Она сказала...
«Она сказала - "Он уже уснул», —
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь.
Она шептала что-то чуть картавя,
звук «р», как виноградинку катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою. И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова Женщина. Смешно?»
Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиты в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее пастели.
Но, как волчонок, загнанный, одна
она в слезах мне щеки обшептала,
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.
Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но Женщина! Меня! Благодарит!!!
За то, что я! Мужчина! Нежен с нею!
Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы Женщину сместили... Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины — почти что мужиками.
О, Господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо,
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами...
Как надо мало женщине, — Мой Бог! —
чтобы ее за Женщину считали.

Евгений Евтушенко,1968 год