В колонках играет - Не-он-и-кис-ло...
Мама звонила. Плакала в трубку, говорила, что она и папа меня очень-очень любят. Мама меня уже чуть ли не похоронила, наверное. Не верит ни во что, вообще.
-Глебка, чего тебе хочется? Мы тебе все что хочешь привезём!
-Мам, приезжайте ко мне, пожалуйста.
Мама молчит, потом говорит:
-Ты скоро вернёшься домой. Не бойся ничего, не бойся.
Она не понимают, что я совсем ничегошеньки и не боюсь. Даже смерти не боюсь. Я слишком долго жил на краю, чтобы этого бояться.
Бабушка приходила. Бабушка принесла мармеладные лимонные дольки. Я очень люблю бабушку, бабушка меня тоже любит. И знает, как я люблю мармеладные дольки. Я часто думаю, что она любит меня очень искренне. Бабушка до сих пор не знает, что я скоро умру. Когда она ушла, я думал, что если бы был выбор – мне выздороветь, но бабушке умереть, либо чтоб бабушка жила долго и счастливо и умерла с улыбкой, всё успев, а мне жить с вечной режущей убивающей болью вечно-вечно – я бы не колеблясь выбрал второе.
Мама всё-таки приезжала, но ко мне даже не зашла. Подходила к доктору. Доктор заглянул в палату, подумал, что сплю, и они с мамой разговаривали за дверью.
-Как он?
-Вы что, сами не знаете?
-Ну, от чего это может быть?
-Вы ведь сами всё знаете!
И в таком же духе ответы… Ему просто не хотелось говорить. Доктор хороший. И ко мне он хорошо относился. Беседовал с психологом, который приходил ко мне. Психологу я не противился, просто рассказывал о своей жизни, прошлом, мировоззрении. Медсестра рассказывала - Психолог потом сказал врачу: «Мальчик интересный. Необыкновенно начитанный. Умный. Логичный. Жаль, что такие пропадают».
Такие в большинстве своём и пропадают. Хочется верить, что моя Сестра Милосердия правду сказала, а не просто пыталась поддержать.

Я пересмотрел даже свои взгляды на свободу… Когда меня увозили, все думали, что я умру. Я тоже думал, и даже молился. Но принять смерть старался спокойно.
Свобода. Я жил свободно, да. Свободно от принципов и стандартов. Свободно от общего мнения. Я делал, что хотел, жил, как умел, писал песни, как получалось. Я жил по своим правилам, которые не знали границ, но…
Перед тем, как провалился, помню, в мозгу вспыхнула фраза –
Свобода и Вседозволенность разные вещи.
В этом не было свободы!..
За эту мысль я выбрался обратно. Пусть на край. Зато – сам. Сам…
Мне никто не говорит, сколько мне осталось.
Я хочу научиться быть свободным.
Я уже почти умею.