Текущий год обещает стать рекордным по числу построенных в европейских странах мечетей

В Европе идет массовое ускоренное строительство мечетей. Нынешний год обещает быть рекордным: мечети появятся в Ирландии, Бельгии, Греции, Испании. В мечети превращаются даже бывшие церкви – так будет в немецком Гамбурге. В Шотландии мечети пока вроде строить не будут, но вот епископальный приход святого Иоанна в Абердине согласился поделить свои помещения с мусульманами, которые могут молиться в церкви пять раз в день.

Многие муфтии даже заявляют, что отдельные страны Европы в не таком уж и далеком будущем могут стать мусульманскими. Во всяком случае, роль ислама в них возрастет. В Бельгии совсем недавно один из муниципальных советов хотел отменить Рождество как оскорбляющее мусульман, а марш противников строительства мечети в Льеже был запрещен мэром этого города.

Насколько серьезна эта проблема? На самом деле она носит двойной характер. Рождаемость в семьях мусульман, как правило, выше, чем в семьях европейцев. В Европу идет миграция из мусульманских стран Ближнего Востока и Турции, численность мусульман естественным образом увеличивается. Высокая рождаемость – это первое обстоятельство, которое усиливает роль ислама в Европе.

Второе обстоятельство – современные мусульманские страны находятся вне европейской цивилизации, то есть, по сути дела, пребывают в отношении европейцев в состоянии варварства.

Ведь что такое варварство? Это использование технологий цивилизации против самой цивилизации без глубинного изменения собственного общества. Например, варварский вождь покупает мечи у Древнего Рима, а затем использует их против самого Рима. Аналогичным образом Япония накануне Первой мировой войны закупила у Германии броню. Японский посол сказал германскому канцлеру, что Япония собирается объявить войну великой державе. Канцлер подумал, что речь идет об Англии, и дал добро.

Оказалось, что под великой державой подразумевалась Германия, о чем японский посол с приторной улыбкой и сообщил спустя пару недель, вручая ноту об объявлении войны. В ответ на возмущение немцев дипломат, не меняя выражения лица, спросил: «Разве Германия не считает себя великой державой?» Этот случай вошел в историю мировой дипломатии как пример варварства и «восточного коварства». Японцы использовали против немцев их собственное вооружение.

Нужно четко понимать, что состояние варварства – это не оскорбление, а переходный период в истории народа или культуры. Например, русских допетровского времени в Европе считали варварами. Правящие слои России были признаны в Европе за равных только к началу XIX века. Да и то признание касалось не народа в целом, а только правящего слоя.

Китай был варварским в период правления Мао Цзэдуна. Китайцы грозили Западу своей радикально левой идеологией и пытались расшатать политические режимы Юго-Восточной Азии, что, впрочем, им мало удавалось. С приходом к власти Дэн Сяопина Китай начал активно индустриализоваться и варварским государством быть перестал.

Сегодня варварским (еще раз повторю: это не ругательство и не оскорбление) государством является, например, Северная Корея с ее постоянными истериками, угрозами в адрес соседей и запусками ракет, которые могут нести ядерные боеголовки. При этом ее южный сосед, Республика Корея, варварским давно не является, а является частью цивилизованного западного мира.

Вернемся к мусульманам. Проблема исламских государств в том, что им пока не удалось создать приемлемую для них политическую модель – такую, чтобы люди могли жить в соответствии с Кораном, но при этом в современном обществе.

Единственная модель, позволяющая сочетать ислам и демократию, создана в Иране. Им правит религиозный лидер – рахбар. Его избирает специальный Совет мудрецов – на Западе его называют Ассамблеей экспертов. Совет, в свою очередь, избирают все мусульмане страны сроком на восемь лет. Рахбар обладает верховной властью, сравнимой с властью конституционного монарха в европейских монархиях XIX века. Он назначает высших военачальников и судей, может при необходимости сместить президента страны.

Президент Ирана по должности ниже, чем рахбар, граждане Ирана избирают его напрямую. Он не может находиться в должности больше двух сроков по четыре года подряд.

Эта модель делает Иран и современным, и исламским государством одновременно. Но у него большие трения с Западом, и другие мусульманские государства не торопятся принимать иранскую модель, основанную на традициях шиизма – лишь одного из двух основных направлений в исламе. Вторым является суннизм, которого придерживаются подавляющее большинство мусульман.

Вопреки общеевропейскому впечатлению, рождаемость среди мусульман падает и продолжает падать. В Иране она уже походит на среднеевропейскую. Это означает, что рано или поздно исламский мир будет вынужден принять нормы европейской цивилизации либо попытаться создать свою, как это сделал Китай. Но для этого нужно еще как минимум пара десятилетий.

Вопрос в том, сумеет ли Европа интегрировать ислам, или же ислам интегрирует Европу. Вероятнее все же первое, потому что «братья-мусульмане», пришедшие к власти в Египте, уже сейчас сталкиваются с крупной проблемой – как управлять страной, львиную долю доходов в бюджет которой приносит туризм, в строгом соответствии с нормами ислама, которые требуют, чтобы женщина носила платок и вообще была укутана с ног до головы. Вот и вспыхивают на улицах драки мусульманских активистов с футбольными болельщиками. Дикое сочетание, не правда ли?

Мусульмане должны найти собственную модель строительства современного индустриального общества, соответствующего их религиозным взглядам и предпочтениям. Лишь подобная модель позволит им выйти из нынешнего состояния варварства на окраине европейской цивилизации. Можно вспомнить, что в подобном состоянии ислам был не всегда. Средневековая мусульманская цивилизация была выше по уровню, чем европейская, но она канула в Лету.