Она ревностно следила за собой: соблюдала строгую диету, изнуряла себя физическими упражнениями, испробовала на себе все мыслимые кремы и маски — разница в двенадцать лет между возлюбленными становилась все заметнее…

Клава с отцом Иваном Ивановичем и братом Колей. 1915 г.

24 марта 1906 года в Харькове родилась будущая певица Клавдия Шульженко. С 1920-х годов юная артистка исполняла народные песни, а уже в 1928 году на сцене Мариинского театра в Ленинграде состоялся ее полноценный певческий дебют. Со своим первым супругом Владимиром Коралли Клавдия создала джаз-оркестр, который принес ей первую известность и славу. Фронтовые композиции Шульженко также стали невероятно популярными в нашей стране. Второй супруг советской звезды был младше нее более чем на двенадцать лет, однако это не помешало им быть счастливыми. В статье рубрики «Кумиры звезд» мы расскажем о карьере, жизни и любви популярной певицы Клавдии Шульженко.

В 50-е годы западную прессу выписывали дипломаты, сотрудники спецслужб и… Клавдия Шульженко. Даже советские начальники понимали: столь очаровательному созданию без французских журналов мод никак! Кстати, одной из первых советских женщин брюки надела именно она. Клавдии Ивановне было тогда под пятьдесят!

Зал не сдержал восторга, и последние слова «Записки» утонули в аплодисментах... На долю секунды Шульженко даже рассердилась: такую песню допеть не дали! Но безумство зрителей было простительно: в этот вечер ее голос звучал как никогда волшебно, проникновенно, чувственно. Да и сама она, в обтягивающем открытом голубом платье, была великолепна. В первый раз за этот вечер Клавдия позволила себе повернуть голову в сторону ложи: там, съежившись и горестно опустив голову, сидел мужчина. Он один сейчас не аплодировал, не кричал «браво», вообще не шевелился. «Получил? То-то же!» — мстительно думала Клавдия. Тут оркестр, не дожидаясь, когда затихнет зал, грянул вступление к «Трем вальсам», и сразу стало тихо. Шульженко уверенно начала: «Помню первый студенческий бал...» И вдруг почувствовала: Его рядом уже нет. Посмотрела в сторону ложи — только пустой стул, и потревоженная портьера чуть-чуть колышется.

Тут голова закружилась, и слова знакомой песни, которую она исполняла Бог знает сколько раз, улетучились из памяти. Наугад подставляя слова, певица понесла отчаянную, дикую околесицу. Ее гордые плечи опустились, под густым слоем пудры проступил нездоровый старческий румянец. Теперь стал виден ее возраст: все семьдесят прожитых лет и ни днем меньше! Шульженко пропадала… Но тут портьера в ложе снова качнулась, и любимое лицо, такое испуганное («Услышал! Понял! Вот умница!»), вновь возникло перед ней. И Клавдия Ивановна ловко подхватила потерянный было мотив: «Ах, как кружится голова, как голова кружится...» На пластинках, записанных из Колонного зала с юбилейного концерта 10 апреля 1976 года, остались и та мучительная заминка, и уже нежданный новый взлет…

Семидесятилетняя женщина (кто бы посмел назвать ее старухой!) смело, открыто пела о любви. О трех ее ликах: любви юношеской с ее восторгами, зрелой с ее страстями и разочарованиями и поздней, горькой, безнадежной, но по-прежнему все побеждающей. Три куплета, три музыкальных новеллы. Теперь сама Шульженко в третьем возрасте, но она начинала петь эту песню, когда была молода…

Бывает ли любовь?

Клава с Милей жили по соседству в Харькове, на Москалевке (район, где преобладали москали, то есть русские), и дружили сколько себя помнили. Миля Каминская — высокая, яркая красавица, и Клава Шульженко — простушка с утиным носиком. Единственное, что в ней было по-настоящему красиво, — это белые, полные, выразительные руки. Обе девушки мечтали стать актрисами.

Супруги с сыном Игорем. 1935 г.

В 1922 году, едва окончив гимназию, вместе пошли наниматься в театр. Харьковским драматическим театром руководил тогда Николай Николаевич Синельников, и толк в своем деле он знал. «Что вы умеете?» — спросил он барышень. «Все!» — «Тогда спойте. Дуня, помогите им». Дуней оказался рано начавший лысеть молодой мужчина с красивым ртом и ласковыми глазами, он сел за рояль и подыграл девушкам (позже выяснилось, что его зовут Исаак Дунаевский и он начинающий композитор. Вскоре он уедет покорять Москву). Миля, уже год занимавшаяся вокалом с учителем из консерватории, старательно вывела алябьевского «Соловья».

Клава, заламывая руки и закатывая глаза, затянула самый жестокий из всех жестоких романсов, которые когда-либо слышала от уличного шарманщика, — «Шелковый шнурок»: юноша любил девушку, а она ему изменила, и тогда он взял и повесился на подаренном ею когда-то шелковом шнурке. При всем трагизме сюжета исполнение было таким комичным, что Синельников живот надорвал от хохота. И немедленно принял Клаву в массовку с окладом в десять рублей. А Милю в театр не взяли. Впрочем, она скоро утешилась, выйдя замуж за большого харьковского начальника и родив ему троих детей (увы, в 1937 году начальника расстреляют, а Милю с детьми сошлют под Караганду). Шульженко же, как вскоре выяснилось, в драматические актрисы не годилась, зато дар эстрадной миниатюры у нее был нешуточный, к тому же на сцене она преображалась в соблазнительную красавицу. Синельников специально для Клавдии стал устраивать после спектаклей эстрадный дивертисмент.

Однажды к Клаве в гримуборную пришел поэт Павел Герман, автор «Авиамарша» («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», — распевала страна). Любую его песню прославленные певцы отрывали с руками, а он надумал предложить свою свеженаписанную «Песню о кирпичном заводе» никому не известной, начинающей Шульженко — сработал германовский знаменитый «нюх на таланты». И вот немудрящий вальсок о рабочем пареньке, ломавшем спину на злого фабриканта, а потом, после революции, ставшем директором этого завода, с легкой руки Шульженко стали передавать из уст в уста, и вскоре «Кирпичики» пели ресторанные дивы, детские хоры, нищие в поездах. Песню считали народной все, кроме Российской ассоциации пролетарских музыкантов, где знали правду и принялись травить авторов за легкомыслие, безвкусицу и мелкобуржуазность.

Между тем Клавдия Шульженко благодаря «Кирпичикам» сделалась известной пусть не на всю страну, но на весь Харьков точно. И у нее, наконец, появились поклонники. Вернее, один поклонник, да и тот со странностями. Мрачный субъект с лошадиным лицом, холеными усиками и колючими, насмешливыми глазами, на клетчатом пиджаке — значок «ДР», что означало «Долой рукопожатие». Он подошел к ней как-то после выступления и сказал: «И охота вам такое петь? Что-то в стиле Изы Крамер, которая нынче блистает в ресторане в Стамбуле». При этом каждый вечер он сидел в зале и аплодировал Шульженко. Через месяц «клетчатый» вновь встретил Клаву у театрального подъезда, на этот раз с букетом желтых роз. Она швырнула этот букет в урну, он фыркнул и ушел в темноту. Но Клаве, не избалованной цветами, так мучительно стало жаль букета, что, выждав немного, она полезла в урну. И, к величайшей своей досаде, услышала из-за угла смех