Последние пол столетия перед нашествием персов, Палестина провела в относительном спокойствии и тишине. Это было затишье перед надвигающейся бурей. Нам не только для этого периода недостает красноречивого пера Кирилла Скифопольского, но и современные историки как бы умышленно замалчивают о Палестине. Лишь случайно доходят до нас отрывочные сведения об изгнании патриарха Евстохия, благодаря влиянию Феодора Аскида, о замещении Иерусалимского престола патриархом Макарием, избранного некогда иноками Новой лавры, о новом восстании самаритян и кровавой расправе, подавившей его, об Иоанне IV, Амосе, Исааке и Захарии, последовательно после Макария занимавших Иерусалимский престол до начала VII столетия, о драгоценных дарах, присланных императором Маврикием Иорданским монастырям, о прибытии в Иерусалим бенедектинского монаха, посланного папой св. Григорием Великим для основания странноприимного дома для западных поклонников, франкского священника Реовальда, по поручению Радегунды жены Клотара I тогда уже инокини Крестного монастыря в Пуатье, к Иерусалимскому патриарху с просьбой уделить для ее монастыря частицу Животворящего Креста, св. Феодора Сикеота, благородные ответы которого императору Фотию сохранила история, прибывшего в третий раз в Иерусалим и проведшего всю зиму в лавре св. Феодосия, сицилийского инока, посвященного в базилике гробницы Господней в Агригентские епископы, патрицианки Рустиции, отправившейся, по убеждению папы Григория Великого на Синай, св. Голиндухи, знатной персианки, покинувшей свое отечество после тяжелых истязаний за веру Христову и умершей в Гиерополе от ран, и наконец Антонина Пиаценского, оставившего нам подробное описание своего паломничества от Панаеады до Синайского монастыря.



Среди этого длинного списка паломников в особенности выдаются два уроженца Дамаска – Иоанн Мосх его ученик Софроний. Первый из них, оставивший нам драгоценное собрание о подвигах Палестинских отшельников  - Луг духовный, который хотя не представляет полного описания житий подобного творению Кирилла Скифопольского, тем не менее, дает драгоценные отрывочные черты из жизни Палестинских, Синайских и Египетских пустынников. Второй – человек обширного ума, глубокий знаток св. Писания, покинул в Дамаске свою кафедру красноречия, которую с блеском занимал, чтобы сопутствовать своему учителю в предпринятом им странствовании по обителям Востока, с целью собрать необходимые для его книги сведения. Посетив многие Малоазийские и Сирийские монастыри, они долго вместе прожили в монастыре св. Феодосия и затем последовательно посетили лавры св. Ефимия, Саввы и Новую, где уже не застали в живых Кирилла Скифопольского, но почерпнули много сведений от бывшего Константинопольского адвоката Леонтия, покинувшего свет и в тишине монастырской келлии занятого опровержением четырех ересей, волновавших еще в то время церковь: Нестория, Апполинария, Евтихия и Севера. Отсюда оба путешественника поднялись вверх по течению Иордана и посетили на лесистых еще в то время берегах это реки: монастырь св. Герасима, обитель фракийских иноков, обширный монастырь Каламонский, впоследствии укрепленный для отражения нашествий арабов; обитель св. Иоанна Крестителя, возведенную над часовней, стоящей на том месте где Иисус Христос вошел в реку; монастырь башен, основанный одним из учеников св. Саввы; церковь Галгалскую, в которой сохранились двенадцать камней, воздвигнутыми евреями по переходе через Иордан; обитель настоятеля Петра, некогда отвлеченного св. Ефимием из числа приверженцев Феодосия; монастырь евнухов, церковь Пресвятой Девы, основанную Юстинианом и среди пальм и роз странноприимный дом, в котором услуживали иноки лавры св. Саввы; далее монастыри Илии и Мартирия и в горах древнюю лавру Фаранскую, основание которой терялось в преданиях времен, предшествовавших равноапостольному Константину.
 
На возвратном пути Иоанн Мосх и Софроний побывали в Вифлееме и в соседних обителях св. Сергия, настоятеля Иоанна, Маркиана и монастыре Адере, в котором некогда побывали Поссидоний, Палладий, автор Лавсаика, и Кассиан, основатель монастыря св. Виктора в Провансе. Из Вифлеема они оба были направили в свой путь в Египет, где Иоанн Мосх заключился в монастыре Элиотов около Синая, а Софроний, оставшись при Александрийском патриархе св. Иоанне Милостивом, сделался советником и ближайшим сотрудником этого святителя. Впоследствии мы еще раз встретились с Софронием.
 
К этому же времени относится попытка императора Фоки обратить поголовно всех евреев, находившихся в пределах Византийской империи, в христианство. По его приказанию, правители областей собрали евреев в Иерусалиме, Антиохии и Александрии и передали им императорское приказание о немедленном принятии христианства; когда же евреи отказались, их погрузили в заранее приготовленные бассейны и насильно заставили принять крещение. Это привело к восстанию. Антиохийские и Александрийские евреи возмутились, умертвили обоих патриархов и затем, в свою очередь, были перебиты войсками Бонозия, префекта востока. Палестинские же евреи, более осторожные, выжидали для своего мщения более удобного времени и таким представилось им, как увидим ниже, нашествие персов.
 
Но прежде чем перейти к этому печальному событию, мы полагаем небесполезным представить краткий очерк состояния Палестины в конце шестого века, по тем сведениям, которые оставили нам как историки, так и дошедшие до нас описания странствований паломников.

 

 
Палестина состоит из частой сети горных цепей, составляющих средину страны, окаймленной как с Запада по берегам Средиземного моря, так и Востока по берегам Иордана и Мертвого моря двумя сравнительно узкими низменностями, круто подымающимися с Запада и рядом последовательных террас спускающихся на восток в углубление, лежащее гораздо ниже уровня моря.
 
В высшей точке южной части этой возвышенности стоит Иерусалим со своими стенами, башнями, базиликами, церквами, монастырями, больницами и странноприимными домами, украшенный в течение трех столетий свв. Константином и Еленой, Евдокией и Юстинианом и ставший благодаря своему духовному значению самым богатым и главным городом всего Востока.
 
На средней вершине Елеонской горы возвышалось над всем городом базилика Вознесения. Рядом и по всей цепи Елеонской горы, замыкающей горизонт к стороне Мертвого моря, теснились монастыри, церкви, часовни, основанные обеими Меланиями, Вассой, Татианой, Ксенией, Евдокией, Юстинианом и Анастасией. В одном из этих монастырей скрывались в это время одна из дочерей и сестра императора Маврикия, спасшиеся от преследования Фоки и нашедшие в Иерусалиме убежище, в котором отказала им вся остальная империя. Недалеко за Елеонской горой стояла Вифанская церковь с гробницами многих Иерусалимских епископов.
 
В глубине Кедронского потока возвышалась полуподземная церковь над временной гробницей Пресвятой Девы, рядом столб Авесалома, далее Силоамская базилика, заключавшая в подземной пещере воды знаменитого источника. Значительно далее, в Иудейской горней пустыне стояла высокая башня св. Саввы, окруженная церквями и постройками знаменитой лавры. В окрестностях ее монастыри  Кастелийской и Пещерный образовали вместе с лаврой обширный треугольник, над которым возвышался монастырь Схолариев, расположенный у подножья башни, выстроенной императрицей Евдокией для ее бесед со св. Ефимием. Еще далее в пустыне находился монастырь Хузивский, целиком высеченный в скале, лавра Гептастоли на берегу небольшого озера, лавра Сука с гробницей св. Кириака, монастырь Фирмина, обитель св. Ефимия и под ней монастырь св. Феоктиста.
 
На горе Сионской, кроме башни Давида, некогда пощаженной Титом, возвышались: базилика, построенная св. Еленой на месте Тайной вечери, превращенные в церкви темница апостола Петра и дом Каиафы, монастырь Неаса, настоятели которого находились в постоянной борьбе с Иерусалимскими патриархами и великолепная базилика Пресвятой Девы, создание Юстиниана. Далее шли Вифлеем с его базиликой и монастырями. Более к югу Мамврийское плоскогорье служило основанием базилики, выстроенное св. Константином над гробницами ветхозаветных патриархов, и наконец в Аравийских пустынях, близ Красного моря, у подножья Синайской горы, как передовой страж православия, стоял монастырь, выстроенный Юстинианом и в котором в то время пребывали три инока, прославившие его более чем все щедроты императора: Анастасий Синаит впоследствии Антиохийский патриарх, Григорий настоятель Синайский, возведенный Юстинианом II тоже на Антиохийский престол и которого красноречие убедило даже Хозроя и его воинов возвратить часть захваченной ими военной добычи, и наконец преемник его на Синае Иоанн Лествичник, прозванный так по своей лествице написанной по просьбе Раифского епископа и сделавшейся духовным руководством и уставом для отшельников и монастырей Египта и Азии.
 
По Кесарийской дороге ближе всего к Иерусалиму находилась базилика св. Стефана, свидетельница борьбы св. Саввы против императора Анастасия; немного далее церковь Пресвятой Девы откуда уже открывались паломнику башня Давида, а затем монастыри Евстогрия и Анастасия, из которых последний послужил убежищем для иноков лавры св. Саввы, изгнанных сарацинами.
 
В самом Иерусалиме, к базилике гробницы Господней, остававшейся как по святости связанных с ней воспоминаний, так и по достойному их великолепному сооружению, средоточием христианства, примыкал патриарший дворец, выстроенный императрицей Евдокией, и обширный монастырь, основанный Илией, с знаменитой библиотекой, собранной епископом Александром. Далее, не месте, где прежде стоял дом свв. Богоотец, возвышалась церковь, а в глубине одной из отдаленных улиц укрывалась церковь Иаковитов, Евтихианской секты, тогда весьма многочисленной в Александрии.
 
Между Иерусалимскими холмами, внутри его стен, не встречались уже вспаханные поля, которые с грустью созерцал еще бордосский паломник; они все были уже застроены соответственно развитию и значению, которые приобрел в эти три столетия Иерусалим.

 

 
Преимущественно в середине сентября, к празднику Воздвижения Животворящего Креста, прибывали в Иерусалим, длинными вереницами караваны из Малой Азии, Персии, Африки и Аравии. Торговцы всех стран мира стекались сюда для сбыта самых разнообразных товаров. Лаодикийские купцы развертывали свои ковры, Смирна и Антиохия высылали свои парчи, Тир привозил свои холсты и художественно раскрашенные стекла, а Александрия отправляла свои тонкие льняные полотна и в особенности свертки шелковистой бумаги, быстро разбираемой многочисленными переписчиками, распространявшими аскетические произведения по всем Палестинским монастырям. Армяне прибывали многочисленными караванами для обмена сырых произведений своих горных шахт на оружие и предметы роскоши. Жители Эфиопии, все еще державшие в своих руках внутренние пути Красного моря, привозили слоновую кость, и в особенности столь необходимый для Иерусалимских церквей ладан, Цингийское золото в зернах, обделанный изумруд и пряности Индии. Китайские и Индийские шелковые изделия поражали взор фантастичностью своих узоров, а соперничавшие с ними произведения императорских шелковых фабрик, наоборот  - правильностью рисунка и изображением человеческих фигур и зверей. Арабские купцы Медины и Мекки прибывали со своими верблюдами и наполняли город привычным им криком и шумом. Они обменивали пряности и благовония своих стран на золотые изделия Иерусалима, Иерихонские финики, сухие плоды Палестины и в особенности оружие Муты. Среди них выделялся молодой человек быстрого, пытливого ума, часто путешествовавший по торговым делам до Малой Азии и Дамаска и подробно осведомлявшийся у православных, евреев и несториан об основах их вероисповеданий. Товарищи его передавали, что он должен вскоре жениться на своей соотечественнице, богатой вдове, делами которой он уже управляет и что благодаря этому браку он сделается одним из самых влиятельных обитателей Мекки. Имя его было Магомет. Евреи, несмотря на императорские указы, шныряли среди этой толпы, вмешиваясь во все торговые сделки и главное  - меняя привезенные иностранные монеты на изящные римские, обращавшиеся везде, благодаря господству и влиянию Рима. Тут же назойливые и жадные агенты казны с записями в руках вскрывали привезенные кипы товаров и взимали торговые пошлины, которые колебались от 1 до 50 процентов с цены.
 
Роскошь и нравы города соответствовали этому торговому движению. Раззолоченные колесницы возили мужчин в театр, гремевший, как во времена св. Кирилла, рукоплесканиями, расточаемыми мимам, в общественные бани, основанные некогда Андрианом, или в суд и на площадь для разговора об общественных делах. Рядом проносились верхом Иерусалимские франты, окидывая презрительным оком проходившим мимо иноков.
 
Женщины в церкви соперничали изяществом и роскошью своих одеяний, их разноцветные платья, ожерелья, браслеты и пояса привлекали всеобщее внимание.
 
Между тем те же причины привлекали в Иерусалим толпы нищих и калек, которые ожидали на церковных папертях, выставляя на вид свои раны и рубища и взывая, часто тщетно, о помощи.
 
К этому, чтобы понять ежедневное движение на улицах Иерусалима, следует присовокупить еще непрерывающийся приток поклонников из всех стран света, в разнообразных одеяниях, говоривших каждый на своем языке.
 
Все это вместе взятое давало Иерусалиму тот неприглядный вид, который некогда возбуждал справедливое негодование св. Григория Нисского.
 
После Иерусалима значительнейшим городом Палестины была Газа, которая, кроме своего торгового значения на границе пустыни и на пути к Красному морю и Египту, славилась своими школами, из которых вышли многие известные ученые; так между прочим, Эней Газский, прославившийся своим сочинением, в котором он приемы философии применил к защите христианских истин, Зосима, преданный Зеноном смертной казни за участие в заговоре Илла, Прокопий, автор толкований на Библию, драгоценных по сравнению состояния Палестины при евреях и Византийских императорах, и известного панегирика императора Анастасия, Хорикий его ученик и панегирист, сочинения которого по изяществу и совершенству формы соперничают с классическими произведениями древности, хотя уступают им в композиции и мысли, как следствия общего литературного упадка, наконец последний преподаватель Афинской школы Исидор Зазский, ученые увлечения которого предполагали найти в Персии шестого века осуществление Платоновой республики из суровых монархий Киропедии и который в сопровождении других шести философов отправился ко двору Хозроя, но по прошествии шести месяцев слезно молил Юстиниана о разрешении возвратиться в Газу.
 
В соседнем с Газой Масоме находилась церковь, построенная при Феодосии св. Зеноном, а в окрестностях монастыря, где Север Антиохийский встретился с Петром Иверийцем, монастырь настоятеля Дорофея и, наконец, по направлению к Египту, гробница св. Илариона в его монастыре, затерянном среди побережных песков и болот.
 
Древняя митрополия Кесария заключала церкви свв. Корнилия и Прокопия, ипподром, дважды самаритянами обагренный кровью и развалины которого сохранились доныне, наконец, обширную библиотеку с тридцатью тысячами книг, в числе которых находились подлинное евангелие св. Матфея и экзаплы, писанные рукой Оригена.

 

 
В Иоппии, Аскалоне, Панеаде, Тивериаде, Эммаусе, Вифсаиде, Канне и Капернауме были воздвигнуты базилики. Около Генисаретского озера, у подошвы горы Насыщения 5000 человек, стояла обширная церковь св. Петра, сооруженная св. Еленой и которую паломник XII века (Зевульф) видел еще в целости.  В Диосполе возвышалась со времен Юстиниана церковь св. Георгия; в Севастии гробницы Иоанна Крестителя и пророков Авдия и Елисея были обращены в церковь; в Неаполе, центре самаритянского населения, восстановлены были пять церквей, их которых одна на вершине Гаризима, а другая возвышала свой Византийский купол надо источником беседы Иисуса Христа с самаритянкой; в Скифополе, митрополии второй Палестины, рядом с епископским дворцом стояли две церкви, посвященные свв. Фоме и Василию, и немного далее в пустыне монастырь Енфенанефский и по прежнему посещаемые Гадарские целительные источники; в Назарете привлекали паломников две обширные базилики и на лесистой вершине Фавора три церкви, построенные св. Еленой.
 
Таково было в конце шестого столетия внутреннее состояние Палестины. В то время  как Египет и Киренаика были раздираемы религиозными распрями, а Сирия, Каппадокия, Вифиния и Фракия опустошаемы персами и аварами, Палестина пребывала в относительном спокойствии. Постоянно увеличивавшийся приток паломников поддерживал в ней, несмотря на общее объединение империи и тяжесть налогов, особенно благосостояние, но грозная туча уже приближалась.  

Палестина под властью христианских императоров    (326-636 гг.)По Альфонсу Курэ
Издание редакции «Русского паломника»
С.Петербург. 1894 год