Любому, кто пламя в строке приметил, она предлагает свои миры, но – слышишь? – шуршит под ногами пепел всех тех, кто всходил на ее костры.

Алина Марк

…пытайся на вещи смотреть нейтрально, поскольку, ей богу, считать смешно её олигархов и генеральных, и дальше по списку – до пацанов.

Игорь Приклонский

Ты знаешь, что замуж она не хочет. Не хочет ни гнездышка, ни птенцов. Меняет перчатки, мужчин и почерк – красиво, с достоинством и ленцой. Любой из поклонников предсказуем – на «бентли»/на «ауди»/на коне. «Шампанское? Мидии? Потанцуем?» Она, улыбнувшись, ответит нет. Пускай ты не путаешь Босха с Брамсом, ты тщательно выбрит, изящно пьян. Пускай ты неплохо умеешь брассом и в каждом дизайне найдешь изъян. А то, что не юзаешь «Boss» и «Rolex» – на это ей, в сущности, наплевать. Куда интересней вживаться в роли, продумывать сцены, играть приват, бесшумно, на цыпочках, красться в душу – [Ах, да, повторяюсь! Молчу-молчу!] – выстраивать замки, чтоб после рушить – ведь ей не в новинку и по плечу. Но ты-то считаешь, что есть все шансы – конечно, навряд ли кормить с руки – хотя бы заказывать дилижансы, ковры-самолеты под каблуки. Ты видишь, насколько она опасна, однако податлива и нежна. И если б породу писали в паспорт – [Нет, правда, такая графа нужна!] – то ей написали бы, не колеблясь, короткое, емкое слово «дрянь». Которая, впрочем, великолепна. Настолько, что башню срывает.

– Ян, а может, останешься? –

Молча красит прохладно-зеленые зеркала души. Полседьмого. Окончен праздник. Чуть слышно вздыхают колокола. В тумане над прудом мелькают чайки. Еще по-домашнему неглиже, бездонную ночь запивает чаем [два тостика, йогурт, клубничный джем]. Потом, прислонившись к окну, комментит чудную симметрию облаков – без женской эклектики междометий, но как-то особенно и легко, разбавив метафоры тонким матом. Ты должен признаться, что ей к лицу. Чуть позже, в спонтанном порыве смята, сойдясь с подоконником навесу, насмешливо выдохнет:– Да, мой сладкий!.. –

ладонью метнувшись по волосам. Но розовый след на твоей лопатке – обычная взлетная полоса. Ты правда мечтал удержать Жар-птицу? Она не останется. Ей пора. И все недосказанное простится оборванной строчке с ее пера.

Яна Юшина

Она из породы тех самых самок, которых так хочется приручить, спасти от дракона, построить замок и с глупой улыбкой отдать ключи. Такую легко узнаешь по коде, больные иллюзии потроша. А это впоследствии с рук не сходит. [Ей – запросто сходит – с карандаша.]

Ее специальность – набеги в душу. Да что там Мамай и его орда, когда эта тварь, выходя из душа, обнимет за плечи.

– Устала?

– Да… –

и так сиротливо щекою – к шее, что принципы, треснув, ползут по швам. Опять ощущаешь себя мишенью, в которую лупят ее слова. Бесценен бессмертием каждый выстрел. Бесценен безумием каждый такт. Она – как стригущий лишай, что выстриг в оплавленном цоколе живота какую-то странную нежность/нежить. Сумятицу вносит, выносит мозг. По ней полнолуние вены режет, стекая бессонницей на трюмо. Все слишком надрывно и нерезонно, когда до рассвета есть два часа, и губы по линии горизонта проходят, как алые паруса.

Посмотрит в глаза, потянувшись, скажет:

– Ну, ладно, целуй меня, мне пора… –

Уставший расхлебывать эту кашу [фунт лиха /пуд соли/ без топора – ее олигархов и генеральных, поэтов от Бога и от бабла, наверно, по-своему гениальных], гадая, кому бы она дала, опять процитируешь «Небо падших» – довольно бессмысленный ход, раз ты и сам понимаешь, что Катьке с Пашей до вас, дилетантов, еще расти… и все же цитируешь постоянно. А после добавишь:

– Ad astra, мисс. Лети, ты же вольная птица, Яна. Но слишком сквозь тернии не ломись. –

Проводишь. Вернешься. Один. Оправдан надеждой, разодранной на клочки. Очки не от солнца – очки от «Prada» – прекрасные розовые очки. А может, их снять… и начать сначала, не пряча за стеклами пол лица?..

Она тебе просто пообещала про это когда-нибудь написать.


Яна Юшина





На стихотворение “Резюме” Яны Юшиной (Sterva)

Она из породы тех самых женщин, которые могут свести с ума, ты нужен ей весь и никак не меньше, и это решает она сама, а ты улетаешь, ты просто в коме, пытаясь собрать черепки-слова и всё, что тебе удаётся вспомнить - волнующий запах DKNY. B попытке задуматься (что такое?), ты путаешь лица и имена, но тут она к шее прильнёт щекою и ты понимаешь, что всё, хана - oна беспрепятственно входит в душу и все неприятности ерунда, когда ты, встречая её из душа, обнимешь за плечи:
-Устала?
- Да...
Ты можешь подумать: “Какая пара!”, болтая в бокале кусочки льда, и, вроде бы, незачем алый парус, и, вроде бы, нечего больше ждать.
Ты можешь носиться с дурной идеей о потеплении в декабре, ты можешь подумать, что ей владеешь, но это, конечно, наивный бред - пытайся на вещи смотреть нейтрально, поскольку, ей богу, считать смешно её олигархов и генеральных, и дальше по списку - до пацанов, и можно цитировать “Небо падших”, но небо упало давно уже и ты не летаешь, а Катьке с Пашей вовек не приснится такой сюжет!
И, вроде бы, много народу рядом, и много поклонников всех мастей - одни обсуждают её наряды, другие хотят уложить в постель, вот тот обожает, а этот судит, тот хочет быть сыном, а тот - отцом, но это уже не меняет сути и все для тебя на одно лицо.
Нечаянным солнцем её согретый, в попытках понять не кусай перо, она не доверит тебе секреты - читай, если хочется, между строк, глотай своё бренди, греми ключами от двери в неприбранный ваш покой, зачем тебе знать с кем она ночами гуляет по Питерской - по Тверской?
Ты можешь назвать её самой-самой, ты можешь стихи наизусть учить, ты можешь построить воздушный замок и с глупой улыбкой отдать ключи, готовить ей ужин (ты можешь даже попробовать кашу из топора, но утром она, потянувшись, скажет:
- Ну ладно, целуй меня, мне пора...
Ты можешь быть трезвым, а можешь пъяным, но вам с нею просто не по пути…
- Лети же ты, вольная птица Яна, сквозь тернии к звёздам своим лети!

Ты будешь опять начинать с начала. Реально, какие там чудеса?
Она ничего и не не обещала. Ты это, похоже, придумал сам.

Игорь Приклонский

Бесприданница-бессонница
в изголовье улеглась
Кошкой, вдоволь нагулявшейся
по окраинам души…
Мне бы зелья отворотного
от твоих зеленых глаз
В час, когда сгоревший заживо
город окна потушил…

Сумасбродство дикой нежности
не придется ко двору…
Наше счастье опечатано
и подписано: «друзья»…
Мне бы зелья отворотного
от твоих горячих рук,
Чтоб на все четыре стороны…
да из памяти изъять…

Яна Юшина

Мы идем по жизни босиком.
По стеклу, по грязи, по углЯм.
Мы идем серебряной строкой,
Заново родившейся с нуля...

Поначалу - носом об асфальт...
После - грабли старые найдя...
Мы идем... Вздыхает старый альт
В радужной полемике дождя...

Небо объявило шах и мат...
А за что? Понять бы нам... Да где ж!..
Мы идем... И сходим... Не с ума -
С поезда несбывшихся надежд...

Мы чеканим резкий строевой...
Лужи убегают из-под ног...
Мы идем... Как время... Как конвой...
Как субтитры в культовом кино...

Яна Юшина

просто простила твой белый флаг застиран
спелые капли с неба бегут пунктиром
хватит оваций и целоваться хватит
первые раны сердце рыхлят в привате
тает к рассвету порча заочных строчек
бледное лето счастья кредит просрочен
видишь любимый ангелы ставят сети
мы попадались значит теперь соседи
братья по плену боже куда я лезу
чокнутый мастер скоро закончит пьесу
кастинг бессонниц снова в вечерних сводках
а маргарита спит с подмастерьем вот как


Яна Юшина

Знаешь, ум – это крест. А для женщины – ноша вдвойне. Неподъемный багаж. Даже горб. Разновидность уродства. Я боялась его. Как боятся высокого роста, выпрямляясь в окопе на каждой последней войне. Я пыталась скрывать. Я безмолвно считала до ста, зажимая слова, чтоб себя ненароком не выдать. Плюс костюмы и грим – от типичных ошибок привита. Первый взгляд констатировал факт: безупречно проста.
Все случилось само – невзначай, невпопад, наугад. Время вышло в окно. Так естественно, так аккуратно. Словно в ночь на январь задохнулись и встали куранты, чтобы кончились сны, не успевшие нас напугать. Время вышло. Тактично. Оставив смелеть тет-а-тет. На седьмом этаже. Перед шансом, рассветом и Богом. Без дороги назад. Предлагая подумать о многом, о сомнительном праве на выбор, которого нет.
Если ум – это крест, то мучительно сходят с креста. Если ум – это трап, то легко дефилируют с трапа. У меня – это трасса, опасная горная трасса. Значит, ей изначально, исходно положен фристайл. Значит, все неспроста. Впрочем, я осознала давно. С самой первой строки/откровенности/встречи/метели. С самой первой весны, равноценно святой и смертельной, а еще безнадежно счастливой и слишком родной. Осознала [тебя], ощутила, открыла - не суть. Невесомы слова, если мир в аварийном режиме. Ум - как горная трасса. Я снова стою на вершине, так цинично жива.
Расскажи, каково там, внизу?

Яна Юшина

Амурыч, падла, какого лешего?!
Ну, на хрена ты контрольный в голову?!
Хватило б сердца… А впрочем, бежево…
Нет, фиолетово… Видишь, голого
Выводят нищего… Свита крестится
С немым восторгом… Ню-ансы в фаворе…
Виват, величество! Вот и лестница –
Ведет к бессоннице… Знаем, плавали…
Король без трона, короны, мантии…
Рожденный править, не зная правила…
Его послать бы к ядрёне матери,
Чтоб эта мать его в пекле плавила…
Святая глупость – кипеть по Цельсию…
Весна вне плана явилась, сводница…
Амурыч, сволочь, отменно целится…
Осечек в марте за ним не водится…

Яна Юшина

"жена"? шаблонно, тяжело,
как тень недуга,
как будто о воду - весло.
тогда "супруга"?

но нет... не в упряжи! не то.
устало. нервно.
какой-то вянущий цветок...
быть "благоверной"?

каким же благам доверять?
шестому чувству?
встречать в распахнутых дверях?
о да! искусство...

быть частью страхов и надежд,
страстей лавиной?
таким же кругом на воде?
быть "половиной"?

уж лучше в небо - высоко.
и оземь - низко.
быть "вздохом", "тайною", "тоской",
быть "одалиской".

быть "светом", "вечностью", "звездой",
"подводной миной"...
чем в безысходности простой
"родной-любимой"!

Яна Юшина

Дерзкая нежность граничит с бл*****ом…
Бешеный кросс минут…
Только не надо в меня влюбляться…
Просто останься… Ну?..

Мается маятник [как шаблонно…],
Словно взбивает тыл…
Пьяные звезды ныряют в лоно
Мнительной темноты…

Шаг… Этот шаг… Он почти сакрален…
Перекрести… Спаси…
Ночь по-пластунски ползет с окраин…
Я отпущу такси…

Встретятся пальцы… На грани фола…
Чтобы уйти в приват…
Слышишь, над нами хохочет Воланд –
Так, что трясется Ад…

Небо для падших - совсем иное…
[Значит, пора взрослеть…]
Мчимся по встречке [а кто виновен?..]
В пропасть – на красный свет…

Частное счастье с налетом глянца –
Внутриутробный яд…
Только не надо в меня влюбляться…
Хватит того, что я…



Яна Юшина

У судорог души – особый ритм…
Конвульсии – по редкой синусоиде…
Поговори со мной, поговори…
Позволь уразуметь, чего вы стоите,

Инфанта и опальный фаворит –
Классический пример из хрестоматии…
Поговори со мной, поговори…
По совести, подружка, не по матери…

Ты думала: все могут короли…
И королевы… Бред… С твоим-то опытом…
Поговори со мной, поговори…
Сорвись на крик с простуженного шепота…

Как объяснить?.. Порыв?.. Каприз?.. Пари?..
Безумный резонанс от самой малости…
Поговори со мной, поговори…
Ну, с кем еще ты сможешь без формальностей…

Для горечи – свои календари…
Ты столько дней и лет перековеркала…
Поговори со мной, поговори,
Растерянная девочка из зеркала…

Яна Юшина

Вены разгрызть - и ввысь?.. Вымесив полонез
Из занебесных нот, из подземельных рек…
Светло-кофейный шрам кровушкой полон, yes!
Платиново смеюсь, дурочка, имя рек…

Нет, умирать вот так – это сумбурный вист.
Каюсь, отец, грешна. Видимо, буду жить…
Будет брюзжать в ушах совести легкий свист…
Будет расти по дням теплый комок души…

Яна Юшина

ПрОжжено?.. ПережИто?..
Нет, не плыла –
БЫЛА!
Не накопив пожиток,
Не заимев угла…

Слез и обид не знала –
Гордости перебор.
Чувств не брала безналом,
С жалостью и на спор.

Сети плела умело –
Сети из нервных лент.
Мучила знойным телом
Многих и много лет.

А уходила первой.
Резко и навсегда.
Чтобы услышать: «Стерва!!!» -
И улыбнуться: «Да…»


Яна Юшина

Любовь твоя – давно не шоры мглы.
Она посадка в прошлое экстримом
Без выпуска шасси. Она незрима,
Срезая датой острые углы.

Та женщина горчит на языке.
Влетая в уши, застревает имя.
Боль следует с тоскою понятыми
К усиленной пульсации в виске.

Но женщина-ребенок где-то там,
За кисловато-мятным вдохом дремы.
Не принимают страсть аэродромы,
Посадку не дают твоим мечтам.

Очнись. Опомнись. Вот ее рука…
Пощечина простого слова «дружба»…
Подрезанные крылья гордо кружат.
И нету счета сделанным кругам.

Любовь твоя – окалина дождя.
Туман. А эхо мечется по годам…
Извечная нелетная погода…
Но пишут все приборы: «Надо ждать…»

Яна Юшина