Августина!

Это марево — ложь.
Мы трогали руками рожь,
мы трогали руками дождь
и дрожь -
мы трогали друг друга,
Августина!
ты в тот момент была божественно упруга
и горяча, как магма
или гамма
оранжево-яичного светила.
Все это было с нами,
Августина,
это было!
Теперь все ложь — линолеум на кухне,
ковры, палатки,
праздники в субботу,
Мадрид и кабинет с бумажной рухлядью,
и деревянные потрепанные четки,
все — ложь.
Мы две глубинные жемчужины
лежим на бутафории, как в блюде:
и лживая зевота после ужина,
и ложный градус Цельсия
ползет по амплитуде.
Мы — люди.
И потому нам свойственны ошибки -
удел ничтожных
и удел великих,
мы — плоть звезды от первородной вспышки -
наматываем дни свои на вилки
и пожираем с недовольной миной,
мы — мимы,
Августина,
мы проходим мимо.
А рожь стоит в полях,
еще не срезана,
пока мы превращаем в антитезу
свои печальные и слишком злые лица.
А рожь есть небо, свет и листья.
И мы есть небо, свет и руки,
Августина!
Моя усталая и стылая подруга,
у твоих маленьких и загорелых пальцев
огромная вселенная скитается.
Твоей вселенной Августина снится,
и это есть единственная истина.

Аль Квотион