Александр Лаэртский бесспорно личность весьма талантливая, причём граней этого самого таланта немало. Брльшинство знают его по песням  разнообразнейшего содержания и опять же большинство слышат в них только то. что позволяет им собственное развитие, т.е. как правило мат, Да и ладно, каждому своё. немцы знали что писАть на воротах известного заведения.

Кроме песенного творчества сей талант ещё и прикольныя картины креативит с соотвецтвующими названиями такие например :


  

Так же ведёт свою колонку в журнале "медведь" где периодически выдаёт нагора свои т.н. "сентенции" весьма забавныя и великолепно закрученные чем не оставляет без работы армию филологов и прочих науковедов.

вот одна из эитх самых сентенций -

Сентенция о жабе и бабе

Икроножная деваха в белой ситцевой рубахе
Прорезает своим телом борозду в лугах бескрайних,
Жнёт траву и буераки, для коровы, что глазами
Добрыми как у телёнка, наблюдает за хозяйкой.
А она, свистя-сверкая дико острыми серпами,
Словно ниндзя, рубит зелень, только сок летит на ситец,
Левой, правой, левой, правой! Скоро стог гигантский будет!
А потом ещё! И третий! Лишь бы поле не кончалось!
И задорные куплеты, типа песни, или марша
Из багряных губ девахи льются мощно по просторам,
Все селяне разогнувшись, на своих полях, где репа
Выросла размером с тыкву, узелкастые ладони
Приставляют ко ртам и прочим органам, что есть на лицах
У любого гомосапенс, нежно вторят ей, и жадно
К кринкам всяким припадают, и к другим сосудам тоже
В глубине которых смачно сливки булькают коровьи.
Хлюпнут, вытрут рукавами лица, потные от счастья,
И опять вернутся к репе... А чего им волноваться?
Знают, что пока на свете есть серпастая деваха,
Будет в доме изобилие, счастье, пироги и сливки!
Девка жнёт, корова зырит, редька соки набирает -
Но не всё на свете гладко! Как обоссаная ватка,
Презираемая всеми, в недрах тех лугов бескрайних
Проживала одиноко жаба толстая и злая.
И когда деваха наша к жабе подошла вплотную,
Занесла серпы над нею, чтоб скосить репей какой-то,
Жаба лапою ластастой, типа, значит в виде ласты,
Только свёрнутой в кулёчек, ну, короче, я иначе
Сформулирую сейчас вам мысль свою...
Она зажала в кулаке, что в виде ласты. Тьфу!
Насрать! В зубах держала... Так естественней, пожалуй...
Маленький грибок-худышку, наподобие поганки.
И увидев "лягушонка", в умиление впала девка,
Бросила серпы на землю, и на корточки присела,
Муси-пуси, что за прелесть! - протянула к жабе руки,
Рот багряный приоткрыла, и дыханьем обогрела.
Ну а жаба, словно снайпер, или этот... Как его там?
Ну, такой вот пучеглазый, что стремительно и метко
Языком своим кнутастым мух гандошит, насекомых,
Даже если в отдалении от него они садятся,
Прилипают эти жертвы к языку, как сопли к брюкам,
Никуда уж им не деться, и глотает он их, сука!
Но вернёмся к жабе с бабой, а то что-то я отвлёкся
От предмета основного своего повествования -
В общем, жаба, что твой снайпер, прямо в рот багряный девке
Мощно плюнула поганкой, и стремглав слетела с темы.
Юркнула под кочку быстро, и притихла, лишь глазёнки
Нагло пялит в ожидании наступающего чуда.
Девка вся окаменела, растопырила ручищи,
А потом как ломанётся в сторону реки широкой!
Обосрались всяки щуки, пескари, ерши, а окунь
Тупорылый был раздавлен. Так родился, блядь, foot fetish!
Если кто сейчас подумал, что деваха утонула -
Пусть включает телевизор и посмотрит фильм "Чапаев".
Тут гораздо всё серьёзней, наша девка, будто катер,
Головой пиная брёвна, устремилась в неизвестность
И пропала, только волны вынесли на берег позже
Белую её рубаху и трусы размером с парус.
Чайки сразу налетели, и на сотни мелких ниток
Разорвали эти тряпки, просто так, от не хуй делать...
А могло б всё быть иначе, подбери их, скажем, быстро
Пожилой шофёр усатый, что на "Волге" ездит старой.
Положил бы под сиденье их рачительный мужчина,
Чтобы протирать от грязи стёкла, зеркальце и номер.
Обломилась бы рубахе и трусам размером с парус
Жизнь иная, и возможно, увлекательнее прежней!
Что они вообще видали, кроме сисек и мохнатки?
Да и то принадлежавших только лишь одной хозяйке.
Что, сожрав поганку жабью, трип словила охуенный
И нашла себя однажды на Гоа средь глупых крабов.
И теперь в руках мышцатых у неё две длинных палки,
На концах которых ярко огоньки чадят-искрятся,
Ими вертит полоумно, изгибаясь неприлично
И под пятками с хлопками крабы лопаются склизко.
А на родине засохла редька вся, корова сдохла...
И серпы в заросшем поле потерялись, заржавели.
А селяне набухались, и разбили "Волгу" спьяну -
Вот тебе, бля, "изобилие, счастье, пироги и сливки!"
Променяли на безделье созидания путь тернистый,
А Россию променяли на тупое фаер-шоу!

И соответственно иллюстрации к оной -