
— Да, — кивнул капитан Кирби, — и сомнений в том, что Келли родила от моего сына, у меня нет, она предъявила результат экспертизы.
— Ловкая дама, — оценила «счастливую соперницу» Миллер.
— Пить надо меньше, и думать головой, прежде чем соглашаться на «подняться ко мне в номер» после вечеринки, — не стал защищать сына полицейский. — Трепаться о наследстве, кстати, тоже. Внимание Келли привлекли твои деньги, сын мой, она собиралась настаивать на браке с тобой, ради дочери, но, к счастью или нет, твоя любовница узнала о болезни Маргариты. И предпочла не усложнять себе жизнь.
Выходя из машины, капитан Кирби сердито хлопнул дверью. Анжела и Саймон около минуты сидели, молча, думая каждый о своем. Нарушила тишину Миллер:
— Ты, я вижу, неплохо устроился. Пока я ломаю свои планы, угождая твоей мачехе, тебя чествуют на празднике жизни, так? Богатое наследство, хорошенькая любовница, удачная карьера, может, ты уже и достойную своего нового положения невесту себе приглядел?
Саймон издавал лишь подобие кваканья, будучи не в силах отразить упреки Анжелы. Та, между тем, продолжала бушевать:
— Значит, эта твоя Келли будет со всем комфортом жить в отеле, а мне ты предлагаешь общество своей сумасшедшей мачехи? Думаешь, легко было тащить на своей шее сначала твою сестру Алису, а затем, когда она пропала, превратиться в няньку для ее помешанной матери? Ты понимаешь, как мне было трудно?! НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! Ты омерзителен.
Выскочила из автомобиля и помчалась к дому, предоставив «мужу» право внести в холл ее багаж. Ну, не скотина этот ее ухажер Саймон?! Ей он, видите ли, отвел почетную роль сиделки при свихнувшейся миссис Кирби, а другая баба в это же самое время будет совмещать работу с учебой и активной светской жизнью! Что за сволочизм по отношению к ней?! Прав был Леон, ох, как прав, когда сказал, что не успеет она оглянуться, как ее под венец за шкирку притащат, и согласия спросить забудут!
Она была так зла, что любезную улыбку приклеила в самый последний момент, пока миссис Кирби спускалась в просторный холл. Жена капитана совсем не изменилась с их последней встречи год назад, Маргарита все так же вызывала черную зависть своими роскошными золотыми косами, гладким лицом и стройной фигурой. Ее красоту не тронули даже хронический алкоголизм и тяжелое психическое заболевание, из-за которого она потеряла право покидать родной особняк.
— Анжела, моя дорогая доченька! — низким грудным голосом пропела жена капитана. — Слава Богу, наконец- то все ваши трудности позади! Жаль, конечно, что вы не могли сыграть свадьбу в соответствии с нашими традициями.
— У нас были причины, мама, — на пороге, тяжело отдуваясь, вырос «муж». — Мы проведем тут неделю, затем нам обоим придется, снова уехать. Я понимаю, что ты хочешь воссоединения семьи, матушка, но у меня, возможно, появился шанс найти Алису. Через десять дней мне надо увидеться с одним человеком, он специалист по розыску пропавших людей. Надеюсь, он сможет нам помочь. Также я хочу попросить тебя, матушка, об одолжении.
— Если этому специалисту надо увидеть комнату Алисы, то он может прибыть к нам в любое время! — воодушевилась миссис Кирби. — Я ничего не трогала там с момента ее исчезновения!
— Но проветрить ее не помешает, — Саймон обнял мачеху. — В общем, будь готова принять нас, мама. Анжела, к сожалению, не приедет, у нее есть кое- какие серьезные обязательства, а вот я вернусь, и не один.
— Замечательно! — обрадовалась миссис Кирби. — Может статься, что мы, наконец, найдем мою несчастную девочку. Как думаешь, Анжела, Алиса к нам вернется?
— Конечно, миссис Кирби, я очень надеюсь снова увидеть Алису. Она будет счастлива, узнать, что ты вышла замуж за Саймона. Идемте в столовую, праздничная трапеза ждет.
В течение всего ужина Анжела старалась не смотреть миссис Кирби в глаза. Несчастная мать, чью младшую дочь благополучно кремировали после Рождества 1999 года, оживленно болтала с мужем и пасынком, обсуждая, как они будут жить после возвращения Алисы. Миллер в разговоре почти не принимала участия, ограничиваясь вежливыми кивками и односложными ответами. Ей хотелось как можно скорее завершить эти никчемные посиделки, чтобы подняться наверх и заняться диссертацией. Но, спасибо закону подлости, вечер пришлось потратить абсолютно бездарно, «благодаря» чему Анжела закончила первый день отпуска с головной болью и желанием прикончить Саймона. Когда они поднялись в супружескую спальню, а миссис Кирби закрыла за ними тяжелую дверь, Миллер дала волю клокотавшей в ней ярости:
— Мне безразлично, что ты скажешь мачехе, но спать я буду одна, ясно?
— Да, любимая… — Саймон покорно расстелил надувной матрац. — Доброй ночи.
Она не ответила. Ушла в душевую, раздраженно отметив, что щеколды тут нет, вымылась, надела пижаму и возвратилась в комнату. Достала из сумки ноутбук, включила, открыла черновик диссертации…
— Ты не ложишься? — спросил с пола «муж». — Мама встает очень рано. Она и нас поднимет. Хочет… Ладно, извини, не буду мешать.
Толку от твоих извинений, зло сказала себе Миллер, захлопнув компьютер. Писать диссертацию, когда кто-то так сопит над душой, Анжела не могла. Постояв у окна минут десять, она заставила себя лечь на тонкие льняные простыни. Полежав немного, обратилась к Саймону:
— Что ты сказал мачехе перед нашим приездом? Ее день рождения я проведу здесь, но в остальные дни не жди, что позволю тебе ограничивать меня. Завтра иду на учебу, занята буду весь отпуск.
— Анжела…- заканючил с пола сын капитана, — маме с каждым месяцем все хуже. Она так радовалась, так ждала, … Может, не обязательно самой ходить? Давай я, потом перепишу у других слушателей.
— Ты совсем…?
Она хотела сказать «обнаглел», но тут за дверью раздался странный звук, словно скреблась кошка. Миссис Кирби, страдавшая не только безумием, но и нарушениями сна, пыталась проникнуть к «молодоженам». Саймон сделал страшные глаза и схватил телефон. Нажал кнопку вызова, сбросил… Минуту спустя капитан Кирби, спавший отдельно от своей больной жены, уже уводил ее вдоль по коридору, ласково упрекая за манеру мешать новобрачным. Его тяжелые шаги вскоре затихли, а Саймон получил сообщение, что миссис Кирби приняла обычную дозу и теперь будет спокойно спать.
— Видишь, о чем я говорю? — жалобно заныл «муж». — Мама теперь гуляет по ночам, проверяет, кто, где находится.
— Я уже сказала, что весь день взаперти сидеть не собираюсь, — Анжела снова легла и завернулась в одеяло. — Донеси мои мысли до разума своей мачехи, понял? Иначе разоблачу тебя, дорогой муж.
В последние два слова она вложила все недовольство, на какое была способна. Презирала она и себя, отлично сознавая, что ее угрозы не более чем пустые слова, никаких скандалов она закатывать не будет. Ради капитана.
Утром им из дома пришлось вырываться едва ли не с боем. Миссис Кирби уже давно придумала интересную (только по ее мнению) программу, призванную обеспечить «молодым» приятный досуг, и чуть не закатила новый скандал, когда Саймон сказал, что они с Анжелой будут каждый день уходить по неким своим делам.
— ЧТО?! — протянула «свекровь», покрываясь пунцовым румянцем. — Но я, я же решила.… Почему? Я полагала, что мы будем все время вместе…
— Вечером, мама, — выуживая жалкие крохи твердости в голосе, стал уговаривать Саймон.- Мы условились на вечера. Днем нам с Анжелой надо выезжать в город.
— Вы просто не хотите проводить это время со МНОЙ! — зарыдала жена капитана. — Я всегда одна, меня все бросили, я так мечтала, что вы проведете эти дни рядом, а вы! Что вы в этом городе забыли?
Анжела как можно мягче постаралась объяснить, что ей необходимо, ради ее подчиненных, посетить очень важную учебу. Желая поскорее отделаться от занудливой истеричной больной, Миллер пообещала:
— Я попробую освобождаться к ланчу, миссис Кирби. Не уверена, что удастся, но я буду стараться. Как и Саймон.
Из дома она заставила себя выйти медленно, и так же степенно заняла свое место в машине. Слава Богу, вырвалась!
— Твои курсы где, в Гарварде? — спросил «супруг», садясь за руль.
— Нет, в Медакадемии, — поджала губы Анжела. — Я слушаю лекции по эпидемиологии.
— Долго у тебя?
— До обеда точно, — Миллер демонстративно потерла виски. — Поехали уже.
Откинулась на спинку сиденья и зажмурилась. Саймон аккуратно выжал педаль газа, и старый автомобиль, купленный ему еще на восемнадцать лет, лениво двинулся по дороге.
— Где мне тебя найти, когда моя учеба кончится? — повернулась она к «мужу».
— В Гарварде, я там лекции читаю, — довольно сообщил Саймон.- Но сегодня я уступлю кафедру профессору из России. Он привез целый курс про серийных убийц. Тебе надо будет взять копию?
Анжела пристально посмотрела ему в глаза и снова уставилась прямо перед собой. Как не стыдно задавать настолько глупые вопросы!
— Останови, я хочу пройтись пешком, — приказала она через полчаса езды.- Заберешь меня в половине второго, понял? Не трогай, я сама.
Грациозно покинула машину, и остаток пути проделала, заглядывая во все попадавшиеся ей книжные магазины. Купила два десятка книг, столько же дисков и прихватила толстую тетрадь, чтобы записывать лекции. В холл Медицинской Академии прибыла одной из первых, сдала документы и уже начала подниматься на третий этаж, когда ее попросили вернуться к стойке регистрации.
— Простите, мэм, но ваш пропуск на учебу аннулирован, — сообщила лаборантка.
— На каких основаниях? — возмутилась Анжела. — Я оплатила весь курс!
— Я знаю, капитан Миллер, — за спиной девушки вырос генеральский сыночек Влад Цепеш (и когда он успел приехать?).- Деньги, вместе с компенсацией за причиненное неудобство, вам уже вернули. Для вас и меня, мэм, курсы по эпидемиологии и социально значимым инфекциям, простите, блажь. Мы уступили двум медсестрам из христианской миссии в Могадишо. Да, я тоже приехал учиться, но, когда мне сказали, что из-за наших с вами заявок подвинули двух медиков, я тут же отозвал свою и вашу кандидатуры назад. Могу в качестве компенсации предложить учебу с нашей группой.
Он протянул Анжеле конверт. Миллер с отвращением толкнула его руку:
— Я не из тех, кто примет вашу подачку, Влад. Кормите ими своих прихлебателей.
— Как хотите, мэм, — пожал плечами Колосажатель.- Но давайте все- таки без кидания обидками, вы обязаны понимать, что эпидемиология нужна, прежде всего, медработникам. Те две сотрудницы христианской православной миссии уже не первый год ждут шанса получить нужное им образование.
— Почему именно я? — продолжила возмущаться Анжела.- Других людей не было? По какой причине вы отобрали путевку у меня?
— Потому что вам она не нужна, мэм, — провел рукой по волосам Цепеш.- Объективно не нужна. А вот курс, от которого вы столь опрометчиво отказываетесь, жизненно необходим. Его читает человек, принимавший личное участие в поимке так называемого Витебского маньяка. Посему прекратите дуться и следуйте за мной. Я вас сам отвезу.
Как же она хотела разбить в кровь его самодовольную физиономию, разодрать ногтями это вызывающе красивое лицо, хорошенько оттаскать за волосы, надавать мерзавцу пощечин, врезать ему так, чтобы он на полу скорчился от боли! Но не в ее правилах было закатывать публичные истерики, да и недостоин он был ее внимания, поэтому она, закинув на плечо тяжелую сумку, последовала за младшим Цепешем.
— Подонок…- прошептала она себе под нос.- Ублюдок…
Пока они шли к «Хаммеру», Влад молчал. Заговорил, когда Анжела заняла заднее сиденье:
— Вы зря меня так ненавидите, капитан Миллер. Вашего покойного напарника Грега выгнали из ФБР заслуженно. Я понимаю, что он не хотел обижать наших сотрудниц, но женщины воспринимали его шутки и привычки как оскорбления. Ваш друг считал, что ничего дурного в его манере тискать секретарш при каждой встрече, или дружески щипать за попы офис — менеджеров нет. У девушек на этот счет было прямо противоположное мнение. Двадцать письменных жалоб на непристойное поведение нового агента, мэм. И еще больше устных просьб как-то повлиять на Грега. Я знаю, что вы мне скажете. Лучше для вас, если вы сейчас оставите свое мнение при себе.
— Никакой похабщины в поступках Грега не было! — сверкнула глазами Анжела.- Он же не лез к ним под юбки. Просто обнимал, когда видел. Что унизительного в прикосновениях?!
— Мне интересно, что вы делаете в полиции с вашим подходом к сексуальным домогательствам, мэм, — грозно свел брови Влад.- Для некоторых женщин даже фривольный шлепок по заду сродни изнасилованию. Ваш покойный напарник самым вопиющим образом вторгался в личное пространство наших сотрудниц, заставляя их всех чувствовать себя абсолютно беспомощными перед его физическим превосходством над ними. Пришлось принять меры. Скажите спасибо, — тут Влад резко затормозил, — что вашего дебила — партнера всего лишь вернули в Гарварвилль с паршивой характеристикой, а не вкатили реальный срок, чтобы другие мудаки, любящие распускать руки вместе с хером, башкой думать начали. Все, приехали, мэм.
Анжела вылетела из машины, громко хлопнула дверью и умчалась в здание Гарварда. Да, та история с увольнением Грега из ФБР наделала у них много шума. Кто-то Гленна ругал за его дурацкие манеры, но большинство коллег, Миллер в том числе, жалела приятеля. Ну, позволял себе иной раз прижать хорошенькую работницу, гладил пониже спины. Для Грега тесный телесный контакт с собеседницей был нормой, в Гарвардвилле все женщины к нему привыкли, и тоже не усматривали ничего оскорбительного, если Гленн их трогал. В Вашингтоне же его поведение оказалось «возмутительной непристойностью, сексуальными домогательствами и унижением человеческого достоинства». Грега после скандального разбирательства Цепеш отправил обратно в полицию Гарвардвилля, дав Гленну убийственную характеристику, ставившую жирный крест на дальнейшей карьере. Через год после увольнения из Бюро Грег погиб во время террористического акта в аэропорту Гарвардвилль. И в страшной смерти напарника Анжела винила Цепеша. Если бы этот генеральский выродок дал Грегу шанс исправиться, Гленна в ту ночь не укусили бы. Ее верный партнер сейчас был бы жив. Умом она понимала, что вся ответственность за террористический акт лежит на Фредерике Даунинге, но помимо своей воли, продолжала ставить участь Гленна в вину Владу.
— Сволочь самодовольная, — прошипела Миллер, отдавая секретарше приглашение, подписанное Цепешем. — Ничего, я тебе Грега еще припомню…
Она полыхала злостью и весь первый час лекций, которые вел иностранный специалист по серийным убийцам. Успокаиваться начала только во время просмотра видеозаписей следственных экспериментов, сделанных после ареста Витебского душителя. Плодовитый, однако, маньяк был. Ловили его, к сожалению, очень долго.
Учеба продлилась до половины шестого. К концу занятий гнев Анжелы почти улегся. Она даже заставила себя поблагодарить Цепеша за предоставленную возможность поднять профессиональный уровень.
— Не стоит беспокоиться, мэм, — отмахнулся от ее расшаркиваний Влад.- Я вам сегодня вернул прошлогодний должок. Кстати, какие у вас планы на среду? У нас намечена конференция, приезжают сербские коллеги. Заехать за вами? В десять утра?
— Лучше скажите, куда мне прийти, — отказалась она.- Миссис Кирби, она не совсем здорова, будет лучше, если посторонние люди воздержатся от визитов в ее дом.
— Та самая? — Влад сочувствующе посмотрел ей в глаза.- Приходите сюда же, аудитория 33. Я скажу, чтобы вас пустили.
— Благодарю, — Анжела пошла к дверям.
Что ж, можно считать взятый отпуск «удавшимся». Оплаченную учебу отобрали, а значит, весь уик-энд придется, как и понедельник со вторником, убить на миссис Кирби и феерическое шоу под названием «Счастливая новобрачная». Хотя.… Зачем бессмысленно сидеть дома, когда можно допросить мистера Даунинга? Решено: до конференции в среду она поговорит с Фредериком, выяснит, кто такая Эйда Вонг, день рождения миссис Кирби также проведет с пользой, а в четверг утром потребует, чтобы Саймон отвез ее домой.
За этими размышлениями ее застал тот, кого она меньше всего ожидала увидеть в стенах Гарварда. Джоффри Ланнистер шел ей навстречу с тяжелым рюкзаком на спине, дражайшая половина семенила рядом, катя перед собой роскошный чемодан.
— Учиться приехали, агент Ланнистер? — вежливо заговорила Миллер.
— Отдыхать, уважаемая начальница отдела по раскрытию убийств, — вонзил в нее ненавидящий взгляд Джоффри.- Мы в гости приехали, по личному приглашению главы Гарварда.
— Можно подумать, что вы и ваш друг Цепеш перетрудились, — пнула она Ланнистера.
— Мы с Владом приходим в офис работать, а не страдать корпоративной шизой, — поправил лямку рюкзака Джоффри.- Научитесь отличать профессионала от фанатика, милочка. Пойдем отсюда, Санса, здесь дурно пахнет.
Миссис Ланнистер злобно хихикнула и скрылась в недрах лифта. Джоффри задержался, чтобы на прощание припугнуть:
— Считаешь себя самой умной и крутой? — тихо спросил он.- Вынудила Сансу уволиться, и довольна?
— Вашей жене, агент Ланнистер, уж простите за прямоту, не место в полиции, — распрямила плечи Анжела.- Пристройте ее на работу, где пунктуальность, ответственность и умение хоть изредка жертвовать личным ради общего дела стоят не на первом месте.
— Уже пристроил, — грозно сощурился Джоффри.- Прими и ты от меня добрый совет: не подставляйся, милочка. Не давай мне повода вернуть тебе должок. С сегодняшнего дня я буду за тобой присматривать, аки Аргус, и если ты проколешься, даже самый маленький косяк тебе очень дорого обойдется. Я предупредил, милочка. Не подставляйся, поняла?
Анжела в ответ презрительно улыбнулась. Очень страшно! Кем воображает себя это ничтожество, раз считает себя вправе угрожать ей? Горделиво развернулась и легкой походкой покинула университет, села в машину к ожидавшему ее Саймону и с чувством выполненного долга откинулась на спинку кресла:
— Едем домой.
***
Легкое прикосновение к ладони вернуло сенатора в настоящее:
— Прилетели, мадам конгрессмен! — прервал поток мыслей Анжелы Ланнистер.- Прилетели!
— Я не глухая, агент Ланнистер, — оборвала она мужчину.- Ждите меня здесь, оба.
— Вот уж хренушки, мадам, — сально осклабился Джоффри.- Влад нас пригласил.
Анжела покинула вертолет, не став ждать помощи от Ланнистера. Ее ярость требовала выхода. Сейчас она найдет Влада, найдет и заставит понять, что есть вещи намного страшнее пыток в застенках пакистанской тюрьмы, откуда Цепеш сумел сбежать несколько лет назад…
