Эти темы в передаче "Жизнь как она есть" обсудили глава медиахолдинга "Правда.Ру" Вадим Горшенин и публицист, вице-президент Института национальной стратегии Станислава Белковского Виктор Милитарёв.

Читайте начало интервью:

• Послание президента: опять народ обманули?
• Виктор Милитарёв: 80% живет в опрятной, чистой, не голодающей бедности

О поправках в Конституцию: зачем там про пенсии

— Виктор, вы сказали, что власти думают о мерах, которые подкупят народ, заставят примириться с ужасным социальным расслоением. Но предлагаемые Путиным изменения в Конституцию в этом отношении абсолютно недостаточны. Но зачем вообще в Конституцию-то про индексацию и прочую геометрию что-то писать?

— Потому что только когда будет там написано, что не только минимальная зарплата, но и пенсия должна быть не ниже прожиточного минимума, будут относительно нормальные гарантии.

А прожиточный минимум должен рассчитываться по такой методике, чтобы его хватало не только не умереть с голоду, а и, как в Германии, на удовлетворение всех базовых потребностей как работника, получающего минимальную зарплату, так и пенсионера.

Закрепить социальные права как права человека — это фундаментальная идея, я ее поддерживаю руками и ногами.

Необходимо объявить и законодательно установить, что наши люди имеют право на нормальную, достойную жизнь, реальное право на труд и его справедливую оплату, прежде всего…

Какие статьи Конституции не выполняются

— Но какой толк, практический смысл что-либо вносить в Конституцию по социальным правам, если и действующие статьи Конституции никак не выполняются?

Например, государственные лечебные учреждения обязаны, по Конституции, предоставлять медицинскую помощь только и исключительно бесплатно.

Предоставляют? Да, но только частично. За очень большую часть нужно бороться, добиваться, чтобы сделали это бесплатно. И не факт, что получится, и придется все же доплачивать.

Дальше, Конституция говорит об уведомительном порядке массовых шествий, демонстраций и т. д. Они гарантируются.

Но есть закон, который должен только что-то разъяснять, поправляет и урезает конституционные права, и в результате действует разрешительный порядок.

Лично я очень хочу, чтобы кто-то постоянно митинги проводил, хотя надо, чтобы кто-то ходил, потому что оппозиция, выражение других мнений нужны любому государству, любому руководителю.

Это нужно просто хотя бы для того, чтобы власть работала эффективнее. Это только на благо страны и народа. Но ведь уже на уровне нижестоящего закона высший закон — Конституция — не выполняется.

И если мы дальше пройдем по большому количеству каких-то гарантированных Конституцией прав и свобод, то видим, что многие из них выполняются только в каком-то урезанном или натянутом виде, как-то вроде бы и выполняются, а по большому счету — и нет.

Наша Конституция возвращает нас во времена Брежнева?

— То есть практически вы все сводите к старому советскому анекдоту про Конституцию, когда адвокат беседует с клиентом, тот его спрашивает: "Могу ли я?" — "Не можете", "Могу ли я?" — "Не можете", "Имею ли я право?" — "Имеете", "Так могу ли я?" — "Не можете. Вы что, не поняли? Вы на все имеете право, но ничего не можете".

То есть практически вы хотите сказать, что у нас, как в брежневские времена, возникла конституционное двоемыслие и лицемерие, когда Конституция гарантирует нам кучу прав, а реально конституционный надзор, гарантирующий нам эти права, не работает и права наши по факту сильно урезаны и ограничены.

— Я имею в виду создание конституционной "потемкинской деревни". Права заявлены, лоск есть, шик есть для окружающего мира. Права у нас есть, но они и не выполняются.

— Да, согласен, это чистая правда. Я вспомнил замечательную сказку. Был такой великий португальский писатель Жозе Гомес Феррейра. И у него была гениальная сатира в последние годы салазаровского правления, не такого, кстати, уж и ужасного, а весьма мягкого авторитаризма. В этих "Приключениях Жоана-смельчака" в принципе всем гражданам сразу отрезают голову, чтобы они не думали. Но дипломатам голову оставляют, только высасывают из нее через соломинку мозги. И там есть гениальная фраза: "Чтобы англичане, например, видели".

Ужасно обидно, что сейчас у нас брежневских и франковско-салазаровских времен анекдоты и шутки частично возрождаются.

Я, вообще-то, не большой друг демократии, хотя и не враг этого, я к ней равнодушен. Есть она или нет, мне неважно. Мне важно, чтобы люди были накормлены, социальное неравенство сведено к приемлемому уровню и чтобы можно было разговаривать. И я не могу сказать, что сейчас в России с этим так уж совсем все плохо.

Потому что при всей моей критике, все равно уровень сытости и уровень гражданской свободы, частного высказывания, не на площади, а на работе, дома, в социальных сетях у нас выше, чем за всю историю России, не говоря уж о Советском Союзе.

Поэтому я прямо категорически не хочу отрицать заслуг Путина. Да, его есть за что критиковать, и очень жестко.

Но ради объективности надо признать, что и похвалить Путина тоже есть за что.

— Ну заслуги его мало кто вообще отрицает. На самом деле, когда Владимир Владимирович выдвигался, я за него всегда голосовал, я его поддерживал. У меня, честно говоря, несколько изменилась точка зрения на его правление именно после пенсионной реформы.

— Да, как почти у всех.

Читайте продолжение интервью:

• Как видят жизнь Путин и остальная элита
• Кто провалил всю работу по ближнему зарубежью?
• Жизнь во власти: Сергей Кириенко
• Чем плоха внешняя политика России
• Русский православный мир несет потери. Почему власть не реагируе