Кровавый рассвет.
Говорят, ярко-красный рассвет – признак того, что ночью была пролита кровь…
Темное небо освещали яркие вспышки пламени. Ярко-оранжевые, они взвивались к самому небу, пронзая темноту августовской холодной ночи. Огонь был горяч; но он несколько не грел. Скорее пугал и отталкивал, заставляя с тревогой вглядываться в него, до боли в глазах, до слез… Горела маленькая деревушка. Горела, вспыхивая и обваливаясь, прорезая тревожную ночную темень своим злым пламенем. По-крайней мере, это огонь сегодня явно казался недобрым – он принес беду в тихую и мирную жизнь крестьян.
Война закончилась, но это вовсе не значило, что наступил мир. В лесах еще оставались разбойники, постоянно нападавшие на небольшие поселения – да они и раньше то не жили спокойно. А кто это – эти разбойники – крестьяне не знали. В их королевстве давно уже расплылись границы между правдой и выдумкой, и совершенно не понятно было – то ли это одичавшие люди, то ли… Среди народа ходили слухи о орках. Только никто этих самых орков то и не видел. Может и были когда-нибудь – да кто их знает!.. А разбойники и правда напоминали этих страшных чудовищ, о которых ходили легенды – но… это были всего лишь люди, одичавшие, потерявшие смысл жизни люди.
По степям еще бродили странники, тягучей, нудной дорогой сопровождая свое существование. Они давно уже не видели смысла в нем, либо считали этим смыслом свою одинокую свободу. Как тени, защищали они границы королевства, защищали от чужестранных убийц, от диких разбойников, поддерживая хрупкое равновесие, поддерживая нестойкий мир.
Но в этот раз ни один случайный путник не пришел на помощь. Деревня догорала – а с ней догорали и тела невинных крестьян. Ночь была кровавой. Никто не должен был спастись.
Вокруг пылающей деревушки простиралась степь, а за ней виднелись горы – там было ущелье, где обычно и спасались крестьяне. Но не в этот раз.
Двое детей наблюдали за догорающем пепелищем. Маленькая девочка лет шести и мальчик-подросток. Девочка плакала, размазывая небольшим кулачком слезы по чумазому личику. Запутанные волосы, некогда заплетенные лентами, расстилались по плечам. Одна лента еще оставалась в волосах – мать не успела ее расплести из-за нападения. Холщовое платье было порвано, коленки разбиты в кровь, но малышка только всхлипывала, боясь разрыдаться в полную силу. То ли потому, что разбойники могли быть неподалеку, то ли потому, что хотела казаться такой же сильной, как и старший брат.
Брат ее стоял рядом, тревожно наблюдая за огнем. Там погибла их мать, как и многие другие. Мальчик не плакал – он давно забыл, что такое слезы. Конечно, сердце болело, но что поделаешь, еще не такое может случиться в их трудной и опасной жизни. Худой, высокий, с красивым лицом, уже пересеченным первыми морщинками, он, в свои пятнадцать, был уже взрослым.
Первые лучи солнца осветили край неба. Огонь потух окончательно, лишь тонкая струйка дыма поднималась к небесам, окрашенным во все оттенки красного. Бордовый, ярко-малиновый, бледно-розовый… Все это вместе напоминало цвет крови, пролитой этой ночью. Мальчик отвернулся, взял сестренку на руки и направился в сторону леса, пересекая безжизненную степь.
Рассвет догорал, слепил глаза своей кровавой краснотой. Рассвет пугал… И в то же время был необычайно красив. А потом взошло солнце, как надежда на счастливое будущее, разливая свой яркий и теплый свет по всей степи. И почему-то захотелось верить в то, что все еще будет хорошо.