В тишине извивается струйка табачного дыма,
Вместе с ней растворяется память о бывшей любви.
Но ужасно не хочется верить, что я – заменима...
Понимаю - банально... ну что ж... такова се ля ви.

Кто из нас был неправ, может Время потом и рассудит,
Но за давностью дело закрыто и нету улик.
Только очень печальны слова « заменимые люди»...
Понимаю - каприз... ты к моим сантиментам привык.

Извини за эмоции. Я надоела? Заметно...
Просто грустно мне что-то сегодня, хандрю, хоть убей!
В тишине извивается призрачный дым сигареты,
Вместе с ним растворяются боль и мечты о тебе...
Анна Людвиг

Судьбе–шутнице угодно было столкнуть их снова.
И вот однажды, совсем случайно, свела кривая –
Он шёл куда-то пешком, от площади Льва Толстого,
Она, замёрзнув, на остановке ждала трамвая.
Обоим сразу пришли на память иные зимы,
Когда гуляли вдвоём в обнимку под снегопадом,
Она его называла нежно своим любимым,
Он пел ей песни, носил букеты и звал отрадой.
Какая встреча! И, поздоровавшись неуклюже,
Поговорили о том, о сём, о вещах банальных,
Она о детях ему поведала и о муже,
Он рассказал ей, что в институте – большой начальник.
И разбежались, и затерялись в огромном мире,
На город тихо спускались сумерки,
И во мраке
Она сидела,
Глотая слёзы, в пустой квартире...
Он – одиноко смолил окурок в своей общаге...
Анна Людвиг

Спрячь подальше мобильный и пусть отдохнёт телевизор,
Пусть притихнет, хотя бы на время, грохочущий век,
И тогда ты услышишь мотивы сонатных эскизов,
Тех, что пишет, изящно вальсируя, ласковый снег.

Погаси утомляющий свет и неистово пёстрый
Ад рекламных огней и в мерцании тусклых свечей
С удивленьем увидишь - тебе улыбаются звёзды,
Посылая в подарок хрустальный букетик лучей.

В суете повседневной, толкаясь, как в гонке блошиной,
Забываем о том, что прекрасно на этой Земле,
И давненько нам кажется нежный искрящийся иней
Лишь досадной помехой на автомобильном стекле.

Оглянись на чудесный узор предрождественских кружев,
Хохочи над нахальством, стащившего хлеб, воробья,
Спрячь подальше мобильный, мотор заглуши и послушай
Этот мир, так заботливо созданный лишь для тебя..
Анна Людвиг

с годами жизнь понятнее и краше.
ну, сколько там ещё? полвека? треть?
давай, родной, откажемся стареть
и будем жить, как будто Вечность- наша!
возьмём, пока есть время, ноги в руки,
пройдём пустыню, встретимся в горах,
прогоним опасения и страх,
не умирать же, чёрт возьми, от скуки!
ведь синяки и ссадины,- трофеи,
помогут поумнеть, коль повезёт!
недаром говорит честной народ:
"лишь то, что без движения – ржавеет!" *
а нас двоих покой ещё не манит,
поэтому, давай, любимый, впредь
мы наотрез откажемся стареть!
пойдём, станцуем танго на вулкане...
Анна Людвиг

Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно.
Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, все равно.
Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету.
На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук.

Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год.
Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того.
Карьера, фитнесс, чужие сплетни: «А он и, правда, хорош живьем?».
Еще немного - и будет лето, а все, что после, переживем.

Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему.
Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж.
Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мед.
А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдет.

Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку – ноль.
Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль.
И она носит свой гордый профиль: в постель – сама, из нее – сама.
На кухне медленно стынет кофе, какое лето? – почти зима.

Аксинья Александрова

ты очень долго искал принцессу,
а попросить у меня приюта,
не то, cподобили злые бесы,
не то, быть может, Господь попутал...
и, увлекаемый той мечтою,
ты до сих пор ещё бредишь ею,
надеясь втайне на чудо, что я
внезапно стану волшебной феей.
в старинных сказках - своя мораль, но
в реальной жизни – не те дороги,
мне кандалы башмачков хрустальных
уже до крови натёрли ноги,
давно поблёкла дворцов окраска,
а позолота покрылась пылью...

я не cмогу быть твоею сказкой,
но, хочешь – стану твоею былью...
А.Людвиг

Я умер вчера. А сегодня опять на работу -

Будильник, зевота, залипшие веки, затем

Без четверти семь и куда-то сбежала суббота,

Оставив взамен остывающий чай на плите.

Осенний восход потерялся в небритом пространстве

И лязг турникетов развеял несбывшийся сон,

Умершим вчера не положены льготы на транспорт -

Им так же стараться протиснуться в полный вагон,

Который ползет по тоннелю до точки причала...

Газета в руках – и дорога не так тяжела.

Там те же слова, там такой же серьезный начальник,

Там столько же длится обед и тревожат дела.

Там все как всегда. В переходе разносится полька

И будни кружат, от забот непутевых храня,

Успеть бы к восьми, там футбол начинается… Только

Я умер вчера и теперь кто-то вместо меня.
А.Панков

Передоза ноября, передоза…
По прогнозам – вновь январская хмарь.
Отчего-то не болит – видно, поздно,
Что-то память стала слишком тверезой,
Словно старый отрывной календарь

Передоза ноября. Вероятно
Это только лишь один из кругов.
Временами и на солнце есть пятна,
Только свет его – все больше невнятный
С передозой от себя самого.

Передоза ноября … Очевидно
Что пустые бесполезны слова.
Резонирует зимы инвалидность
С этой осени походкой солидной
И хронически скрипят жернова.

Передоза ноября. Однозначно
Дать бы сдачи, да кому ее дать?
Сердце скачет, словно маленький мячик,
Никогда и не бывало иначе –
Просто время утекло как вода.

Передоза ноября. Неизбежно,
Все, конечно, вновь на круги своя
И зима традиционно безбрежна,
Но метель венчает снежную нежность
С передозой одного ноября.
А.Панков

Вот если б получилось вынуть память
И нанести на ватман как чертеж,
Припомнить отшумевшие цунами,
Оставив в стороне монтажный нож,
То можно было бы легко увидеть
Брильянты правды, времени весло,
Дела, долги, забытые обиды,
Скольжение по лабиринтам слов,
Которых не сказал иль недопонял,
И женщин, что любил или "не до …”,
Провалы душной будничной погони,
Прилипшей к сердцу стикером-стыдом,
Зарубки лет и вехи откровений,
Монеты, что растрачены, скорбя
О стран далеких невесомой тени…
Все это – лишь эпиграф.
До тебя
А.Панков

На рассвете прогорят

Звезды. Утро – меч из ножен.

Где-то в небе жребий брошен,

Только мне не говорят

Черный, красный иль зеро

Выбрала себе рулетка,

Выпала орлом монетка

Или встала на ребро?

И бессонницы вино

Допивая чайной ложкой,

В тишине, по бездорожью,

Между "страшно” и "смешно”,

За вертлявою тропой,

В голову вбивая шишки,

Я шагаю, словно книжный

Офигительный герой

То стираю имена,

Дня прошедшего узоры,

То несусь как поезд скорый,

Мир сжимая до "она”...

Только призрачен расклад

С неизвестности уловкой

И рассвет в июне словно

Домик с окнами на ад.
А.Панков

Путь от точки обмана так легок, удобен и прост,
Пусть на картах и глобусах он не отмечен пунктиром -
В географии мира есть много контрольных полос,
Пограничных столбов и огней придорожных трактиров,
Где житейская мудрость срослась с паутиной надежд,
Развлеченное до смерти время от скуки хиреет
И, как чудо для старых юнцов и прожженных невежд,
Открывает ворота привратник в помятой ливрее.
Его речи логичны, в них правда про "было” и "есть”,
А для "будет” готовы три дюжины новых условий -
Там срезают углы, там хула превращается в лесть.
Только где-то в кустах он тихонько весло заготовил
И оплата проезда проста, словно школьный пример –
Две монеты в рассрочку, кредит без процентного роста…

- Дилижанс отправляется! Ваши билетики, сэр?
В путь от точки обмана? Да это так просто!

Так просто.

Если пятничный кофе совсем горчит,
А будильник под утро ушел в запой
И от дома остались одни ключи –
Выбор все же останется за тобой.

Если осень бормочет ворчливый блюз
И не в руку тот сон, что сулил четверг,
Если память открыла себя как шлюз -
Значит, все еще твой не окончен век.

Если кто-то всесильный развел костры
На которых сжигают вчерашний день,
Если ночи – на вынос, а дни – навзрыд –
Значит, можно в грядущую даль глядеть.

Это значит… Практически ничего:
Если что-то болит – значит, жив пока,
Значит, ладан луны потечет рекой,
Кофе выправит рюмочка коньяка

И останется повод, и будет прок -
Тот, что по воду року идет вослед.

Если ключ подошел и открыт замок –
Значит, выбора дальше почти что нет.
А.Панков

Исходом осени дыша

Глотаю морось, зонт – не нужен,

Мой город, кажется, простужен

И у него, возможно, жар.

Пора искать на полках шарф,

Запястья зябкие запрятав,

Меняю чай на листик мяты

В бокале низком. Время сжав,

Почти разбилась ночь, как шар

Хрустальный, утро знаки чертит…

Зима. В ней кое-что от смерти,

И от нее не убежать.

Лишь стрелки медленно кружат,

Меняюсь на глазах – из мавра

Став молчаливым Минотавром,

Или подобием ежа…




Остаток ночи пахнет воском,

Маячит желтым светофор

И осень, словно бутафор,

Бросает листья на подмостки.
А.Панков

Чужая боль - дворняга грязная.
Не трогай, детка, а вдруг заразная,
Не гладь - испачкаешь ладошки.
Зачем? иди другой дорожкой.

А детка подрастает зная:
Так проще - жить не замечая.
Зачем тащить чужую ношу?
Делить беду? придумал тоже!
Сам разбирай. не мне же больно.
С меня своих проблем довольно.

Итак и дальше: жить в покое,
Делить все на свое и на чужое.
Чужую боль в упор не замечают.
Забыв одно - бездушья не прощают.

Ветрено, ветрено, ветрено… Бег превращается в шаг,
Словно мотив песни медленной. В такт, в унисон, не спеша
Можно вальсировать с листьями и, не касаясь земли,
В небо лазурное, чистое вплавь запускать корабли.
Ветрено, ветрено, ветрено.… Мерно считаю шаги.
Сколько их было - изведанных троп, где едва не погиб?
Сколько их было - запутанных слов, что звучали навек
В дури бессонницы утренней, гулом в моей голове?
Ветрено, ветрено, ветрено… Шаг превращается в бег.
Метрами, хочется метрами мерить дорогу к тебе,
Ночи запутать с рассветами, нитью стянуть города…
Только вот ветрено.
Ветрено.
Ветрено, как и всегда.

Навсегда. Это слово страшнее любого проклятия.
Так в безмолвные волны бесшумно впадает забвение.
"Уходя - уходи” – безупречно проста в восприятии
Эта истина. Только оставлю пути к отступлению.
Пусть топорщится в сердце надежда на светлое прошлое
Жаркой искрой, мерцающей капелькой ливня весеннего.
Неразумье апреля сметает намерзшее крошево
И лелеет безумную мысль красный день воскресение,
Что когда-то, поймав разговором уставшую бабочку,
Распахну запыленное сердце, как раму оконную…
Но вот что-то заела защелка, затушена лампочка…
Оттого и весною отчаянье – море бездонное.
Chiffa

Зелёный чай давно допит... И дождь тоску свою доплакал...
Неспешной поступью октябрь до середины дошагал...
А из окна чудесный вид - прохожий, дворник и собака,
цветной ковёр, покрывший хлябь и бриллианты луж-зеркал...

Для разговоров по душам - хоть серый дождь, хоть звон капели,
хоть ливень летний, хоть снега... Незыблем кухонный уют -
и мы его напополам, как пирожок последний, делим...
Погода? Что её ругать?... У нас своя погода тут...
Е.Ломакина

Луна порочна, как Лилит -
все наши точки в многоточья
перемешает этой ночью,
заставив верить - путь открыт
назад, к несбывшейся мечте...
Но... ночь ушла, а боль осталась...
и мы должны /какая жалость.../
спешить домой... где ждут... не те...

Вышла вера в тираж, тщету дней и ночей обнажив...
и в былом разноцветьи надежд - лишь осенний минор...
Не гони мою тень... хоть её не гони... пусть лежит
на пороге поспешно покинутой спальни... С тех пор,
как пошли форс-мажоры циклонами частых невстреч,
торжествует бессонница - ночью не гасим огня...
Сохрани мою тень... умоляю её уберечь
в этом новом сюжете, который уже без меня...

Ты иди. Я не знаю печальных, изысканных слов,
Тех, которые призваны править приметы прощаний.
Неизбежность случается - ангел-хранитель устанет
И пойдет на покой, и закурит, и выпьет вина.
Он заметит, что в небе останется та же луна,
Тот же пух тополей покрывает дорожную ленту.
Скоро с ангельской биржи доставят другого клиента,
У которого тонны печалей, углов и узлов…
Но в момент передышки, когда шорох крыльев не ждет
Ни один из живущих, он вмиг поменяет породу
И отправится к морю, пусть не на Бали – так в Минводы,
И пойдет по нагретому пляжу в зеленом трико.
Может, вспомнит о прошлом и это случится легко.
Или даже смешно, кто их, ангелов, подлинно знает…
Так иди. Я когда-нибудь тоже пройду, не ступая,
По бескрайнему полю, омытому летним дождем.