вариант обложки

 

 

  Почему курица не ревнует?

             Р. Л. Берг

 

Рецензенты:

 

Автор: Раиса Львовна Берг

 

Составители: Е. В. Кирпичникова, М. Д. Голубовский

Редактор: В. Н. Горбунова

 

           

Издание настоящей книги – это дань памяти яркой личности и выдающемуся ученому XXвека, генетику-эволюционисту, профессору Раисе Львовне Берг, называвшей себя при жизни художником-абстракционистом XVIIIвека. В книги  собраны научно-популярные биологические очерки, воспоминания об ученых, составляющих гордость отечественной науки, и других замечательных людях, с которыми Раиса Львовна была лично знакома, художественные эссе, ее ажурная ни с чем несравнимая графика, послесловие, в котором рассказывается о главном научном открытии Р. Л. Берг,  и автобиографические сведения. Все материалы книги собраны дочерью Р. Л. Берг Елизаветой Валентиновной Кирпичниковой и одним из наиболее известных ее учеников профессором Михаилом  Давидовичем  Голубовским. Книга адресована широкому кругу читателей различных специальностей, которые найдут в ней много нового и интересного для себя, а также познакомятся со стройной логикой мышления автора,  великолепным стилем изложения, бескомпромиссной общественной позицией и удивительным художественным восприятием окружающего мира.

 

С  О  Д  Е  Р  Ж  А Н И Е

Предисловие

Об авторе

 

1.  Краткая автобиография, написанная сразу после эмиграции (Рим,  1975г)

2.  Биография, написанная через 30 лет к 90-летию Р. Л. Берг

 

I.  Научно-поэтические очеркио тайных гранях жизни

1. Почему курица не ревнует

2.  Чем кошка отличается от собаки

3.  Играя со смертью

4.   Корреляционные плеяды

5.   Геометрия живого и прогресс. Этюды о совершенстве

6.   Пространство и время жизни. Путь к третьему измерению

7.  Кордебалет спящих мух

8.  Является ли современный человек новым видом

9. Послесловие.  О генах-мутаторах     

II.  Бескомпромиссная история.  Воспоминания

1.   Мемуарная повесть о генетике и ее героях: Астауров, Тимофеев-Ресовский,

       В.В.Сахаров, Э.Бриссенден, Р.А.Мазинг и Т.Д.Лысенко)

2.   В. И. Вернадский. Осуществившиеся прогнозы и заблуждения

3.   Иван Иванович Шмальгаузен

4.   Воспоминания о Тимофееве-Ресовском

5.   Александр Александрович Любищев

6.   Лев Семенович Берг

7.  Мои встречи с Сахаровым

8.  Как меня Горбачев орденом награждал

 

 

III. Художественные миниатюры

1.  Сказки антимира

2.  Блаженны нищие духом

IV.  Публицистика. Статьи о трагических судьбах художников

 1.  Минас Аветисян – Есенин армянского села

 2.  Лирика и сатира Льва Полякова

 

V.   Я абстракционист восемнадцатого века

1.  Время мое настало

2.  Графические рисунки

 

 

VI. Об авторе

М. Д. Голубовский. Генетик и эволюционист Раиса Львовна Берг (1913-2006)

 

 

 

Фотографии Р. Л. Берг в разные периоды жизни, с комментариями

      Е. В. Кирпичниковой

Список основных трудов

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

VI.1. КРАТКАЯ АВТОБИОГРАФИЯ

(написана Р.Л.Берг в Риме через неделю после выезда в эмиграцию)

            Я родилась в 1913 году в Ленинграде, в семье известного географа и зоолога Льва Симоновича Берга.

            С 1921 года училась в немецкой школе, где изучала, кроме немецкого и русского, английский и французский языки.

            С 1930 г. по 1935г. училась на кафедре Генетики и экспериментальной зоологии Ленинградского университета. С 1933 года выполняла дипломную работу по радиационной генетике под руководством основоположника этой науки, американского ученого, лауреата Нобелевской премии Г. Мёллера, который был тогда приглашен Н. И. Вавиловым возглавить отдел теоретической генетики в Институт Генетики Академии Наук СССР. По материалам дипломной работы напечатала 6 статей, 3 из которых помещены в американском журнале Genetics.

            С 1935 по 1939 год была аспиранткой Ленинградского университета. В 1939 году была принята в докторантуру в Институт эволюционной морфологии животных им. А. Н. Северцова в Москве. Окончив докторантуру в 1943 году, была зачислена старшим научным сотрудником лаборатории феногенеза того же института.

            В 1947 году переехала в Ленинград и работала доцентом Педагогического института, откуда была изгнана в 1948 году в связи с гонениями на генетику и победой Т. Д. Лысенко.

            В 1954 году была приглашена в Ленинградский университет и преподавала генетику на Кафедре дарвинизма.

            В 1963 году была приглашена в Институт цитологии и генетики Сибирского отделения Академии Наук СССР, где я организовала лабораторию популяционной генетики. В 1964 году приступила к исследованиям по популяционной генетике человека.

            В 1968 году 46 человек, и я в их числе, выступили против судебного произвола – расправы над Гинзбургом и Галансковым. Мы обратились в Правительство и в судебные инстанции с требованием пересмотреть бесчеловечное решение суда. Письмо было опубликовано в New York Times и передано по Голосу Америки. Мы подверглись репрессиям. Многие лишились работы, многие, в том числе я, были изгнаны из Новосибирска. Я не была уволена дирекцией Института, но была изгнана в порядке административных мер через КГБ, лишена профессорского звания, поездки на Международный конгресс.

            Я была принята на работу в Ленинграде в Агрофизический Институт Всесоюзной Академии Сельскохозяйственных наук, но и оттуда была изгнана.

            В 1972 году подписала вместе с А.Д.Сахаровым петицию в Верховный Совет СССР с просьбой об отмене смертной казни и об амнистии политзаключенным.

            Я имею около 100 печатных трудов, большинство из них посвящено результатам экспериментальных исследований.

            8 очерков по теоретическим вопросам биологии опубликованы в научно-художественном журнале «Знание-Сила». 9 статей по истории географических открытий, книга по генетике «Наследственность и наследственные болезни человека», книга по истории географических открытий «По озерам Сибири и Средней Азии».

            Начиная с 1937 года,  я изучала генетические свойства географически разобщенных популяций дрозофил. Эту работу я вела до 1974 года на протяжении 37 лет, из которых удалось изучать дрозофил только 26 лет. Перерывы были вызваны войной (с 1942 по 1943 год) и гонениями со стороны Лысенко (с 1948 по 1956 год), когда драгоценные линии, сохраненные мной во время войны, были в мое отсутствие уничтожены. Все материалы исследований сохранились и находятся в США в Калифорнийском университете в Девисе, у профессора Грина, который оказал мне моральную поддержку.

            Мои исследования по эволюционной генетике растений имеют практическое значение для селекции. Они привлекли внимание американских ученых, опубликованы в США, тезисы были представлены на Международный конгресс в Канаде в 1958 году и в том же году я была избрана председателем секции Конгресса, однако, поехать мне, разумеется, не пришлось.

            Материалы по генетике растений, которые послужили для докторской диссертации, я собирала, когда лишилась работы в связи с гонениями на генетику. Я шесть лет была без службы, писала по истории географических открытий и напечатала уже потом книгу, исследовала растительные популяции, изучала возможные географические условия возникновения жизни на Земле и потом участвовала в первом Международном конгрессе по происхождению жизни, организованном в Москве в 1957 году. Доклад мой и выступление напечатаны в прениях.

            Мои работы по генетике популяций дрозофил и человека вскрыли глобальную, обусловленную космическими причинами пульсацию частоты возникновения мутаций (наследственных изменений), синхронную для обоих видов. Построена модель многоочаговой эпидемии, делающая очевидной недостаточность карантинов для предотвращения распространения инфекции. Дано обоснование для организации Международной Службы Мутабильности.

            Уменье делать науку и уменье завоевать признанье важных для людей выводов из того, что сделано, не всегда совмещены в одном лице, и я в высшей степени нуждаюсь в поддержке, чтобы опубликовать материалы. Я надеюсь списаться с американскими коллегами, получить возможность завершить обработку материалов и написать монографию. Я надеюсь со временем присоединиться к членам комитета помощи евреям в качестве полноправного члена, а не иждивенца.                                         

Р.Берг 2/01/1975 г., Рим.

   

II. Раиса Львовна БЕРГ: к 90-летию со дня рождения (2003 г.)

 

Раиса Львовна Берг – крупный биолог и генетик, известный специалист в области эволюционной биологии и популяционной генетики дрозофилы и человека, эволюционной морфологии растений, истории науки.

В первые годы научной деятельности ею был проведен цикл работ, по изучению частоты возникновения и встречаемости мутаций в естественных популяциях плодовой мушки Drosophilamelanogaster. Исследованию мутабильности свободноживущих и населяющих лабораторные линии дрозофил Раиса Львовна посвятила большую часть своей жизни. Важнейшим открытием были обнаруженные ею вспышки мутабильности. Частота возникновения мутаций возрастала, держалась несколько лет и угасала. Раиса Львовна обнаружила, что на фоне общего повышения мутабильности, отдельные гены, в большинстве своем – гены, локализованные в половой хромосоме, мутировали особенно часто. Под наблюдением Раисы Львовны было 20 популяций, обитающих в 20 городах девяти республик Советского Союза. За годы с 1937, когда была открыта первая вспышка мутабильности, и до конца шестидесятых, когда возгорелась вторая вспышка, Раиса Львовна провела 54 экспедиции.

Вспышки мутабильности возгорались и угасали синхронно в географически изолированных друг от друга популяциях Украины, Крыма и Закавказья. Связать эти периодические явления с каким-либо космическим, лучевым воздействием, колебаниями солнечного или космического излучения не представлялось возможным из-за феномена огромной частоты мутирования не всех генов, а лишь некоторых генов половой хромосомы.

Раиса Львовна обнаружила две глобальные вспышки мутабильности. Угасание второй вспышки, по трагическим обстоятельствам ее судьбы, она наблюдала в Западной Европе и в США.

Р.Л. Берг показано, что между мутабильностью популяций и степенью доминантности признаков нормы существует обратная корреляция. Кроме того, она является автором концепции о значении изоляции популяций для эволюции мутабильности.

 Ею исследовалась и эволюция механизмов реализации полового диморфизма. Р.Л. Берг стремилась связать воедино цитогенетические механизмы, реализацию наследственных признаков в онтогенезе и эволюционный процесс. В 1930-1940-х годах Р.Л. Берг изучала факторы эволюции крыла насекомых.

 Раиса Львовна Берг родилась 27 марта 1913 г. в г. Санкт-Петербурге в семье выдающегося географа и зоолога-ихтиолога, создателя теории ландшафтных зон, автора теории номогенеза (эволюции на основе закономерностей), академика Льва Семеновича Берга.

Можно считать закономерным, что, следуя семейной традиции, после окончания немецкой школы Раиса Берг выбирает биологию, поступив  в 1930 году в Ленинградский государственный университет. Дипломную работу она выполнила на дрозофиле в Институте генетики АН СССР под руководством будущего Нобелевского лауреата Германа Джозефа Меллера (приглашенного Н.И.Вавиловым). Окончив университет в 1935 году, по кафедре генетики и экспериментальной зоологии, она поступила в аспирантуру на той же кафедре ЛГУ. В 1939 г. Р.Л. Берг защищает диссертацию на соискание ученой степени кандидата биологических наук по теме: “Различие природных и лабораторных линий Drosophilamelanogaster(гипотеза генетических корреляций)” и сразу после защиты она переезжает в Москву и поступает в докторантуру в Институт эволюционной морфологии животных им. А.Н. Северцова. Директором института был тогда академик Иван Иванович Шмальгаузен.

Во время войны вместе со своим отцом, Л.С. Бергом, и учителем И.И. Шмальгаузеном она живет в Казахстане (в санатории-кумысолечебнице «Боровое»), куда были эвакуированы академики из Москвы и других городов СССР, к которым подступали немцы. Здесь происходит ее встреча с В.И. Вернадским, идеи которого о биосфере освещали весь ее путь в науке, и между ними устанавливается контакт.

С 1944 по 1946 год Раиса Львовна – старший научный сотрудник Института эволюционной морфологии животных им. А.Н. Северцова. Ее лаборатория располагалась в Московском университете на Кафедре дарвинизма, которую возглавлял Шмальгаузен. Совместно со студенткой Мариной Померанцевой она продолжает начатые ею до войны исследования мутационного процесса в естественных популяциях дрозофилы.

В 1946 г. Р.Л. Берг возвращается в Ленинград. В 1948 г. она – доцент кафедры зоологии и дарвинизма Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. Вскоре наступает черный для генетики и генетиков август 1948 г. Устроиться на работу по специальности становится делом безнадежным. В 1950 г. умер ее отец – Лев Семенович Берг.

С 1948 по 1954 гг. Р.Л. Берг безработная. Но это совсем не означает, что она не занимается наукой. Напротив, она полностью погружена в науку и, более того, круг ее научных интересов даже расширяется. В это время она публикует ряд статей и очерков по истории географических открытий ее отца. В 1955 г. в Географгизе выходит ее книга “По озерам Сибири и Средней Азии”, посвященная путешествиям Л.С. Берга и П.Г. Игнатова. В 1957 г. Р.Л. Берг выступает на 1-м Международном симпозиуме по происхождению жизни на Земле с докладом о парадоксе Вернадского (или загадке озонового экрана).

С 1954 г. Р.Л. Берг – ассистент, а с 1957 по 1963 год – доцент кафедры дарвинизма ЛГУ. С 1960 по 1963 годы – старший научный сотрудник Биологического НИИ ЛГУ.

В первой половине 1950-х годов наряду с изучением истории географических открытий и геофизических аспектов возникновения жизни на Земле Р.Л. Берг проводит работу по эволюционной морфологии растений. Она провела биометрический анализ размеров вегетативных и генеративных частей растений, установила существование у них корреляционных плеяд признаков и сформулировала эволюционно-биоценотические принципы их формирования. Изучая плеяды, она вскрыла факторы и пути прогрессивной эволюции растений, обрисовала эволюцию изменчивости разных систем органов и дала экологическую интерпретацию корреляционных плеяд у растений.

1963 год для Р.Л. Берг отмечен важным в ее жизни событием: получив приглашение директора Института цитологии и генетики СО АН СССР Д.К. Беляева, она переезжает в новосибирский Академгородок. В ИЦиГ Р.Л. Берг  организует Лабораторию генетики популяций, которой заведует с августа 1963 по июнь 1968 года. Парадоксальным образом, несмотря на то, что два классика  генетики дрозофилы – Н.П. Дубинин и Ю.Я. Керкис – принимали участие в первые годы в организации ИЦиГ СО АН СССР, до приезда Р.Л. Берг дрозофилой в институте никто не занимался. Именно Р.Л. Берг основала в ИЦиГе “дрозофилиную кухню” и в узком, и в широком ее значении. Именно она “пересадила” на сибирскую почву тот саженец ленинградской и московской школ общей и популяционной генетики дрозофилы, который сейчас представляется 40-летним деревом.

В ИЦиГ СО АН СССР она продолжает свои широкомасштабные исследования по анализу фенотипической и генотипической структуры природных популяций D. melanogaster. В ее лаборатории по анализу летальных мутаций в природных популяциях D. melanogasterначинает работать М.Д. Голубовский, только что окончивший ЛГУ, и Г.В. Викторова. Чуть позднее пришел выпускник Уральского госуниверситета Ю.Н. Иванов, изучавший мутабильность у D. melanogasterна примере видимых мутаций.

Кроме “дрозофилиной” тематики, в лаборатории Р.Л.Берг в это время разворачиваются работы по  популяционной генетике наследственных болезней человека в контакте с Ниной Александровной Крышовой (сотрудницей С.Н. Давиденкова и хранительницей его уникального архива), а также с врачами специализированных клиник по территории всей Руси великой, СССР того времени. Было собрано без малого четыре тысячи историй болезней пациентов, отягощенных обним из девяти различных наследственных недугов. Наличие родословного древа пациента было непременым условием включения истории болезни в материалы исследования.

Распределение по годам рождения больных наследственными заболеваниями вскрыло наличие отрезка времени, когда рождаемость всех больных – носителей вновь возникшей генетической аномалии была повышенной. Это наблюдалось с 1935 года по 1940 год. Вспышка мутабильности, повышение частоты возникновения мутаций в половых клетках родителей пациентов произошла в самом конце второго и самом начале третьего десятилетия ХХ века. Пандемия «испанки», инфлюенцы 1918 года, сократившей численность человечества на 40 миллионов человек, и эпидемия сыпного тифа в России в 1921 году были катастрофами, вызвавшими вспышку мутабильности в наследственной программе родителей тех пациентов, которые родились во второй половине тридцатых годов. Вывод этот Р.Л. Берг сформулировала много позже, уже в Америке, по аналогии с интерпретацией результатов исследований причин вспышек мутабильности у дрозофилы. Исследования эти Раиса Львовна проводила с француженкой Надин Плюс, большим другом лаборатории генетики животных и человека ИциГ СОРАН.

Берг обосновано представление о первостепенной роли мутационного процесса в поддержании на высоком уровне в популяциях человека концентрации случаев заболеваний наследственными психическими заболеваниями. Она также выдвинула идею создания Службы мутабильности.

Кроме дрозофилиной и человеческой тематики, в лаборатории Р.Л.Берг разворачивается (вместе с Л.Д. Колосовой) работа по  корреляционным плеядам у растений.

В 1965 г. в состав лаборатории генетики популяций животных и человека вошла группа молодых исследователей, изучавших цитологические основы эволюционной  систематики, возглавляемая Н.Н. Воронцовым. Один из сотрудников Воронцова, Виталий Волобуев возглавляет сейчас Лабораторию по изучению млекопитающих и птиц в парижском Музеуме Естественной Истории, где когда-то Кювье, Бюффон и Ламарк создавали всемирную славу французской науке, и между ним и Р.Л. Берг установлен творческий контакт.

 

В 1964 г. Р.Л. Берг защищает докторскую диссертацию “Стабилизирующий отбор в эволюции размеров цветков и семян травянистых растений”. Защита проходит в Ботаническом институте им. В.Л. Комарова АН СССР, в Ленинграде. В 1965 г. ВАК СССР присуждает Р.Л. Берг ученую степень доктора биологических наук. Следует подчеркнуть, что защиты докторских диссертаций генетиками в то время все еще были исключением из правила. Хотя тема диссертации была “ботанико-эволюционной”, ни для кого не составляло секрета, что защищалась, прежде всего, диссертация по генетике. Эта защита была важна и для Института цитологии и генетики СО АН СССР, в котором со всей страны были собраны к тому времени многие известные и выдающиеся генетики, но все они, по известным причинам, не имели докторских степеней и до 1965 г. в институте был только один доктор наук – д.с/х.н В.Б. Енкен.

В этот период Раиса Львовна была избрана в состав Ученого совета ИЦиГ СО АН СССР.

Р.Л. Берг обладает ярким талантом лектора, рассказчика и публициста. Она читала курс лекций по эволюционной генетике и генетическим основам эволюции на факультете естественных наук Новосибирского государственного университета.  Р.Л. Берг читала курс по теории эволюции, который студенты-биологи тех лет вспоминают до сих пор. Она входила в состав авторского коллектива, написавшего учебное пособие по общей биологии для учителей.

1968 год – последний сибирский год в жизни Р.Л. Берг. Так быстро покидать новосибирский Академгородок не входило в планы Раисы Львовны. Возрождение генетики в стране и активное личное участие в этом, возможность заниматься любимой наукой, как она сама говорила, “гонять мух”, да и вся творческая атмосфера созидаемого в тайге Академгородка шестидесятых – все соответствовало страстной и неугомонной натуре Раисы Львовны. Здесь ей было хорошо. Она сама стремилась к людям, и люди тянулись к ней – она была окружена людьми. Да еще какими! Теперь мы о них говорим – создатели Новосибирского научного центра. Она всегда старалась находиться в центре событий не только научной, но и общественной жизни Академгородка, да и страны, так как Академгородок был наиболее активной и развивающейся ее частью, был центром жизни.

Однако оттепель в стране уже заканчивалась. В январе 1968 г. в Москве проходил закрытый процесс над диссидентами А. Гинзбургом, Ю. Галансковым, А. Добровольским и В. Ляшковой. Этот процесс привлек к себе внимание как отечественной, так и зарубежной прессы и общественности. В числе 46 сотрудников СО АН СССР Р.Л. Берг подписывается под коллективным письмом, адресованным Генеральному прокурору СССР и Верховному суду РСФСР, с требованием о недопустимости практики проведения закрытых судебных процессов над инакомыслящими. Содержание этого письма оказалось доступным зарубежным средствам массовой информации, что было поставлено в вину “подписантам”, которые якобы переправили письмо за рубеж. 4 марта 1968 г. на заседании Ученого совета ИЦиГ СО АН СССР было проведено обсуждение и принятие осуждения Р.Л. Берг за политическую безответственность, выразившуюся в подписании письма. Вскоре после этих событий, уже в июне 1968 г., Р.Л. Берг оформляет научную пенсию и вот уже, второй раз в своей жизни, она возвращается в свою ленинградскую коммунальную квартиру на улице Маклина.

Горечь и обида на действия Ученого совета ИЦиГ СО АН СССР у Р.Л. Берг остались на всю жизнь. Но это ей не помешало относиться с теплотой к институту, к его сотрудникам и продолжать сотрудничество со своей лабораторией.

Впоследствии в новосибирский Академгородок Раиса Львовна приезжала трижды. Первые два раза, осенью 1971 и 1972 г., организовав от Академии Наук в Ленинграде экспедиции со своими Новособирскими сотрудниками. В это время в популяциях Drosophilamelanogasterначиная c1968 г. распространилась в высокой концентрации аномалия abnormalabdomen, и Раиса Львовна со свойственной ей увлеченностью исследовала эту вторую вспышку мутабильности.

Третий раз она приезжала осенью 1991 г., когда она уже жила в США, приехала по приглашению дирекции ИЦиГ СО АН СССР. В институте ею был прочитан доклад “Cлучайна или закономерна эволюция?”. Она посетила организованную ею Лабораторию генетики популяций. Были многочисленные встречи с коллегами и учениками.

В 1991 г. Ученый совет ИЦиГ СО РАН принял решение об издании трехтомника избранных трудов Р.Л. Берг. В 1993 г. вышел первый том: «Генетика и эволюция», куда вошли как ранее изданные работы, так и новые (например, “Cлучайна или закономерна эволюция?”).

Может, с этим не согласится сама Раиса Львовна, но именно новосибирский период был наиболее плодотворным в ее деятельности организатора научных исследований в области генетики популяций. Именно в Новосибирске у нее появились ученики: М.Д. Голубовский, Л.Д. Колосова, Ю.Н. Иванов и др. Именно в Новосибирске созданная ею лаборатория существует вот уже 40 лет.

В Ленинграде Р.Л. Берг прожила еще 6 лет, около двух лет ей удалось поработать в Агрофизическом институте ВАСХНИЛ. Ее ученики, ставшие теперь заведующими лабораториями, предоставляли ей место для продолжения ее исследований второй вспышки мутабильности, которая тогда еще была в полном разгаре. Сцепленная с полом, локализованная в половой хромосоме мутация singed(опаленные щетинки) – новая горячая точка – изобиловала в популяциях Крыма и Закавказья.

Ее связи с врачами специализированных клиник расширились. Она читала курс медицинской генетики в Психиатрической больнице имени Скворцова на Удельной. В 1971 году в Издательстве «Наука» в Ленинграде вышла ее книга в соавторстве с С.Н. Давиденковым «Наследственость и наследственные болезни человека».

Возобновилась ее связь с Педагогическим институтом имени Герцена, куда ее приглашали иногда читать лекции. Журнал «Знание-Сила» прибегал к уловкам, публикуя ее статьи. В Ленинграде состоялась ее встреча с А.Д. Сахаровым. Их дружба продолжалась до конца его дней.

С 1970 г. Р.Л. Берг на пенсии и постоянной работы не имела. Печататься стало невозможно. В декабре 1974 года Раиса Львовна была вынуждена эмигрировать.

Раиса Львовна прошла тяжелый путь эмиграции через Вену и Рим в США. Но еще будучи в Италии, она изучала местные популяции дрозофил.

В США Р.Л. Берг работала с 1975 по 1981 год в Университете штата Висконсин, в Мэдисоне. Она получила гражданство Соединенных штатов Америки и, проработав шесть лет, вышла на пенсию, которая позволяет ей не заботиться о заработке.

Работая в США, Р.Л. Берг много путешествует по свету. В 1976 г. она участвует в конференциях в Бельгии. 1980 году – длительное путешествие с докладами по странам Европы (финансирование осуществлял университет штата Висконсин) – Фрайбург, Гисен, (Германия), Фрибур (Швейцария).

Р.Л. Берг участвует в работе генетических конгрессов в Мадрасе (Индия, 1983 г.) и в Торонто (Канада, 1989 г.)

В 1981 году она получила приглашение Хартля и переехала в Сент-Луис штата Миссури, где работала visitingprofessorв Университете им. Вашингтона три года, по ее словам, счатливейших в ее жизни.

Сразу после переезда в Сент-Луис она поехала в Японию на Конференцию по изучению влияния среды на мутационный процесс, с докладом в Токийском университете, в городах Киото и Мишима.

В 1984 году ее пригласили в Германию, в Майнц, на чествование 500-летия со дня изобретения Гутенбергом книгопечатания. В Майнце ей предложили прочесть курс лекций по избранному ею предмету в Университете имени Йоганна Гутенберга, где ей на пол-года предоставили место visitingprofessor-а. Она читала по-немецки курс популяционной генетики. Оттуда Р.Л. Берг ездила в Голландию, по приглашению профессора Утрехтского университета Дженни ван Бринк, читать доклад о судьбах генетики и ученых-генетиков в Советском Союзе (по-английски, по причине послевоенной ненависти голандцев к немцам).

Последним пристанищем Раисы Львовны в США был Университет штата Миссури в Сент-Луисе, куда она попала по приглашению проф. Стрикбергера, и где проработала до 1994 года, до ее переезда в Париж, к старшей дочери Елизавете Валентиновне Кирпичниковой.

Счатливейшим событием своей жизни в США Раиса Львовна считает свою совместную работу с Надин Плюс – специалистом по защите растений от вредных насекомых, вирусологом и генетиком. Они познакомились в Бельгии, на Европейской Конференции по генетике дрозофилы в 1976 году. Надин Плюс (друг Института Цитологии и Генетики СОАН СССР, француженка украинского происхождения), услыхав в докладе Раисы Львовны о предполагаемом участии вирусов в возгорании вспышек мутабильности в естественных популяциях дрозофил, выразила желание сотрудничать с Раисой Львовной. Надин Плюс живет на юге Франции, в Сан Кристол-лез-Алес, в собственном замке XVIвека, окруженном каменной стеной, и дрозофилы ее фруктового сада стали объектом ее совместной работы с Р.Л. Берг.

На Конференции в Бельгии в 1976 году Раиса Львовна говорила о своей, совместной с М.Д. Голубовским, вирусно-космической гипотезе объяснения вспышек мутабильности. Вирусы, по мнению Голубовского, выступали в роли посредников между пульсациями интенсивности космических лучей и вспышками мутабильности. Мутагенная активность вирусов-мутантов могла вызвать повышенную мутабильность отдельных генов.

Надин Плюс ловила дрозофил в своем саду, проверяла присутствие у них вирусов и посылала линии, полученные от этих дрозофил, Р.Л. Берг в Америку по почте. Раиса Львовна изучала мутабильность присылаемых мушек.

В популяциях США наблюдался спад очередной глобальной вспышки мутабильности. Гены, ставшие в конце шестидесятых годов горячими точками в Крыму и в Закавказье, были горячими точками и в США. Мутация abnormalabdomenбыла единственным исключением, в США соответствующие ей локусы не становились горячими точками.

Выяснилось, что ни космические лучи, ни вирусы не участвовали в возгорании или угасании вспышек мутабильности определенных генов у D. melanogaster. Такие вспышки не наблюдались в старых лабораторных линиях дрозофил, введенных в обиход всех генетических лабораторий мира в начале ХХ века. Р.Л. Берг приписывала низкий уровень и неизменность частоты возникновения мутаций в изучаемых ею лабораторных линиях предполагаемому отсутствию вирусов у мух этих линий.

Надин Плюс показала, что вирусы в изобилии присутствуют как у дрозофил, обитающих в ее саду, так и у мушек старых лабораторных линий. Она выделила линию из диких популяций дрозофил, не зараженных вирусами. Мутабильность в этой линии была столь же высокой, как и у диких дрозофил из сада Надин Плюс. Гипотеза Голубовского и Р.Л. Берг была опровергнута.

Поиски причин глобальных спадов и повышений частоты возникновения мутаций продолжались и причина была установлена.

Глобальному характеру катастрофы соответствовало как у человека, так и у дрозофилы, глобальное повышение частоты возникновения мутаций.

Открытие непосредственной причины появления вспышек мутабильности у дрозофилы принадлежало Надин Плюс. Она по собственной инициативе сравнила действие инсектицида на дрозофил, обитавших в ее фруктовом саду и мух из старых лабораторных линий, использовав самый распространенный (в мировом масштабе) инсектицид. Воздействие одних и тех же доз вызывало почти поголовную гибель обитателей лабораторных линий, тогда как «дикари» в большинстве – выживали.

Применение нового инсектицида играет роль экологической катастрофы, ответственной за возгорание вспышки мутабильности, когда мутанты определенного типа получают селективное преимущество перед нормальными представителями вида. Затухает вспышка, когда применение инсектицида прекращено, и условия обитания популяции мух вернулись в прежнее состояние.

Выяснилось, что вспышка мутабильности следует за глобальной катастрофой: глобальным применением нового инсектицида у дрозофил, пандемией, какой была пандемия гриппа у человека, унёсшая в 1918 году 40 миллионов жизней, и эти вспышки и входят в число средств преодоления  катастроф.

Отбор мутантов, обладателей врождённого иммунитета, спасал популяцию от истребления.

Изучение мутационного процесса на дрозофиле показало, что в генотипе популяции имеются гены-мутаторы, способные вызывать мутации других генов. Каждый мутатор имеет специфический набор генов-мишеней. Если хоть один ген в числе его мишеней способен вызвать полезную мутацию, обеспечивающую сопротивляемость губительному воздействию среды, популяция спасена. Но прямой положительный отбор мутантов это одновременно и косвенный  положительный отбор носителей генов-мутаторов. У мутанта вероятность иметь в своём генотипе ещё и ген мутатор выше, чем у нормального представителя популяции. Положительный отбор мутантов повышает содержание, аллельную частоту генов-мутаторов в генотипе популяции и создаёт, таким образом, вспышку мутабильности.

После катастрофы сохраняются одни мутанты, выдержавшие    губительное  воздействие  среды. Отбор выметает теперь мутатора из популяции, очищая популяцию от мутантов, носителей тех мутаций, которые не принимали участия в создании сопротивляемости губительному воздействию среды. Отбор мутантов со сниженной жизнеспособностью, произведенных мутатором, снижает число генов-мутаторов в генотипе популяции. Вспышка мутабильности гаснет.

Снижение частоты гена-мутатора, ответственного за вспышку мутабильности, не приводит к снижению частоты в генотипе популяции других генов-мутаторов, тех, которые в свое время спасли популяцию от гибели.

От катастрофы к катастрофе аллельные частоты генов-мутаторов в генотипе популяций возрастают. Эволюционный процесс ускоряется. Для каждого представителя популяции возрастает надёжность сохраниться, дожить до генотипически предопределённого конца. Удлинение срока жизни человека (пример одной из закономерностей эволюции всего органического мира) обязано своим существованием генам-мутаторам, отбору, повышающему их аллельные частоты в популяциях человека в периоды экологических катастроф.

 Гены-мутаторы были выделены Р.Л. Берг из популяций, локализованы, механизм осуществления их мутагенного действия изучен и раскрыт. Показано, что их действие не ограничено вызыванием мутаций в половых клетках дрозофилы, но простирается и на соматические клетки.

Большинство из этих исследований остались неопубликованными.

В 1983 г. в издательстве ChalidzePublications(Нью-Йорк, США) выходит по-русски книга Р.Л. Берг “Суховей. Воспоминания генетка”, посвященная Андрею Дмитриевичу Сахарову. В этой книге описана горькая судьба русской интеллингенции. Книга была выпущена с большими сокращениями, в мягкой обложке, с целью облегчить ее проникновение за рубеж, в Советский Союз. Надин Плюс провезла ее в Новосибирск, запаковав между слоями бутербродов.

В 1998 году, в переводе Дэвида Ло на английский язык, книга Р.Л. Берг без сокращений, в твердой обложке, украшенная черно-белыми абстракными картинами автора, вышла в Издательстве Викинг-Пенгвин в Нью-Йорке и вскоре была издана в мягкой обложке Издательством Пенгвин в Нью-Йорке и во многих странах.

На генетический конгресс в Москве в 1978 г. Р.Л. Берг не поехала и организовала в США бойкот этого конгресса, с требованием освободить из тюрьмы биолога и правозащитника Сергея Ковалева. В октябре 1990 года, по приглашению Н.Н. Воронцова (в то время – члена правительства, министра Экологии – Охраны природы при М.Горбачеве) она приезжает в Москву. В МГУ она выступает с докладом. Второй раз она приезжала в  СССР в 1991 году, чтобы организовать Институт службы мутабильности.

 В Кремле Горбачев вручал ордена чудом выжившим генетикам, причем Р.Л. Берг от этого ордена отказалась.

Р.Л. Берг избрана действительным членом Российской Академии естественных наук (РАЕН).

В Париже в 1996 г. в издательстве PressesUniversitairesdeFrance(PUF) выходит трехтомник “DictionnaireduDarwinismeetdeL’Evolution” под редакцией Патрика Торта. В отличие от большинства иностранных изданий, в которых о российских ученых-специалистах в области эволюционной биологии либо не упоминается вовсе, либо говорится в лучшем случае вскользь, французский труд отличается в лучшую сторону тем, что в нем нашло отражение состояние эволюционных исследований в России в XIXи в XXвеках. Это стало возможным благодаря приглашению участвовать в создании словаря наших отечественных авторов: В.В. Бабкова, Р.Л. Берг, В.А. Ратнера.  Раису Львовну пригласили как историка науки, публиковавшего у себя на родине статьи о Шмальгаузене, написать о нем для словаря. Затем были написаны статьи: одна об ее отце академике Л.С. Берге, а другая – о его  книге  «Номогенез. Эволюция на основе закономерностей», в которой Л.С.Берг критикует утверждение Дарвина, что движущими силами эволюции являются борьба за существования и ее результат – естественный отбор, оперирующий случайными наследственными изменениями организмов.

Раиса Львовна предложила Патрику Торту включить в «Словарь» статьи о В.И. Вернадском, о его соратнике по созданию им Академии наук Украины и КЕПСа (Комиссии по изучению Естественных Производительных Сил  СССР), геологе и биологе Б.Л. Личкове и о философе и историке науки А.А. Любищеве.

 Вклад Р.Л. Берг в популяционную генетику не ограничивается анализом вспышек мутабильности. Главная ее заслуга – установление генетической обусловленности мутационного процесса.    

Р.Л. Берг относится к отечественным генетикам, если можно так определить, первого профессионального поколения генетиков (в смысле получивших уже в студенчестве и в аспирантуре генетическое образование), чей научный путь начинался в 1930-е годы, во времена, когда советская генетика занимала ведущее место в мире. Они заявили о себе сразу яркими работами. Они, вместе со своими великими учителями, блестящей плеядой - Н.К. Кольцов, Ю.А. Филипченко, Н.И. Вавилов, С.С. Четвериков, И.И. Шмальгаузен, Г.Дж. Меллер, А.С. Серебовский, Г.Д. Карпеченко и др., создавали высокий международный авторитет советской генетики 1930-1940-х годов. На их долю выпала участь испытать всю мощь репрессионного механизма утверждения лысенкоизма в СССР: доносы и аресты, тюрьмы и ссылки, закрытие лабораторий и расформирование кафедр, увольнение с работы и отсутствие возможности работать по своей специальности, неуверенность за свою судьбу и за судьбу своих близких. Но именно на это, первое поколение генетиков, легло бремя возрождения генетики в СССР в конце 1950-х начале 1960-х годов. Им мы обязаны сохранением научной преемственности в отечественной генетике.

Р.Л. Берг – автор более 150 научных работ. Она также является автором целого ряда блестящих научно-популярных статей, опубликованных, например, в сборнике “Пути в незнаемое”.

Раиса Львовна еще и художник. Ее картины с успехом выставлялись в Академгородке в вестибюле Университета, при этом студенты – организаторы выставки – рисковали, так как вся деятельность Р.Л. была под наблюдением КГБ. Студенты, впервые узнавщие о существовании абстрактного искусства, не проявляли к тому, что было выставлено Раисой Львовной, неприязни. Они приносили в вестибюль стулья, усаживались, и Раиса Львовна отвечала на их вопросы: «Что вы изображаете, что вы стремитесь выразить?»

Раиса Львовна говорила о разнообразии способов создания красоты – цели всякого искусства. Она с удовольствием рассказывала, как создавались некоторые из ее реалистических картин: краска наносится на лист бумаги в соответствии с замыслом: зеленая – для садов и лесов, голубая – для неба, синяя – для  моря, белая – для облаков и домов. Лист на миг погружается в тазик с водой и высушивается. С помощью пера и туши подрисовываются стволы и ветви деревьев, крыши и окна домов, очертания берегов моря.

Академгородок стал излюбленным местом для организации выставок художников- новаторов Новосибирска. Если в отсутствии Раисы Львовны на открытии выставки между художником и публикой назревал конфликт, бежали за ней, и ее дружелюбное обращение к аудитории и к художнику прекращало разлад.

В 1982 г. осуществилась мечта Раисы Львовны – состоялась персональная выставка ее картин в Париже.

 

P.S. Раиса Львовна умерла в Париже 1 марта 2006 года и похоронена на кладбище Пер Лашез, в 10-ом дивизионе, поблизости от могил Фр. Шопена и знаменитого египтолога Денона. Рядом с могилой Александра Гинзбурга, где она хотела быть похоронена, к тому времени уже не было места.

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА I. НАУЧНО-ПОЭТИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИО ТАЙНЫХ ГРАНЯХ ЖИЗНИ

 

I.1. ПОЧЕМУ КУРИЦА НЕ РЕВНУЕТ

(журнал "Знание – сила" №1/1967)

Если я над чем-нибудь думаю, меня интересует не только сам предмет, но и мнения людей о нем. Я биолог. А думаю я о жизни и смерти, и почему они есть, и как бы это могло быть иначе, и почему все так, а не иначе, и нельзя ли исправить то, что явно устроено плохо, и не будет ли от этих исправлений какой беды. Но сейчас меня интересует вот этот самый вопрос – почему курица не ревнует? И я спрашиваю у самых разных людей...

"А почему?" – таков самый частый ответ. Многие спрашивают: "А кто ревнует?" Для вывода им нужен сравнительный материал. А один молодой, совсем молодой физик-теоретик сказал: "Я не знаю, почему люди ревнуют, не то, что курица". Все это не конструктивные ответы.

А вот один раз спрашиваю: "Почему курица не ревнует?" – "А что значит ревность?" – спрашивает собеседник. "Ревность – это разновидность агрессивного поведения, направленная на представителя своего вида и своего пола, претендующего на место в семье, занятое ревнивцем". –  "А что такое семья?"– спрашивает. "Семья, – говорю, – объединение представителей одного вида с целью совместного порождения и, главное, выращивания потомства." – "А разве курица с кем-нибудь объединяется, чтобы вырастить свое потомство?" – "Нет, не объединяется." – "Ну вот, потому она и не ревнует", – говорит он. Мой собеседник – математик, мы оба – сотрудники одного и того же Сибирского отделения Академии наук СССР, но работаем в разных институтах.

Вы чувствуете, у этого математика есть ключ к решению проблем. Он не просто спрашивает... Спрашивая, он мыслит по законам логики. Подтекст его вопросов таков: в природе царит целесообразность, каждый орган, каждое проявление жизнедеятельности имеют свое назначение. Назначение это состоит в поддержании своего рода. Все, что понижало шансы оставить потомство, сгинуло с лица земли вместе с незадачливыми обладателями пагубных свойств. Ревность – это охрана партнера по выращиванию потомства от посягательств. Раз курица не ревнует, значит, ревность не дала бы ей ни малейшего преимущества в выращивании цыплят. Ревновать некого – партнера нет. Все так. Но почему же именно курица не ревнует, почему именно она не нуждается ни в чьей помощи для выращивания своего потомства? Такого разговора у меня еще ни с кем не было. Буду говорить с вами.

С курицей все обстоит очень просто – дети ее всеядны, их корм не портативен, его не натаскаешься. Никаких усилий не хватило бы, хоть таскай с утра до ночи вместе с петухом, чтобы выкормить выводок. Птенцов много – 10-20, они большие. Вот и пусть едят сами с самого первого дня жизни. Дело матери – повести цыплят к корму, подать им пример, как рыться в земле, что есть, а чем пренебречь. А это можно сделать и одной, петух тут совсем не нужен – пусть резвится на здоровье и вообще как хочет, так пусть и живет. Она не ревнива, да и где ей: детей нужно не только водить, но и охранять. Она неразлучна с ними и бесстрашна в борьбе за их жизнь. Не то что вороне,  орлу и то есть чего опасаться, когда она бросается на защиту цыпленка.

Технология выкармливания налагает глубокий отпечаток на весь семейный строй вида, на поведение детей и взрослых. Будь пища детей портативна, все было бы иначе. Курица не упустила бы своего супруга: умеешь кататься, умей и саночки возить. Породил потомство – теперь таскай корм, вместе обзаводились семьей, вместе будем и детей выкармливать. Так рассуждала бы эта курица, и тут уж сопернице не сдобровать – жизнь детей требует, чтобы отец участвовал в их выкармливании наравне с матерью, а не смотрел бы на сторону. Будь корм детей портативен – она была бы ревнива. Но ревнивая курица уже не курица. Назовите любую птицу, таскающую корм своим птенцам, – это синица, ласточка, пеночка – кто хотите, но только не курица.

Почему? Что значит, ответить на вопрос "почему"? Это значит, вскрыть причину явления. Но причина ревности или отсутствия ее лежит в семейном строе, семейный строй зависит от способа выращивания потомства, способ выращивания зависит от портативности корма. Чтобы дать полный ответ на вопрос "почему", нужно обрисовать тот комплекс свойств, ту плеяду признаков, которая закономерным образом включает интересующее нас свойство. Причина каждого признака коренится в другом. И только мы начнем распутывать клубок причин и следствий, как плеяда взаимосвязанных признаков начинает расти, как снежный ком, в оттепель катящийся по склону холма. Ничтожная причина порождает грандиозные следствия. Казалось бы, не все ли равно, поведет ли мать детей к корму или принесет им корм? Такая малость. А вот следствия.

Первый вариант.Корм портативен. Доставка его детенышам или птенцам рентабельна. Участие отца в выращивании детей – не роскошь, а насущная потребность. Семья носит серьезный и устойчивый характер. Самец и самка внешне неотличимы друг от друга, часто только поведение в брачный период позволяет различить их. Вместе они строят гнездо, вместе ухаживают за детьми. Их взаимные отношения строятся по принципу "не по хорошему мил, а по милу хорош". Самка нежна, она сама ухаживает за самцом, и он ласков и внимателен к ней. Ухаживая друг за другом, птицы разыгрывают пьесу заботы о потомстве. Ритуальная постройка гнезда, ритуальное взаимное кормление. Особенно изощряется самец, доказывая свою приверженность к еще несуществующему потомству.

Брак строго моногамен. Супруги добры только друг к другу, да и то только когда привыкнут, а прежде дело доходит чуть не до драк. Пришельцу же не сдобровать. Его отгоняют совместными усилиями. И опять-таки, повадки кормления детей повинны во всем. Портативна-то она портативна, эта детская пища, но таскать ее издалека – занятие невеселое, да и не экономично, и каждая семья оптимизирует задачу снабжения потомков и для этого обеспечивает себе охотничью территорию. Уж лучше загодя подраться, чем потом маяться с доставкой. "Вся живность, выводящаяся в окрестностях моего гнезда, – моя, а кто посягнет на моих козявок, будет иметь дело со мной". Таков истинный смысл соловьиной песни, что бы ни говорили о ней поэты, как бы сладостно она ни звучала.

Самка ревнива. Она нежна и ревнива. Самец нуждается в стимуляции со стороны самки, темперамент его не очень бурный, – однако достаточный, чтобы породить одного-двух, самое большее – десять птенцов. Но самка на него не в обиде. Отцовская заботливость с лихвой компенсирует малое число рожденных. Еще неизвестно, кто окажется в выигрыше – обладатель многочисленных детей, лишенных отцовской заботы, или заботливый папаша, кладущий пищу в раскрытые рты своих скудных по числу отпрысков.

Боев среди самцов за самок нет. Борьба идет не за партнера, а за охотничью территорию, и в этой борьбе принимают участие и самки. Побежденного не убивают, его изгоняют. Птенцы рождаются беспомощными, голыми, движения их некоординированы. Разинуть клюв во всю Ивановскую – на большее они не способны. Они совсем не вундеркинды. Но из них вырастут гении. Потому что надо быть гением, чтобы построить и устлать мягкой подстилкой гнездо, заботиться о его чистоте, вывести детей и выкормить их подходящей пищей. Условно-рефлекторный компонент поведения у взрослых резко преобладает над безусловно-рефлекторным. Они умненькие – те, кто носит корм в гнездо, кто моногамен, хотя не так уж темпераментен. Они умны, сентиментальны и злы – по отношению к представителям своего вида они агрессивны. Что поделаешь? Таким делает живое существо охрана собственности в условиях избытка претендентов на одно и то же место под солнцем.

Вариант второй. Корм не портативен. С этим свойством сопряжен совсем другой комплекс свойств. Участие отца в выращивании детей теряет всякий смысл. Он не кормилец. В лучшем случае он защитник, а то и вовсе бесполезный элемент. Чаще всего семьи нет, и самка одна несет все тяготы заботы о потомстве. Если семейные отношения все же у того или иного вида имеются, то брак полигамен. Боев за охотничью территорию, как и самой охотничьей территории, нет. Бой идет за обладание гаремом. Он не кровопролитен, этот бой. Побежденный в одном бою может стать победителем в схватке с другим самцом. Этот турнир, где каждому предоставляется возможность померяться силами со множеством соперников, дает преимущество виду, так как победителями окажутся действительно наиболее полноценные самцы. Сегодня отогнал соперника – завтра защитил гарем и детенышей от нападения хищника. Виды, у которых бой был кровопролитный, где сильнейший убивал сильного, давно вытеснены теми, у кого преобладал рыцарский стиль столкновений, и у кого без гаремов оставались действительно слабейшие.

Ухаживание носит односторонний характер. Самец старается привлечь внимание самки. В буквальном смысле слова он распускает перед ней хвост. Он заговаривает ей зубы. Она холодна. Она делает вид, что не слышит и не видит усилий претендента. Она горда и неприступна. Но она не ревнива. Она горячая мать. Гнезда или норы у нее нет. Она сама для своих детей и инкубатор и бруствер. Охраняет она своих детей куда ревнивее, чем мать и отец – моногамы. Те по большей части вдали от гнезда гоняются за этим самым кормом, правда, портативным, но и способным улизнуть. Чересчур ревностная охрана выводка со стороны моногамов нерентабельна. Моногамы, если потревожить гнездо, могут бросить его и построить новое. Самка полигамного вида так не поступает. Она жертвует ради выводка жизнью.

Самец полигамного вида окрашен, украшен, безумен, страдает манией самоуничтожения. Его яркое оперение, крики, повадки делают его удобной мишенью. Самки одеты в одежды защитного цвета, без толку не кричат, не делают лишних движений. Вид бережет их. Самцов он бросает в пасть отбору. Они предназначены для того, чтобы на себя отвлечь паразитов, хищников. Если уж кому суждено погибнуть, то пусть это будет самец. И овцы целы, и волки сыты, но только за счет баранов.

Итак, самки полигамов горды и неревнивы, самцы темпераментны – десятки потомков в сезон – и драчливы. Они само олицетворение ревности. Ревнивцы-агрессоры оставляли потомство, благородные альтруисты умирали бездетными. Так-то это так, да не совсем. Доцент кафедры генетики Ленинградского университета Л. 3. Кайданов показал, что наибольшим успехом у кур пользуются самые драчливые петухи, победители в боях, и тихони – те, что не ввязываются в драки, берегут силы и потихоньку ухаживают за самками. Вот уж поистине – горе побежденным! А дети полигамов? О! Дети очень развиты уже при рождении. Они вундеркинды, те самые вундеркинды, из которых не вырастает ничего особенно выдающегося. Безусловно-рефлекторный элемент в поведении полигамов преобладает над условно-рефлекторным. Они не такие уж большие интеллектуалы, эти травоядные паши, но именно их образ жизни порождает стадные инстинкты, ведет их по пути группового объединения и способствует прогрессу. Совместная оборона делает, в конце концов, жертву неуязвимой, и именно жертвы оказываются победителями в жизненном соревновании видов. Бизоны оказались в этом положении. Грозные хищники несли при них в конце концов лишь санитарную службу.

Мы подошли к концу нашего разговора. Вы знаете теперь, почему курица и все самки полигамных видов вместе с нею не ревнивы, – в какой комплекс свойств входит отсутствие ревности, и почему петухи, хотя и не все, ревнивы, и почему петух отличается от курицы по повадкам, строению, окраскам, а самец ласточки так похож на свою подругу. Почему цыплята, чуть вылупившись из яйца, уже становятся на ноги и могут следовать за матерью, а ласточка так беспомощна – и многое, многое другое. Вот вам и малость – портативность корма детенышей!

Будь то птицы или млекопитающие, семейный строй приобретает сходные черты у всех видов, имеющих сходную технологию выкармливания молоди. Плотоядны или травоядны детеныши, все равно: родители носят им корм – брак моногамен со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мать ведет детей к корму – брак полигамен. У морских котиков котята плотоядны, едят рыбу, как и их папы и мамы, но мать ведет их на охоту, и таких пашей, как котики-секачи, еще поискать надо. Но о котиках потом!

Можно выделить два типа организации семьи – тип курицы и тип ласточки. В одну категорию с курицей попадут олени, жирафы, бизоны, в одну категорию с ласточкой и синицей – волки и лисы. Эти групповые конвергенции (а конвергенцией называется образование в процессе эволюции в сходных условиях существования сходных признаков у неродственных форм) проливают свет на самый способ образования тех комплексов свойств, о которых мы говорили. Они созданы отбором, в данном случае отбором групповым. Каждый признак группы, как бы незначителен он ни был, служит фоном, средой для отбора других признаков, направляет эволюцию по определенному руслу, придает ей закономерный характер. Стоит появиться одному признаку, как другой, сопряженный с ним, возникает с железной необходимостью. Семейный строй слагается шаг за шагом, и если бы курице нужна была ревность, чтобы повысить надежность оставления потомства, – она бы ревновала.

Все сказанное здесь представляет собой грубую схему. В природе есть множество уклонений от обычного порядка вещей. И подчас кажется, что уклонений больше, чем порядка. "Мы еще очень мало знаем о семейном строе животных". Так сказал мне Евгений Панов – вдумчивый исследователь нравов птиц, автор прекрасного очерка о жизни синицы. Но мне кажется, что исключения только подтвердят правило: там, где птенцовые птицы окажутся полигамами или выводковые – моногамами, мы найдем такие особенности в сборе и характере корма птенцов, которые объяснят нам странности семейного строя. Так, у тропических птиц: колибри, райской птицы, труппала – мать одна, без участия отца строит гнездо и выкармливает детей: корма много, и она справляется сама. В этих условиях для вида выгоднее пропустить самцов сквозь жестокое горнило отбора, сделать их рыцарями, офицерами, а не официантами в своей семье. У куликов брак моногамен, а между тем они птицы выводковые, а не птенцовые. Но они гнездятся у воды и корм добывают из воды, а когда дело касается воды, понятие охотничьей территории либо отпадает, либо резко меняется. Водить детей к корму невозможно, пока они не научатся летать, вот и получается, что без помощи отца в воспитании детей не обойтись, и самцам ведется со стороны самок строгий учет, а где нет свободы, там и ревность... Иногда роль наседки берет на себя самец. Так обстоит дело у страусов и еще у куличка-плавунчика. У этого куличка самцы одеты в скромный наряд, зато оперение самки отливает всеми цветами радуги. Как обстоит у плавунчиков с ревностью, я не знаю. Согласно теории, самки должны быть ревнивы, а самцам же не до ревности! Они в данном случае, как куры.

Но что это я, все говорю и говорю, как будто лекцию в университете читаю. Так не беседуют. Теперь вы спрашивайте, а я буду отвечать. А зачем нам знать, ревнует курица или не ревнует? Очень даже важно. Ревность – разновидность агрессии. В Институте цитологии и генетики, где я работаю, в лаборатории эволюционной генетики, член-корреспондент Академии наук СССР Д. К. Беляев поставил перед собой задачу повысить с помощью искусственного отбора плодовитость норки, соболя и серебристой лисицы. Драгоценных этих пушных зверей разводят сейчас в зверосовхозах. Дело не двигалось с мертвой точки, пока не была создана теория связи воспроизводительной способности с агрессией. Тогда выяснилось, что наименее агрессивные лисы дают наибольшее количество потомков. У соболя дело обстоит как раз наоборот – чем злее, тем плодовитей. У норки связи между агрессивностью и плодовитостью не оказалось. Она добывает корм из воды, как кулик, и у нее "все не как у людей". А далее стало понятным, с какими свойствами вида связаны темперамент и плодовитость животных. И тут решающим оказался способ добывания пищи и ее характер. И теперь уже можно предсказывать, какой метод селекции окажется эффективным у того или иного вида: у кого оставлять на племя самых злых, а у кого – более добрых. Добрых, конечно, в этом случае как-то особенно жалко, когда подумаешь, что разводят их ради шкурки. Но вот я опять начинаю думать о жизни и смерти, а надлежит мне думать сейчас о курице и ее эмоциях. Так вот, курицы – это только модель!

            ... А человек? Есть индийская теория или живая легенда о происхождении живых существ на нашей планете. Все сущее произошло от человека. Разные свойства человека стали достоянием разных видов животных и растений. Человечество совмещает в себе все – ревнивых и неревнивых людей, тех, у которых сердце берет верх над разумом, и таких, для которых свет мысли превыше всего. Есть моногамы и менее верные друг другу супруги, чем ласточки или воробьи. У разных народов – разный семейный строй. Полигамия, моногамия, полиандрия (многомужество), групповой брак – чего только нет у странного этого вида, каким является человек. Понять это разнообразие можно.

            Эволюция человечества, как ясно показал Энгельс, идет в сторону моногамии, в сторону усиления индивидуальной любви. Достопримечательнее всего, что об индивидуальной любви повествует Шехерезада. Разнообразие семейного строя коренится в предистории человечества. Человек всеяден, он носит корм своим детенышам, а потом тех же детенышей возьмет за ручку и поведет в лес за ягодами и грибами или на рыбную ловлю. Из цепей питания он вырвался – его никто не ест. Технология добывания пищи стала бесконечно разнообразной. И животные черты, связанные со строгим положением в цепях питания и единообразием способа питания, у него стерлись.

            Сперва возникло разнообразие семейного строя, затем наиболее распространенным стал моногамный брак. И все же есть среди людей представители преимущественно полигамного и преимущественно моногамного типа. И при вступлении в брак – будь он идеально моногамен – так важно, чтобы нежные и умные ласточки и достойные, чистые, неревнивые куры, чадолюбивые соловьи и галантные петухи-фазаны выбрали себе партнеров одного с ними типа. Скольких драм можно было бы избежать!

 

I.2. ЧЕМ КОШКА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ СОБАКИ?

 (журнал "Знание – сила" №1/1968)

Этот вопрос исходил, наверно, от каких-либо очень серьезных людей – логиков, кибернетиков – и поставлен был, надо думать, с серьезной целью: опознание образа, определение понятий или что-нибудь еще более глубокомысленное. Широкие массы сделали из него забаву. Спрашивающий подразумевал, что дать на вопрос однозначный ответ невозможно. Ни одного признака, при всех обстоятельствах отличающего кошку от собаки и неотъемлемого от обоих животных, нет и быть не может. Требовалось, чтобы отвечающий методом проб и ошибок сам убедился в этом.

Спрашивает этакий кибернетический юнец у своей мамы: "Чем же кошка отличается от собаки?" Мама говорит: "У кошки усы большие, торчащие, а у собаки маленькие и прилежащие". –  "А если усы отрезать, так ты кошку от собаки не отличишь?" Мама отвечает: "У кошки зрачок суживается в щель, а у собаки, суживаясь, остается круглым".  – "Значит, спящую кошку нельзя отличить от собаки?" Турнир продолжается. "У собаки когти не втягиваются и, когда она бежит по полу, слышно, а кошка бежит бесшумно".  – "Значит, стоит кошке показать когти, и тебе покажется, что перед тобой собака?"  – "У кошек уши торчат, а у щенков всех пород уши висячие", – говорит мама, которая не просто дело знает, а и в тонкости входит. Ответ незамедлителен: "Так. Щенка овчарки ты принимаешь за собаку, а взрослую овчарку относишь уже к кошкам". Мама от отдельных животных переходит к их множествам: "Все взрослые кошки примерно одинакового размера, а собаки – разные", – говорит она. Она права. Еще Дарвин обращал внимание на малое число пород кошек по сравнению с превеликим межпородным разнообразием собак. Он усматривал причину различия в трудности поставить под контроль человека кошачьи браки – в отличие от браков собачьих. А подбор пар – основа выведения пород. Но сын этой мамы не зря кибернетик. "Значит, сто такс – это кошки?" – спрашивает он с невинным видом, скрывающим торжество победителя. Мама сдается. Отличить кошку от собаки ей не дано.

Известному писателю и драматургу Евгению Львовичу Шварцу этот вопрос был задан в очень деликатной форме. "Скажите, Евгений Львович, почему собака – животное для человека не менее полезное, чем кошка, – терпит и голод, и холод, живет в будке во дворе, и ее на цепи держат, а кошка – сытая, пьяная, нос в табаке – спит на постели хозяина?"  – "Кошка умеет себя поставить" – сказал Евгений Львович.

Есть ли в действительности отличие – одно-единственное, первопричина всех остальных, тот аргумент, по отношению к которому все остальное выступает как функция, как производное? В поисках решения этой задачи м