В колонках играет - Звери - Говори

Новосибирск погрузился в сентябрь. Что-то печальное и необычайно красивое было в этой городской осени. Об осени часто говорят, что это увядание жизни, но нет – это сама жизнь! Такая, какая она есть: не жаркая, не холодная. Её свежий воздух лишь для тех, кто хочет его вдохнуть, её красота лишь для тех, кто сумеет её оценить. Какая-то триумфальная печаль была в этих начинающих желтеть листьях, уставшей от летнего зноя траве, раскрашенной красками заката Оби. Какая-то светлая печаль была во мне.

О, да! Я люблю осень! Я восхищаюсь ею: её запахом, красками и звуками. Знаете ли вы, каков звук осени? Когда сотни машин едут по улицам, застревая в пробках и издавая жалобные гудки; когда соседский мальчишка, играя и дразня во дворе свою собаку, весело смеётся; когда большеглазая блондинка, цокая по асфальту каблучками, разговаривает по мобильному телефону; и, конечно, тогда, когда из всех близлежащих ларьков доносится разная музыка, - всё это сливается в один поток растерянности и звуков, утопая в шуме осеней листвы. Звуки уже становятся не отчётливыми, не раздельными, а чем-то слитным, единым и таким далёким за шумом листьев. Вот он – звук осени!

В это время я особенно люблю гулять. Одна. Почему-то именно осенью компания совсем ни к чему. Всё сильнее погружаясь в себя, находишь там какие-то философские идеи, которые, кажется, тебя когда-то особенно волновали, и которыми никогда ни с кем бы не поделилась. По крайней мере, в этом мире. И это не потому, что одинок, и, конечно, не потому, что не доверяешь, а скорее потому, что не нашёл того человека, который так же, как и ты, скажет: «Красивый закат, не правда ли?»
Я шла по набережной вот так – в полном одиночестве. Проникшись грустью осени, скорбящей о своей недолговечности, я думала обо всех и каждом, кого видела, но, казалось, они совсем не смотрели на меня. И это было досадно. Впрочем, скоро я лишь улыбнулась своему детскому желанию быть замеченной и снова погрузилась в спокойную, кроткую грусть. Наверное, всё ещё искала того, кому доверила бы эту ненужную, но такую важную философию.