ОРКЕСТР
Отчетливый контрапункт
разноголосья птичьих голосов,
поднимающих всемогущее солнце
в небесные пределы, — это стройный голос
кларнетов и скрипок
лесных ветров, долгое ля!
А-а! Солнце, солнце уже поднимается
и шлет свои лучи
как обычно
всем нам:
работягам и
лентяям,
женщинам и мужчинам,
старикам и детям
и даже обреченным,
кто умирает и уже умер
в своей постели,
навсегда потеряв
свет. Виолончель
вплетает свою низкую ноту
уверенно в оглушительное сопрано:
А-а-а!
Все вместе, нестройно
в поисках общей ноты.
Любовь — вот общая нота,
огненная,
громогласная.
Назначенье оркестра
слить эти звуки
и удержать их
вместе,
несмотря на
«фальшивую ноту». Итак, мы
думаем или слушаем? И есть ли звук,
предназначенный не только для слуха?
Мы закрываем
глаза. Мы не
слышим его глазами.
Это голос
даже не флейты, это взгляд
флейты
на барабан. Я совсем
проснулся. Рассудок
слушает. Слух
насторожен. Но он
не в настроении,
потягивается
...и зевает.
Тогда скрипки
в три голоса
оживляют сцену,
пиццикато. Для тех,
у кого короткая память, или
чтобы заставить слушателя вслушаться,
тема повторяется,
рождая вариацию:
это принцип музыки
повторить тему. Повторить
и вновь повторить,
а темп убыстряется.
Тема трудна,
но не труднее
загадок, которые будут
разрешены. Повторить
и опять повторить тему,
и все с нею связанное,
пока мысль не растворится
в слезах.
Наши мечты
уже подверглись
нападкам памяти, которая не
спит.
Французские рожки
вплетают в общий хор
...свои голоса:
я люблю тебя, мое сердце
невинно. И это
первый день творения!
Скажи им:
«Человек выжил однажды, ибо
он был слишком наивен, чтобы понять, как ,
осуществить свои «желанья. Теперь, когда он
может осуществить их, он должен или изменить их
или погибнуть».
Настало время,
несмотря на «фальшивую ноту»,
я люблю тебя, мое сердце
невинно.
И это первый
(и последний) день света.
Птицы вновь поют,
но какой-то новый образ
возникает в их пении.
Это образ человека,
он заставляет их петь.
Это таинственный образ.
Уильям Карлос Уильямс (перевод с англ. Н.Сидорина)
